Страница 79 из 134
Прежде всего: где взять пафос для прославления искусственного удобрения, когда собственные цветы больше всего нуждаются в удобрении натуральном? Все равно что будучи антиалкоголиком продавать воду как вино.
7 мая. Подумать только, фрау Бритцкувейт не оставляет попыток сделать меня сторонником срезания цветов! Неопровержимому тезису моему о бессмысленности жертвы, которую являют собою срезанные цветы, она теперь противопоставляет процветание своего абонементного дела. А ее любимый пример - тот одинокий пенсионер, что страдает выпадением памяти. Оный муж, единожды заказав недельный букет маргариток, тут же об этом забыл, и теперь чуть с ума не сходит от восторга, что нашлась на свете добрая душа, которая регулярно посылает ему маргаритки. На мое возражение - что вся радость его покоится на самообмане - фрау Бритцкувейт с улыбкой ответила: "Ну, и что с того?"
Как мало людей, способных понять, что смерть цветка нельзя искупить улыбочкой, которую мы дарим помещенному в вазу букету! Ведь они приносят свое цветенье в жертву нашему благу. Этот подвиг должен потрясать! Ну вот, этого еще не хватало: прохудились обе подошвы. Где теперь взять денег на сапожника?
При слове "деньги" мне вспоминается, как купил меня так называемый директор. "У нас, - говорит, - вы уже за самое короткое время заработаете себе на машину". А что я заработал? Одни подзатыльники за глупость.
10 мая. Вот опять огрели таким увесистым ругательством, как "обманщик". Да еще кто - пастор. Некоторое время назад я продал ему изрядную партию нашего продукта, и что же вышло? Вместо того чтобы разбросать его по церковному участку (от чего тому не было бы никакой беды), он послал удобрение на анализ. Как я и думал: в нем нет даже азота, не говоря уже о калийной соли или фосфатах. И хватило же духу коровий блин избрать вывеской фирмы! Коровам бы следовало подать в суд на фирму за оскорбление.
И хоть бы самим какая выгода была от этого обмана, а то ведь и того нет. Счастье еще, что сие "удобрение" не вредит растениям, а не то я давно бы заявил на себя самого.
12 мая. Совесть меня замучила: я сходил к пастору и попросил у него прощения. Он присоветовал" мне порвать контракт и послать его фирме, поелику пакт с дьяволом не имеет-де силы ни перед, небесными, ни перед земными инстанциями. Так оно, положим, и есть, но вдруг дьявол вспомнит о законодательстве? В конце концов, договор мой сам собой истекает через полтора года.
Ну нет, до дна испью сию горькую чашу - каждодневно ложью терзать свою честность.
13 мая. А пастор-то оказался милейшим человеком. Рекомендовал меня своему интенданту, у которого все балконы забиты ящиками с цветами. Я сумел продать тому четверть центнера нашего добра.
Толкуйте после этого о доброте: муха так долго кружила над немощной Фуксией, что цветочки у той не выдержали и опали. И ни малейшего следа вины на физиономии у этого субъекта-инсекта!
Узнать бы только, где можно достать естественного удобрения! У Герани уже просвечивают косточки, как у какой-нибудь прикованной к одру старухи, да и Примулы, деточки мои, без особой веры в прогресс поглядывают в темный двор, покачиваясь, как мумии, на своих цыплячьих ножках. Свести бы знакомство с какой-нибудь лошадью; если растолочь в горшке с водой одно лошадиное яблоко, то этого бы уже хватило надолго. Однако ж я ни разу еще не встречал на прогулке лошадь, сплошь автомобили, но ведь от них яблочка не дождешься. А лошади, верно, эмигрировали, в Антибензинию куда-нибудь, или Пегазию, где нет бензина и выхлопных газов.
16 мая. Упаси меня бог от неблагодарности по отношению - к бабушке, но разве не могла она в придачу к любви к цветам, которую я от нее унаследовал, оставить мне еще и садовый участок? Дирекция Ботанического сада (которому она завещала все свое состояние), правда, назвала ее именем особый древесный лишайник, однако, во-первых, он не бог весть какой красавец, и, во-вторых, никакого проку моим цветочкам от этого нет.
Я не ропщу, но меня мучает совесть из-за малышек. Ведь держать цветы в горшках - значит лишить их свободы; фрау Бритцкувейт на этот счет заблуждается, утверждая, что радиус цветочного горшка до миллиметра соответствует-де реальной потребности растения в свободе, а что до его метафизической потребности в экспансии, то она якобы все равно не ведает никаких границ. Премилое утешеньице для безвинного узника - уверять его, будто размеры камеры тютелька в тютельку соответствуют его потребностям в свободе физического передвижения.
Другое дело, ежели бы и о цветах можно было сказать, что они виновны, как мы. Но они-то обезоруживают (и обязывают) нас как раз своей невиновностью, своей пристыжающей нас невиновностью.
Или растения также были изгнаны из рая? Ну, фиговое дерево возможно, это еще куда ни шло. Но что мог натворить, к примеру, такой колокольчик?
Вот и недавно обретенный приятель мой, пастор, утверждает, что растения находятся еще в состоянии невинности. На мой вопрос, отчего ж тогда роза обзавелась шипами, коль она невинна, он только недоуменно пожал плечами. Доконать его ссылкой на чертополох мне не позволила деликатность.
Однако ж вот что хотелось бы мне узнать больше всего на свете: были ли кактусы в Эдемском саду? А если были, то не должны ли они были бриться дважды в день, чтобы вечно пребывать в состоянии беззащитной невинности? Вопросы, вопросы...
20 мая. Вот уж поистине перст судьбы: что именно обнаруживаю я сегодня на одном безнадежном одичавшем садовом участке на краю города? Самым плотным образом заселенную теплицу с кактусами. Многократно исполнив свою хвалебную песнь в честь искусственного удобрения и, как всегда, не дождавшись эха, я занялся этим обстоятельством. Решительно вошел на участок и сквозь заросли бузины, боярышника и осинника пробился к стеклянному домику. И тут я застыл как пораженный поемом: прямо передо мной возникло чье-то лицо. Оно находилось всего в полуметре от меня, приплюснув свой нос к стеклу, малопрозрачному из-за обильной паутины. Тут же, по обе стороны головы, на стекле виднелись какие-то совершенно высохшие, землистого цвета ладошки; странный ежик на голове, которую с трудом можно было классифицировать как женскую, довершал картину отнюдь не успокоительным образом. Как долго мы всматривались друг в друга, не могу теперь уж и вспомнить. Может, долю секунды. А может, и часы напролет.