Страница 41 из 80
- Я не желаю тебя видеть. Все, что могла, ты уже сделала. Ульяна, вопрос закрыт. На пасхальные праздники я не собираюсь менять свои планы… Еще одно слово, что во всем виноват я, наш разговор перестанет быть предельно вежливым!
Я не хотела слышать обрывки фраз. В тот момент я даже не сообразила, с кем именно он говорил. Чем дольше длился этот телефонный разговор, тем сильнее возрастал градус напряжения в зале ожидания. Мелодия рассыпалась на ноты, не успев оформиться в звуковой ряд. Я закрыла глаза, чувствуя приближение чего-то страшного. Клеммы разомкнулись – вот как можно это было назвать.
- Проснись! – я не спала, но вздрогнула от этого приказного тона. Лавров присел рядом, протянув мне бумажный стакан кофе. Надо же, я не осознавала, насколько сильно хотела пить. Втянула через трубочку терпкий напиток с привкусом сливок, обжигая губы, все еще пытаясь удержать отголоски мелодии. Бесполезно. Мое сознание затягивала тьма. Она всегда знала наперед, когда будет нанесен очередной удар.
- Я так и не поблагодарил тебя. – Его лицо замкнулось, я не видела больше ни единой эмоции в непроницаемо черных глазах. – Ты действительно очень сильно меня поддержала.
- Тебя? Я за твоего сына переживала, – интуиция ощутила приближение удара, поэтому слова слетели с моих губ естественно. – Как он? Что сказали?
- Все хорошо. Сейчас зашивают порезы, к счастью, неглубокие.
Я замолчала. Минуты таяли, растворялись в каждом глотке кофе и повисшем молчании. Тьма приготовилась нанести очередной удар. Нет, она не хотела меня уничтожить, она спасала сущность своего носителя. Когда прозвучали эти слова, я была к ним готова:
- Ты же понимаешь, что это ничего не меняет?
Я отказывалась это понимать исключительно потому, что мой атракцион доброты и сопереживания не был спланирован и подчинен цели получить его человеческое отношение. Знай я наперед, что ничего не изменится, я бы поступила точно также. Отвела глаза, не желая больше видеть переливы тьмы от угольной черноты до насыщенного экстрачерного шоколада, ощутив, как мои личные демонические сущности подняли голову, устремившись навстречу своей родной стихии. Я сделала поспешный глоток кофе. «Умоляю, заткнитесь. Сидите тихо. У меня больше нет для этого сил!».
- А что это должно менять?
Он изменился всего лишь за несколько минут. Я не знала, что было тому виной – разговор с его бывшей женой, адреналиновый откат, боязнь показаться слабым? Совсем недавно я едва не утонула в невысказанном отчаянном крике своего врага, призывающего держать его крепче. Это не было слабостью, моя сущность откликнулась именно на эту силу быть собой и шагнуть в пропасть ради блага близких. Сейчас я чувствовала кожей, как сильно он презирал сам себя за недавнюю растерянность и призыв, и сейчас это не сулило для меня ничего хорошего. Моя роль жертвы и его персональной игрушки, хрен знает в чем виноватой перед ним, оставалась по-прежнему актуальной.
- Ничего, я рад, что ты это понимаешь. Сейчас уезжай домой и попробуй выспаться. Завтра я пришлю за тобой водителя, и возражения не принимаются. Если ты приняла мой ошейник, я вправе потребовать от тебя любую услугу сексуального характера. Ты это понимаешь?
Тьма взорвалась сверхзвуковым хлопком, ломая стены контроля, выстреливая по всем направлениям. В глубине сознания ширилась эпидемия всесожжения, и пока еще одиночные, незаметные в этом смерче знамена его мести рвал на клочья ураганный ветер. Однако его порывы уже не имели особого значения. Нежелание терпеть унижения и прессинг, решимость, ненависть, жажда выстоять и спасти свой мир от этого жестокого вторжения зародились в туманности цвета тьмы, пока еще не осознанно. Я их не прочувствовала до конца, нужен был всего лишь толчок, один из многих, которых будут еще тысячи. Я кивнула на дверь палаты, не испытывая душевной боли от разочарования, движимая лишь одним желанием – сломать триумф этого монстра и хоть немного треснуть его башкой о землю, свергая с высоты:
- Не понимаю, как у тебя еще встает, когда твоему ребенку плохо!
Я не узнала, задела его своими словами или нет: потемневшие глаза не изменили свой цвет, на лице таял след усталости и растерянности, застывая маской равнодушного обитателя преисподней. Потянулась за телефоном, но его пальцы ощутимо сжали мою кисть. Ему ничего не стоило ее сломать, если бы понадобилось.
- Тебя отвезут. Павел в холле. Завтра будь добра вспомнить, что я тебе сказал по поводу нижнего белья. Надеюсь, всему остальному тебя учить не надо?
Я отвернулась, но не от страха или несогласия. Сейчас это был единственный способ, которым я могла выразить свое презрение к этому человеку.
- Нет, меня не надо учить остальному.
- Я рад, что ты избавила меня от необходимости пояснять на пальцах. Прими к сведению, что я смогу взять тебя любым способом, которым захочу, поэтому давай, приготовься… в том числе морально. У меня предостаточно своих проблем, чтобы вытирать твои слезы. Ясно?
- Предельно. – Наверное, я смертельно устала, а может, мое второе дыхание сейчас призвало экономить силы и не огрызаться в пустоту. Рано или поздно это должно было случиться, противостоять ему дальше у меня уже не было возможности – только набраться сил перед новым рывком. Для этого просто стерпеть.
Я покидала приемный покой хирургического отделения с высоко поднятой головой. Его пиджак соскользнул с моих плеч и упал на пол, но я даже не обернулась. Вытащила из волос тугие шпильки, рассыпав по полу, холодно кивнула бодигарду Лаврова, который тотчас же выбросил в урну стакан с недопитым кофе и открыл передо мной тяжелые двери. Несломленная и подчинившаяся одновременно. Слишком стойкая, чтобы рыдать. Слишком безумная и отчаянная, чтобы капитулировать и позволить боли латентной пока обиды взорвать мое сознание.
…Ева пошевелилась во сне и что-то тихонько залепетала, когда я, приняв горячий душ и переодевшись в шелковую пижаму, зашла поцеловать ее в лобик. Моя дочурка была здорова и счастлива. Сегодня боль и порезы достались не моему ребенку. Положа руку на сердце, я бы пожелала, чтобы эти рваные раны достались отцу Данила в десятикратном размере.
Спать не хотелось. Я включила ноутбук, пытаясь отвлечься и посмотреть какую-нибудь черную комедию, пока не сморит сон. Рыская на просторах торрента, не сразу заметила мигающий зеленым значок скайпа и, когда тишину разорвала мелодия вызова, едва не подпрыгнула от испуга. Лена…
Может, мне было это необходимо, как воздух. Спустя полчаса я смахнула остаточные слезы. Ощущение, что подруга держит меня за руку, было предельно реалистичным, только поэтому я успокоилась и смогла вовремя прикусить язык, чтобы не шокировать ее описанием вечера.
- Я все еще жду, Юляш, - осторожно напомнила Крамер. Шмыгая носом, я подхватила ноут и перебралась в кабинет Алекса. Тут хранилась вся документация относительно клуба и наследства, и я дрожащими руками подключила принтер, достала оригиналы документов из прозрачных файлов и просмотрела беглым взглядом, перед тем как отправить Елене. Когда все было закончено, подруга приложила ладонь к зрачку камеры. Ощутив тепло искренней поддержки, я сделала то же самое.
- Юля, нельзя доводить себя до подобного состояния! Поверь, ему это с рук все равно не сойдет. Его сын был лишь песчинкой в океане кармического равновесия. Брайан ознакомится с документами и найдет выход, поверь!
- Надеюсь. Но если его не нашел Раздобудько…
- Одна голова хорошо, а две симпатичнее смотрятся! – за что я любила Ленку, так это за то, что она никогда не теряла чувство юмора. - Когда ты избавишься от этой кабалы, я закачу вечеринку века. Возьмешь Еву и приедете к нам. Начинай собирать чемоданы!
Мы попрощались, а я, подумав, все же выпила таблетку снотворного. Успокоительное, которое мне вкололи в больнице, постепенно теряло свою силу. Страх попытался сжать тисками, стоило мне только представить, что же ждет завтра, но я прогнала эти мысли прочь. Бояться я буду, когда проснусь. Или когда окажусь в его тайном любовном гнездышке. Сейчас стоило восстанавливать силы и позволить спасительным объятиям сна сгладить осколки прожитого дня, которые исполосовали мое сознание новыми глубокими шрамамидятся в шкафу.