Страница 17 из 37
Приободрённый этим и, несмотря на не желающий растворятся в настоящем горький осадок минувшего и отбрасывающий тягостную тень на грядущее, Уклейкин, сняв пиджак, первый раз за день закурил, причём с подлинным наслаждением.
- Молодой человек, вы с ума сошли... тут же ребёнок... - вдруг, откуда-то сзади прошипел проколотой велосипедной шиной сквозь плотный ряд зубов готовых перегрызть любой гранит за своё единоутробное спящее в коляске дитя женский голос неопределённого возраста.
- Из... извините, - вздрогнул Уклейкин, выронив сигарету, которая едва не прожгла на брюках дырку, - я вас не заметил... ещё раз простите...
- Простите... - по инерции, но с гораздо меньшим возмущением, продолжила ворчать бдительная родительница, польщённая редкой для неё вежливостью одинокого и хорошо одетого мужчины, - а ещё с виду приличный...
"Тут по неволе с ума сойдёшь", - согласился с удручающим диагнозом, поставленным случайной мамашей Володя, и молча, чтобы не, дай Бог, своим голосом не потревожить ангельский сон дитя, аккуратно затушив об урну окурок, продолжая жестами и мимикой извинятся за невольно причинённое беспокойство. Затем он элегантно развернулся и неожиданным для себя твёрдым шагом, косвенно подтверждающим осознанную решимость, во что бы то ни стало исполнить составленный им только что план первоочередных мероприятий, направился прочь из тенистого парка в продвинутое логово Саши Порываева.
Но, если чёрная полоса неудач, как волна от фешенебельного круизного лайнера до тошноты переполненного фонтанирующим весельем, уже накрыла раз с головой проплывающего мимо человека, то, как правило, пока само Провидение не принудит нахлебаться горюшка в назидание за его проступки вдосталь, Фортуна, как её не зови и не подманивай, - не обернётся своим редко улыбающимся лицом к нему вновь. Одним словом: пришла беда - отворяй ворота - она, собака, в одиночку не ходит, а исключительно стаей.
Строго помня о том, что местный компьютерный гений был гораздо восприимчивей к отвлекающим его от творческих изысканий в бесчисленных лабиринтах интернета, софта и железа просьбам даже близких людей при наличии алкоголя у последних - по дороге Уклейкин зашёл в профильный магазин с намерением зацепить что-нибудь традиционное для подобных ситуаций и токмо за ради праведного дела. Войдя в торговый зал, Володя, взглядом опытного маркетолога, из несчётного количества разной степени крепости напитков плотно оккупировавших собою все полки, тут же выхватил до боли знакомые этикетки и давно заученной в несчётных репетициях и премьерах фразой, поставленным мягким баритоном, изящно обратился к откровенно скучающей продавщице:
- Будьте добры, - 0,7 "Посольской" и два жигулёвских светлых.
- Пожалуйста, - оживившись, искренне улыбнулась она солидному с виду покупателю, невольно подыгрывая ему, пробив чек и артистично выставив на прилавок заказ.
- Спасибо, - ответил тем же Уклейкин и уверено полез во внутренний карман пиджака за деньгами. Однако... судорожно обшарив пальцами неожиданно образовавшуюся пустоту внутреннего кармана пиджака, - заветной заначки он - не обнаружил: и первая волна подспудного страха тут же мириадами иголок начала пронзать всю его начинавшую трепетать плоть, а холодный пот предательски окатил спину.
- Гражданин, не задерживайте... - нутром почуяв неладное, но скорее по привычке торопила Уклейкина продавщица, не смотря на то, что никакой очереди не было и в помине.
- Одну минуточку, - глупо улыбаясь и учащённо моргая за непроницаемыми зеркальными очками, пытался успокоить себя и окружающий мир Володя с надеждой на катастрофически-улетучивающее чудо, в отчаянии, выворачивая наизнанку, увы, последний, задний карман брюк, где, к слову сказать, он отродясь не носил купюр.
- С вами всё в порядке? - всё же откликнулось участием относительно молодое женское сердце стороннему переживанию опрятного, в самом соку мужчины, которое было уже не возможно скрыть, ибо лицо его стало белее белого, а капли пота проступившее на висках и шее - огромными и со страшным грохотом падали на пол равномерно прерывая невыносимую тишину драматической сцены. Но и это было б ещё пол беды или даже треть, четверть и так далее по убывающей в зависимости от ценностных приоритетов условного пострадавшего. Куда как гаже было убийственное осознание Уклейкиным того крайне прискорбного факта, что вместе с пусть невесть какими деньгами, и которые, как известно - дело наживное, - пропал паспорт; и вторая, на порядок более обильная волна ледяного пота окатила его уже с головы до пят.
- Цыгане... - смог лишь обречённо, как окончательный приговор несчастной жизни, выдавить из себя Уклейкин.
- Какие цыгане... гражданин, может вам скорую помощь вызвать?.. - продолжала сопереживать Володе продавщица, видя как тот буквально пал с лица на её сочувственных глазах.
- Нет, нет... спасибо... я сам... - рассеяно бормотал Володя, - может, обронил... - он машинально огляделся под ногами, но на полу кроме маленькой лужицы образованной его нервным потом ничего не было. И тут Уклейкин, вдруг вспомнил, что, возможно, документ и деньги просто-напросто выпали из пиджака, когда от нестерпимого зноя он снимал его в парке. Это была хлипкая, но хоть какая-то надежда; и как утопающий хватается за соломинку, - без объяснений, сломя голову он бросился к злосчастной скамейке парка, оставив неравнодушную работницу торговли вновь в полном одиночестве разбавленным, правда, недоуменным замешательством произошедшего.
Не смотря на грузность и усилившуюся жару, преодолев в обратном направлении расстояние от магазина до парка со скоростью достойной пусть и меленькой, но заметки в спортивном разделе какой-нибудь районной газете издающейся раз в квартал, Володя, как сорвавшийся с цепи, не кормленный неделю пёс с ходу бросился обыскивать место предполагаемой утери. Но, увы, кроме своего окурка, сиротливо приютившимся на дне заплёванной урны Уклейкин ничего не нашёл, также неведомо куда исчезла привередливая мамаша с коляской. И вообще: полуденный, тенистый парк был на удивление совершенно пуст. Лишь на зеркальной глади пруда одиноко, как парусник, еле колыхался лебедь, однако по неизвестной причине он был уже чёрного цвета.
От отчаянья Володя, обхватил руками голову и едва не заплакал, внутренне проклиная судьбу свою, ибо в довесок ко всем неприятностям он только сейчас обнаружил, что с левого запястья исчезли командирские часы, подаренные ему Шуруповым на 30-летний юбилей со следующими словами напутствия: "Береги их Володенька - я с ними до Берлина дошёл, заговорённые они... будь счастлив".
Но как бы порою не было гадко и горько на душе у человека, как бы его не била судьба-злодейка о железобетонные стены бытия, - если он обладает хоть маленькой капелькой Самоуважения, хоть мизерной песчинкой Духа, и пусть ничтожной толикой Веры, то он всегда найдёт в себе силы с честью и достоинством противостоять любым невзгодам. И, слава Богу, - Володя был из когорты именно такого рода людей, но коих во многом и держится неустойчивый мир на Земле, впрочем, с пугающей периодичностью срывающиеся в пропасть безумия. Вернее, он в тайне страстно желал быть в их, увы, не многочисленном числе. Но любое значимое, подобающее свершение начинается с первого, пусть и робкого шага надежды, не правда ли? И без Надежды на лучшее это движение вверх почти никогда не происходит, а посему хоть и мысленно - всем сердцем поддержим нашего героя...
Итак, Уклейкин, ни сном, ни духом не ведающий о свои грядущих свершениях, не смотря на известные злоключения, сумел таки взять себя в руки и во второй раз за день отправился к Саше Порываеву. По дороге Володя заскочил домой, что бы компенсировать, как он считал, навсегда растворившиеся в бесчисленных пестрых юбках цыганок 300 рублей, посредством разбития глиняной копилки в виде аппетитного молодого поросёнка. Не переодеваясь, он вернулся в давешний магазин с сердечной продавщицей и, как истый джентльмен, извинившись за конфуз перед ошарашенной в хорошем смысле дамой, высыпал на прилавок груду монет. Выкупив таким способом заказанный часом ранее алкогольный набор, добавив к нему шоколадку, которую, прощаясь, он эффектно её и подарил продавщице за невольно причиненные хлопоты и треволнения. Эх!.. надо было видеть какой искренней благодарностью, и едва ли не любовью, как два бескрайних бирюзовых озера, налились в ответ глаза впечатлительной средних лет женщины явно неизбалованной подобным к себе обращением, когда озабоченный силуэт Уклейкина, как заветная и мимолётная мечта, растворился в прозрачных дверях магазина.