Страница 27 из 27
— Прекращай паясничать, — вожатая слегка улыбнулась. — А то сахар заставлю перетаскивать.
Девушка невесело засмеялась и бросилась к нам, она схватила Лену, Алису и меня в охапку, и начала крепко обнимать. К такой нежности я был не готов!
— Родные мои, как же я рада, — вожатая захлёбывалась слезами. — Как я скучала, как переживала! Теперь всё будет хорошо.
— Ольга Дмитриевна, — прохрипела Алиса. — Задушите!
Девушка отошла, продолжила тереть глаза и с неподдельной любовью смотреть на нас, но, заметив чекиста, прилипла к нему:
— Что бы мы без вас делали?! — Она повергла мужчину в шок.
— Да чего уж там, — он покраснел и начал отрывать от себя вожатую. — Пустяки.
— Нет-нет! — Она никак не хотела отставать от отца Лены. — Вы теперь наш самый желанный гость, приходите обязательно почаще, мы вас все вместе встречать будем.
— Я польщён, — он освободился от объятий. — Но, извиняюсь, у меня служба.
Со стороны жилых домиков послышались короткие и быстрые шажки, такое ощущение, будто кто-то бежал, причём босиком. Через минуту показалась Ульяна, она была одета в красную ночную футболку до колен, а в руках держала плюшевого медведя.
Она, не останавливаясь, бросилась к Алисе и на бегу запрыгнула на неё, отчего Двачевская чуть не повалилась на землю.
— Алиска! — Бешено закричала пионерка. — Вернулась! А я говорила! Говорила!
Алиса смущённо обняла подругу и как-то неуверенно засмеялась, будто опасалась, что её могут услышать.
— А я со Славей жила, — Ульяна вытащила язык и издала сопутствующий звук. — Она такая скучная, ничего не умеет! Пойдём скорее!
Девочка потащила Алису к домику. Вожатая хотела их остановить, но ей помешал чекист, он развернул Ольгу Дмитриевну к себе и строго сказал:
— Не стоит их останавливать, девочки и так многого натерпелись.
Вожатая кивнула головой и с улыбкой позвала меня за собой, я оглянулся на оставшихся Лену, Женю и Электроника, но те только заулыбались мне и махнули рукой, мол: «Иди».
И я пошёл, снова брёл по площади, снова увидел Генду и домик вожатой. Такое ощущение, словно я не видел этого уже тысячу лет, всё такое далёкое, но до боли в сердце родное.
Вожатая зажгла в домике свет и вытащила из шкафа новый комплект формы, положила его на стол. Всё это она делала без слов со своей извечной ухмылкой, правда, сейчас она смотрелась очень болезненно.
Я завалился на кровать, спина просто изнывала по ней, но заснуть так и не смог, погрузился в глубокие мысли…
***
Коршаков и Лена остались на площади вдвоём. Он присел на колено рядом с ней и, потрепав по волосам, улыбнулся:
— Ты точно не хочешь домой?
— Нет. Не обижайся, но Семён… — Девочка запнулась на полуслове.
— Я понимаю, — чекист обнял Лену — Он неплохой парень, но, в случае чего, ты мне скажи, я быстро из него дурь выбью.
— Пап, — она с укором посмотрела на Коршакова. — Если я узнаю, что ты обидел Семёна…
— Да никто не собирался его обижать, — отмахнулся он. — Так, поговорили бы немного.
— Ну-ну.
— Ладно, — чекист встал и поправил форму, продолжая. — Сегодня я останусь тут, завтра вернусь на службу. Тебе чего-нибудь отправить из города? Конфет или книг каких?
— Ириски отправь, — Лена широко улыбнулась. — И сам приезжай почаще.
— Обязательно, — он снова обхватил её за плечи. — Теперь я тебя не оставлю.
— Правда, Ольга Дмитриевна милая? — Лена ехидно усмехнулась.
— Это ты на что намекаешь?! — Коршаков возмутился.
— Да так, ни на что, — девочка отмахнулась. — Она очень фиалки любит и шоколад молочный.
— Это мне зачем знать?
— Просто так, на всякий случай.
Мужчина довёл Лену до её домика, в нём горел свет, и слышались чьи-то приглушённые голоса. Девочка напоследок обняла отца и уверенно зашла внутрь.
На одной из кроватей сидела Мику в обнимку с Шуриком, когда они увидели вошедшую Лену, то не сразу поверили своим глазам.
На тумбочке стояла фотография Лены с повязанной на раму чёрной лентой, вокруг горели свечи, и лежало засохшее печенье.
— Это, что, я? — Невозмутимо спросила Лена. — Получше фотографии не было?
Мику со слезами на глазах бросилась к соседке, ничего не говоря, судорожно трогала её лицо, щёки, волосы, нос, будто до последнего не верила, что перед ней живая Лена.
Шурик лишь скромно обнял её и поинтересовался: пришёл ли Электроник, всё ли в порядке с Семёном и Алисой. Вскоре он удалился.
Лена завалилась на кровать и блаженно закрыла глаза. Мику что-то без умолку говорила, но тема была столь бессмысленной и неважной, что пионерка просто уснула под монолог подруги. После всего пережитого ей больше всего на свете хотелось нормально поспать, поспать в тёплой и мягкой кровати.
В домике Алисы ещё горел свет, там происходила аналогичная ситуация — Ульяна скакала по кровати и что-то возбуждённо рассказывала пионерке, а та мирно спала, не желая реагировать на гиперактивную соседку.
Всё кончилось. Кончилось ли?..
========== Эпилог ==========
«У каждой истории есть начало и конец. У каждой истории есть своя канва, синопсис, содержание, ключевые моменты, прологи и эпилоги. Но это не про мою историю, я не помню, когда она началась и не знаю, когда закончится. Столько всего не разгадано, столько не узнано, а времени всё меньше.
«Совёнок» изменил меня, а я изменил его. Не знаю — хорошо это или нет, но так оно и есть. Сколько в нём ещё тайн? Сотни? Тысячи? Смогу ли я их раскрыть, хватит ли у меня сил? Лена — вот одна из самых загадочных тайн этого лагеря, но, чтобы её разгадать, мне бы потребовалась целая жизнь.
Это приключение? Что это было? Просто случайность, аномалия или чья-то злая шутка? Почему нам не дали дойти до конца? Что нам помешало? Мне ещё предстоит это выяснить.
Впереди меня ждёт умопомрачительное лето: сумасшедшее, фантастическое и незабываемое. Если я выживу и попаду обратно в свой мир, не смогу жить. Повешусь, наверное, или застрелюсь.
Иногда мне кажется, что я и вовсе не могу тут умереть, такое ощущение, что смерть не властна надо мной в этом лагере. Возможно, я ошибаюсь. Наверняка ошибаюсь, но это не важно.
Завтра меня ждёт ещё один день, но я даже не знаю, что он принесёт, что с нами будет завтра. Скорее всего, то же, что и всегда: Алиса будет подкалывать меня, Лена застенчиво краснеть, Ольга Дмитриевна заставит делать что-то бесполезное. Кого я обманываю? Завтра всё будет совершенно по-другому, потому что после всего пережитого не может быть так, как раньше. Или может?
Как вообще люди живут после такого? Как возвращаются к обычной жизни, как умываются по утрам, завтракают, смеются? Вот и выясню, завтра точно выясню!».
С такими мыслями я и уснул — провалился в сновидения. Пред глазами пробежало всё с самого начала: овраг, лес, Лена, Алиса и снова всё по новой… Злосчастный маузер, дневники, НИИ, подземелья. Я снова переживал все те чувства, но, в конце концов, возвращался назад в «Совёнок», будто притянутый огромным магнитом.
Этот лагерь не отпустит меня, он что-то хочет, что-то требует. Я не смогу из него выбраться, лишь пожелав этого, мне придётся делать то, чего хочет «Совёнок».