Реквием

— А? — Я смущённо перевела на неё взгляд. — Ничего.

— Ты странная какая-то в последнее время, — Славя как обычно, широко улыбалась. — И с новенького взгляд не сводишь.

— Глупости какие-то, — я села на ближайшую лавку.

— А вот и не глупости, — Славя села рядом и чуть-ли не дышала мне в ухо. — Думаешь я не вижу?

Я молчала и отказывалась говорить. Чего она ко мне пристала? Нравится он мне, или не нравиться — не её дело.

— Всё с тобой ясно, — пионерка удовлетворённо облокотилась на спинку лавки. — А он ведь вправду милый.

Я не обращала внимания на неё и просто ждала, когда вернётся Семён. Парня всё не было, хотя до складов было рукой подать. Видимо сбежал всё-таки. Скоро Славе надоело ждать, и она вскочила.

— Ну и где он? — Она упёрла руки в бока. — Слинял? Пусть только попадётся мне на глаза.

Девочка удалилась в ту же сторону, куда пару минут назад направился Семён. Я осталась одна посреди пустующей площади. Если бы Семён был сейчас рядом, то обязательно бы задал какой-нибудь глупый вопрос, может рассмешил бы меня.

Я стала замечать за собой, что всё чаще представляю его рядом, представляю, как мы общаемся, как улыбаемся друг другу. Неужели я и вправду испытываю к нему нечто большее чем просто симпатию? Да, так и есть, глупо себя в этом разубеждать.

Мысли об этом увели меня куда-то жутко глубоко, и я в очередной раз потеряла связь с реальным миром. Наверное, это что-то на подобии защитной реакции, когда мне становиться плохо я просто отключаюсь и это мне помогает.

Из этого состояния меня вывел пролившийся на меня ливень. Начался он так резко и с такой силой, что я ошарашенная не смогла сдвинуться с места. Я уже промокла до нитки и постепенно замерзала, но всё ещё никак не могла прийти в себя.

Краем уха я услышала, как кто-то в спешке хлюпает ботинками по образовавшимся лужам в мою сторону. Когда этот кто-то подбежал, на меня упала тёплая зимняя куртка с капюшоном.

— С ума сошла?! — Раздался голос Семёна. — Ты что тут делаешь?!

— А ты принёс мешок? — Спросила я первое, что пришло в голову.

— Какой мешок?! — Он поднял меня и повёл куда-то. — У тебя точно не все дома.

Парень завёл меня в домик вожатой и снял промокшую под дождём куртку. Ольги Дмитриевны в домике не оказалось. Мы стояли друг на против друга под звуки барабанящих по крыше капель, с обоих градом лилась вода.

Семён смотрел на меня непонимающими глазами и силился что-то спросить, но видимо никак не мог на это решиться. Инициативу попробовала взять я:

— И что мы будем делать? — Тихо, словно шёпотом, спросила я.

— Не знаю, — парень пожал плечами. — Ты почему там сидела?

— За… за… — Я неприлично-громко чихнула. — Задумалась.

— Ладно, хотя бы убираться не надо, — он разлёгся на кровати.

— А ты сбежал да? — Я села на противоположную кровать.

— Я?! — Он обижено отвернулся к стенке. — Даже в мыслях не было.

— Просто тебя так долго не было, — мне стало неуютно. — Вот мы и подумали.

— Там Мику была, — в голосе Семёна слышалась явная фальшь. — Она попросила, ну там…

— Я поняла, — я решила не смущать его. — Всё хорошо.

Неловкое молчание затянулось, и я обратила внимания на куртку, которой он накрыл меня. Выглядела она странновато, я нигде такой ещё не встречала.

— Импортная? — Я ощупала одежду.

— Угу, — Семён закрыл глаза рукой и чуть ли не спал.

— Дорогая, наверное, — не стесняясь, я залезла рукой в карман и нащупала там мелочь. — Деньги какие-то странные.

— Что говоришь? — Парень поднял глаза и растерялся, увидев меня с монетками. — А это… они не настоящие.

— В школьном музее похожие были, — я крутила монетку с двуглавым орлом в руке. — Это царские да?

— Да-да, царские, — Семён откинулся на подушку.

— А почему на них год такой странный написан? — Я заулыбалась. — Думаешь, в две тысячи восьмом к нам царь вернётся?

— Не бери в голову, — он явно напрягся. — Это шутка просто.

Пауза снова затянулась. Дождь не переставал стучать по металлической крыше, потому и просто убежать у меня сейчас не выйдет. Но хочется ли мне убегать? Тут было так спокойно и хорошо, так тихо и безмятежно.

— А тебе какие фильмы нравятся? — Я просто не знала, как продолжить разговор.

— Даже не знаю, — пионер призадумался. — Я классику старую люблю: «Назад в будущее» там, «Кинг-конг» нравился раньше.

— Я таких не знаю.

— Они зарубежные, — парень снова напрягся, это становиться заметно по дрожащим пальцам. — Их мало кто видел.

Раздался шум открывающейся двери и на пороге оказалась Ольга Дмитриевна. Вожатая вся промокла и дрожала от холода, но на её лице всегда была натянута уверенная и бодрая улыбка. Она стянула вымокшую панаму с головы и обратила на нас внимание.

— Лена? А ты что тут делаешь? — Улыбка у девушки сползла.

— Мы от дождя спрятались, Ольга Дмитриевна, — ответил за нас обоих Семён.

Я опомнилась и вскочила с кровати, уставившись в пол. Меня словно припёрли к стенке и сейчас расстреляют на месте.

— И что же вы тут делали? — От слов вожатой я почувствовала, как краснею.

— Волнуетесь о моральном облике пионеров? — Ехидно заметил парень.

— Ты мне пошути ещё! — Вожатая нахмурилась. — Ладно, можете сидеть. Лена, давай на другую кровать.

***

Порой хорошие воспоминания мучают сильнее, чем кошмары. Кошмар молниеносен, он словно ссадина, которая рано или поздно заживёт. Воспоминания как рак, их нельзя вылечить, нельзя о них забыть, и они всё равно тебя убьют.

Я просила помочь её, а она ещё сильнее расковыряла старые раны, сделала мне ещё больнее чем было прежде. И нет никого, кто помог бы мне с этим справиться, я осталась наедине с двумя личностями, которые ведут меня в неизвестность.

Боль в ноге усилилась, видимо действие таблеток подошло к концу. День клонился к закату, я была без сознания достаточно долго и желудок нещадно просил еды. Я с трудом поднялась с земли и поволокла за собой ногу, прямиком в медпункт.

Как и ожидалось, здание медпункта тоже было открыто, но найти что-то полезного внутри не удалось. В отчаянии я рухнула на кушетку и достала пачку с таблетками. Осталась всего одна. Не долго раздумывая я закинула её в рот и отправила пустую пачку в полёт до двери.

Будь что будет. Мне совершенно ничего не жаль. Да, я прожила ужасную жизнь, плакала ночами, пряталась от людей. Никто в этом не виноват, ни отец, ни другие родственники. Жизнь просто жестока и нет в этом виновных. Она подразнила меня Семёном, показала человека, который понял меня, полюбил, но дав мне надежду, она сквозь сумасшедший смех забрала его у меня.

В ушах раздались медленные хлопки в ладоши. Напротив, сидела «она», её образ стал столь чётким, что отличить её от живого человека стало невозможным. Совсем недавно она была всего лишь голосом в моей голове, теперь это воплощение моих кошмаров наяву.

— Знаешь, кто будет следующим? — Девочка нависла надо мной.

Я молчала, просто смотрела в её покрасневшие глаза, чувствовала её ледяное дыхание. Она может добиться всего, что захочет. Может стоит отдаться ей? Пусть делает всё что потребуется, чтобы вернуть Семёна.

— Я расправлюсь с каждым, кто мог помешать нам с Семёном, — прошипела она. — Ты будешь смотреть, как все они умирают! И вскоре ты осознаешь, что так и нужно.

Я закрыла глаза и приготовилась вернуться в ад…

***

Резкий запах бензина одурманивает. Когда так много поставлено на карту, я не могу проявлять снисхождений к кому-либо. Я заставлю заплатить всех и каждого! Они хотели украсть у меня счастье? Я же хочу лишь одного, хочу, чтобы каждый из них был счастлив.

Вожатая открывает свои глубокие зелёные глаза. Признаюсь, я восхищалась Ольгой Дмитриевной, восхищалась её способностью заставлять людей делать то, чего они делать не хотят. Я хотела быть как она, не давать себя в обиду и добиваться своего. Что ж, пришло время стать таковой.

— Лена, что стряслось? — Девушка приходила в себя. — Ты в порядке?