Страница 11 из 80
Хлопок входной дверью наполнил ее сердце острым холодом.
Ася опустилась на пол, пачкая юбку своего делового костюма в разлитом апельсиновом соке и, обхватив себя руками, дала волю горьким слезам.
Слезам тоски и страха потери того, кто не стоил ее мизинца. Слезам от осознания собственного малодушия и боязни, что никто и никогда не полюбит ее. Погибший отец, умирая, унес эту привилегию с собой...
Глава 4
- …А там просто такой черный диван, обтянутый какой-то скрипучей кожей. И эти цепи. И такой интимный полумрак...
Рассказчица наклоняется к приоткрывшим рот слушательницам так, что в декольте видно кружево бюстгальтера и покрытая бронзовой пудрой ложбинка. Сегодня на ней розовый джемпер из ангорской шерсти, бежевая юбка-карандаш чуть выше колена и высокие замшевые ботфорты песочного цвета. Мелированные светло-каштановые волосы завиты в крупные локоны. Этот искусно созданный образ вкупе с хрипловатым тембром и блестящими глазами заставляет весь серпентарий внимать Сорокиной с почти религиозным благоговением.
Ася смотрит в монитор и пытается решить, стоит ли придать мероприятию по случаю годовщины тематического клуба антураж зимы, или же это будет лишним. Ее пальцы зависают над клавиатурой.
Она не хочет слушать чужое сольное выступление. У нее была тяжелая ночь.
Сперва она, так и сидя на кухонном полу, прорыдала где-то с час, пока ее зубы не начали стучать из-за того, что Слава, уходя, не закрыл окно. Холод проник под кожу, превратил ее конечности в ледышки, и только тогда мысль о том, что завтра она может слечь с воспалением легких и завалить проект, заставила Асю подняться на ноги и захлопнуть окно. Включить газ, поднести к огню дрожащие пальцы, чтобы обрели чувствительность, затем наполнить чайник водой и довести до кипения. Заварить чай, положив туда ложку меда и плеснув настойки эхинацеи, выпить его практически залпом, а затем наполнить ванну горячей водой и пролежать там полчаса. Закутаться в теплый халат, заварить на этот раз малиновый чай и снова выпить. И только тогда отпустить свою боль обид и сосредоточиться на том, что она умеет лучше всего.
Семь страниц блокнота были испещрены ее мелким неровным почерком с двойными подчеркиваниями и непонятными рисунками. Утром она встанет и перенесет основную суть в компьютер, чтобы после презентовать Веронике Андреевне.
Горячий малиновый чай помог. Вместе с потом ушло переохлаждение и отступила зарождающаяся простуда. Ася уснула с блокнотом в руке, закрывшись от подлости окружающего мира. И в эту ночь ей приснился сон.
…Отец с теплой улыбкой гладил взлохмаченные волосы взрослой дочери и не позволял раскрыться, натягивал одеяло до самого подбородка. Асе было жарко, но она не делала попыток отбросить теплое покрывало, чтобы как можно дольше насладиться присутствием отца. Но вот он оглянулся и грустно покачал головой, давая понять, что ему нужно уходить.
Сердце Настеньки, как он ее всегда называл в детстве, надсадно заныло. Она поняла, куда он уходит. Слезы полились по ее щекам.
И тогда он остался. Вроде только что исчез, а потом вновь появился. Его силуэт был едва различим в темноте, и Ася включила ночник. Как раз в тот момент, когда непривычно теплые руки поправляли одеяло у ее шеи. Совсем как...
Ася вскрикнула в немом изумлении. Рука отца лежала на плече мужчины, которого она сегодня встретила в клубе. Тот сидел на ее постели и заботливо кутал в одеяло. А отец, напоследок одобрительно улыбнувшись, кивнул дочери и растворился в пространстве комнаты...
Утром Ася проснулась не такой разбитой, как прежде. Быстро напечатала план мероприятия, скинула на флешку, выпила чаю с тостами. Сняла с вешалки свой второй костюм и подумала, что с гонорара купит себе еще один. Или даже два. Может быть. Она очень постарается.
Вероника Андреевна сегодня задерживалась. Это, с одной стороны, позволило Евтеевой "отшлифовать" текст своих наработок, но, с другой, она вынуждена была слушать откровения Натали. И смутно догадывалась, что это был театр одной актрисы для одной определенной зрительницы и слушательницы.
- ...Я, короче, тут теряю равновесие. Эти каблуки, ох. Пришлось схватить его за бицепс... Я говорю, а если мы предложим гостям не просто официальную часть, а, скажем, возможность на ней не присутствовать, сразу разойтись по комнатам... А он... девчонки, у него в глазах огонь сразу! Я вам отвечаю! Поворачивается ко мне, звереет на глазах...
Ася сжала кулаки. Натали, слегка разочарованная тем, что Евтеева не подает признаков заинтересованности, повысила голос:
- Я испугалась! Боже, я одна! В таком месте! Он же Евтееву сразу выставил, чтоб не мешала. Пячусь к двери, а он обнимает меня за талию одной рукой. Поднимает над полом... и бросает на этот диван... Говорит, что захотел меня с первого взгляда и начинает срывать с себя одежду...
- Ну не томи! - Любительница романов о сексуальных варварах Марина Петровна потирает руки в ожидании подробностей, забыв прежние обиды. Ее грудь уже вздымается от возбуждения. - У него большой?
Анечка хихикает. Сорокина со скучающим выражением на красивом лице обводит глазами стол и, удостоверившись, что Ася тоже смотрит в ее сторону, не мигая, поднимает большой канцелярский степлер. Но его длина кажется стерве офиса недостаточной, и она прибавляет толщину трех сжатых вместе пальцев.
- Мечта! - стонет Петровна.
- Как ты после этого ходишь? - смеется Анечка.
- Ты знаешь, что он баснословно богат? Я отвечаю, Гитлерша с ним фоткалась на каком-то благотворительном вечере. Я запомнила фамилию! - шепчет Людочка.
Мария хранит молчание. Молчит и Ася, чувствуя, как внутри закипает обида, боль и что-то еще. Это сложно пояснить, но ей хочется закричать, что это не тот мужчина, который будет так себя вести, что Ната все придумала с целью ее унизить... В то же время понимает, что, скорее всего, сексуальная связь между этими двумя вчера была. Не такая, как описывает Сорокина, но Кравицкий прежде всего мужчина, и если красивая шлюха сама себя предложила...
Это больно. Знать, что он был с Натали, когда Ася терпела издевки мужа, обливалась слезами и в одиночестве сражалась с простудой. Но какие права она на него имеет? Александр наверняка забыл об Асе, стоило той покинуть клуб. И те руки, что заботливо надевали на неё дубленку и застегивали воротник, стягивали с Сорокиной блузу и кружевное белье...
- Да как ты можешь?! - Ася произносит это, не успев осознать, что именно сделала.
В офисе повисает изумленная тишина. Все головы, словно в замедленной съемке, поворачиваются к ней. У всех одинаковое выражение лица. Такое впечатление, что Ася только что опрокинула на пол их праздничный торт, предложив вместо этого по дорожке кокаина на серебряном блюде: дамы удивлены и огорчены тем, что их экстаз от смакования подробностей чужого секса оборвали, но в то же время загорелись в ожидании захватывающей баталии - разборок двух баб, не поделивших мужика.
Наталья торжествующе улыбается. Ее бравада достигла цели, ранив соперницу. Уже потерял актуальность вопрос "было или не было". Роли розданы и стало понятно, кто победитель, а кто лузер.
- Видишь ли, Ася, - Наталия продолжает свою жестокую забаву, придав лицу выражение фальшивого соболезнования, - это закон. Мужчины не хотят бледную моль. Особенно богатые мужчины. Такие, как Александр Кравицкий... Саша. Ты оскорбление для его глаз. Я сразу говорила тебе, иди к Гитлерше и откажись от проекта. Ничего там тебе не светит. Как ты думаешь, кого он порекомендует как лучшую?
Внезапно тишину прерывает тихое покашливание.
- Вы закончили, Наталия? Я могу поздороваться? Гутен морген, дамы.
Время останавливается. Загорелое лицо Сорокиной становится бледнее мела. Людочка сдавленно ойкает и пятится за спину Марины Петровны. Остальные так и замирают с открытым ртом, уставившись на спокойную и величественную Веронику, которая бесшумно приблизилась к окну и уже неизвестно сколько времени наблюдает за происходящим.