Страница 47 из 80
Это не красивая сказка, которую ты имела удовольствие наблюдать в женских романах. Я тебя именно разрушу. Пусть соберу заново, но готовься. Это очень больно. Ты будешь ненавидеть меня, но сама этого желать до безумия. Каждый день жалеть об этом самом дне, но если я предоставлю тебе выбор, ты не сможешь уйти. И потому, что я тебя не выпущу, и оттого, что сама этого не захочешь.
Твой страх сейчас - это верхушка айсберга. Ты захлебнешься в эмоциях, о которых не знала прежде. И не все из них будут приятными для тебя.
Ася смотрела на него, широко раскрыв глаза, в которых сомнение и страх боролись с упрямством и решимостью. Затягивающая пустота наполнялась колорантом осязаемой тьмы. Казалось, протяни руку, запачкаешь пальцы в ее нефтяной пленке.
Как эта пойманная птичка еще не сорвалась с места и не устремилась к двери, когда он сделал шаг навстречу? Почему не использовала свой шанс даже после его слов?
- Это очень больно, предупреждаю сразу! Не физически! Забудешь обо всем, что было прежде. Ты знаешь, что такое боль психоэмоционального плана? По обнаженным нервам кипящей кислотой, обмораживающим жжением в сердце, сдавливая легкие в стальных тисках до дикого желания закричать? Ты уверена, что все еще этого хочешь?
Штейр не знал, что сделает, если вдруг услышит сейчас испуганное "нет". Но он не мог остановиться. Может, это было не так уж и сложно - излагать поверхностную стратегию завоевания уже давно павшей жертвы, зная наперед, что никуда она не денется?
Ася слушала его, из последних сил пытаясь казаться невозмутимой и смелой. Но ее хватило только на кивок.
- Ты готова впустить меня в себя?
Он спокойно апеллировал общими фразами, которые можно было трактовать по-разному. Совесть была обманута тем, что сочла принципом информированности.
- Мне уже недостаточно твоего "да", Ассаи. Докажи это.
Девушка встрепенулась, и решимость на ее лице вновь дрогнула под натиском испуга. Штейр вобрал в себя ее страх, словно кокаиновую дорожку, внутренне дрогнув от острого эмоционального удовольствия.
- Ровно в девять вечера у твоего дома будет ждать такси, которое отвезет тебя ко мне. Там мы обо всем поговорим. На работе совсем неподходящая обстановка...
Вышел каламбур. Соколов оглядел интерьер комнаты для сессий и не смог сдержал искреннюю улыбку. Но Ася не разделила его веселья, хоть и поняла эту шутку. И тогда он поспешил вновь облачиться в свою стальную броню, чтобы не давать ей ложных надежд на его доброту.
- После сообщения о том, что машина подана, водитель прождет ровно двадцать минут. Этого достаточно, чтобы спуститься вниз. Если же нет...
Он намеренно выдержал паузу, чтобы заставить ее нервничать. Заставить самой задать вопрос.
- Тогда что?
- Тогда никаких «нас» быть не может. Я расцениваю это как категорический отказ без права на второй шанс. Подумай об этом и реши, насколько сильно ты этого хочешь.
Он не спустился вместе с ней в холл. Единственное, мысленно пожелал Асе все-таки выпить кофе и успокоиться.
Почему не рассказал ей о трех основных принципах Темы? Почему не закрепил собственное право на победу волшебным словом «добровольность» и «стоп-слово»? Он не готов был сейчас ответить себе на этот вопрос. Подумал о том, что обязательно скажет ей вечером. И эта мысль снова, как и прежде, когда Тьма звенела своими серебряными оковами, вызвала в нем раздражение.
Скажет. Если сочтет это необходимым.
Глава 12.
Кто бы ответил сейчас на вопрос, который мучил Асю куда сильнее, чем страх, и пояснил бы, разложив детально, как именно следует расценивать ее внутреннее состояние?
Смелость? Капитуляция? Падение?
Все три определения подходили как нельзя точно. А сама Евтеева буквально утонула в новых, неведомых прежде эмоциях. Таких сильных, что они попросту вычеркнули события последней недели - те из них, что Штейра не касались. Уж он-то оставался в ее мыслях и сознании на первом месте.
Время летело, растворялись в минутах и часах сомнения, необоснованная гордость и панический ужас, оставляя после себя азарт и отчаянную смелость, несвойственную ей прежде.
Нельзя построить новые города на месте старых, если только предварительно не сровнять их с землей. Лишь на выжженной почве, свободной от остатков каменных джунглей, можно заложить новый, сверхпрочный фундамент.
Ася этого хотела. Хотела того, чего сама не могла сделать: освободиться от сомнительно-счастливой семейной жизни и обрести себя новую. Ту, которая никогда бы не пошла на поводу у подобных экс-супругу, и смогла бы смело смотреть в глаза таким, как Юрий Соколов.
Но для этого ей придется сдаться без боя и шагнуть в неизвестность.
Сомневалась ли она? Однозначно. Каждую минуту. Начиная от кофе за стойкой в фойе тематического клуба и заканчивая финальными штрихами - росчерком светлой помады на искусанных от волнения губах, узлом шарфа на шее, неподдающейся дрожащим пальцам молнией на сапогах.
Высокое зеркало в прихожей отразило перепуганную женщину, которую выражение беспомощности и испуга сделало моложе лет на десять. Ася даже не заметила, что два часа манипуляций над собственной внешностью не прошли даром. Светлые волосы, пышные и блестящие после применения профессиональных средств, легли волной на черный мех воротника, кожа, несмотря на бледность от волнения, выглядела посвежевшей, а светлые тени на веках и розовая помада и вовсе сделали ее похожей на девочку. В глазах больше не было всей боли пережитых невзгод. И пусть там плескался страх, внутри Аси все ликовало в предвкушении. Ликовало и бесновалось о тревоги. Но нити доверия, которые соединили ее и Соколова прочной связью, не позволили ужасу принять катастрофические формы.
Черт, она ему верила. Даже больше, чем себе. Больше, чем всем тем, кто ею пользовался ранее. Ничему не научило ее существование у ног тех, кто был сильнее. В этот раз тоже.
Сколько раз она говорила себе сегодня категорическое «нет»? Придумывала варианты, чтобы остаться дома, и даже улыбнулась шальной мысли о том, что если уж Соколов так сильно хочет быть с ней, то возьмет свои слова о недопустимости второго шанса назад. В то же время боялась, что он не блефовал. Такие мужчины не разбрасываются пустыми обещаниями.
Но остановил ее вовсе не страх остаться одной на пороге грандиозного открытия новых чувств. Она сама не понимала, что именно. Может, осознание того, что в случае отказа будет гораздо хуже?
Кружевные трусики и ажурный бюстгальтер, которые более трех лет валялись нераспакованными в ее гардеробе, сейчас слегка раздражали кожу, то и дело заставляя Асю смущенно вздыхать. Шлюха. От кончиков ногтей, покрытых бесцветным лаком, до приоткрытых в предвкушении губ. От впервые выбритой наголо киски до ажурных бретелек ничего не скрывающего белья. И пусть страх придал ее лицу выражение беспомощной невинности, отрицать бешеное биение сердца, почти алмазную твердость сосков, приятное давление шва кружевных шортиков прямо на клитор было невозможно.
Шлюшка. Алчущая соития самка. Актриса, нацепившая маску жертвы, а на деле получающая удовольствие от осознания этой самой роли.
Ты правда сказала себе, покидая комнату с цепями, что вы поговорите этим вечером о погоде? Ну, то есть сказать ты могла все, что угодно, но ты действительно так думала?!
Хорошая девочка, привыкшая соответствовать ожиданием окружающих, решительно оглядывается по сторонам. Свет. Вода. Газ. Удостоверившись, что все в порядке, нет шанса сорваться прочь из-за фантомного утюга, включенного в розетку, делает свой первый шаг в тоннель неизведанной тьмы. На дисплее ее мобильника медленно затухает подсветка, поглощая открытый текст сообщения: «Машина подана. Оливковый "Фольксваген-Пассат", 56-20. Приятного пути с "Такси-аэро"».
Он и сам не знал, почему каждый раз, когда на землю спускалась ночь, с ним происходило что-то необъяснимое. Это началось еще в период подросткового созревания. То, что должно было напугать или хотя бы насторожить, но на деле очень понравилось с первых дней своего проявления, Сергей (он называл это сущностью) принял с распростертыми объятиями.