Страница 11 из 18
- Дорогая моя, - Мила встала, поправила штаны, откупорила новую бутылку, - такую девушку, как ты, невозможно воспринимать как сестру.
- Нет, у нас нет никакой симпатии. – Отмахнулась я. Когда мне хочется в чем-то убедить подругу и выглядеть при этом серьезной, в мире умирает один Станиславский, а еще двадцать его однофамильцев дружно ревут. - Сразу как-то повелось так, и все… Митя даже смотрит на меня равнодушно, ну, без мужской искорки в глазах. Тянется ко мне, да, звонит, с удовольствием проводит время. Но нужна я ему только как друг. Поржать, поидиотничать, поболтать.
- Черт, да он тебе такие слова говорит, я ведь слышала! – Не выдержала подруга. - Ты глухая, что ли? Поддерживает, заботится. Уверена, своим телкам он не выдает и малой доли подобного. А ты мне описываешь его, как голубого. Либо ты дура, либо я.
Она поставила бутылку на стол, взяла на руки Чип Чипстера, своего любимого кота, и принялась гладить блестящую черную шерстку.
- Есть еще Даша. – Произнесла я. – Моя подруга Даша. Они ведь встречались. Вот там, похоже, было все серьезно. Митя был от нее без ума. А она бросила его через два месяца. Помнишь?
Мила отпустила кота и хмуро глянула на меня.
- Припоминаю что-то.
- Он тогда долго приходил в себя. – Мои руки сами сложились на груди в замок. - Хандрил, перебирал баб в попытках забыться.
- По Дашке убиваться – себя не уважать. – Бросила Мила. - Ты уж прости, она- твоя подруга, но скажу, как есть. Эта дура вообще никого не ценит! И любит только себя. Держалась бы ты от нее подальше.
- А однажды, - будто не слыша ее, сказала я, - во время телефонного разговора у меня вырвалось «люблю». Типа «пока, люблю, целую», глупо, да? Просто я не боюсь этой фразы, говорю, как чувствую.
- А он?
- Митя сначала потерял дар речи, а потом ответил, что тоже любит. Мы же не чужие друг другу… Он мне дорог, зачем это скрывать? Люди приходят в замешательство от такого нашего общения, но, честно, у меня по-другому не получается.
Диагноз поставлен, Мила похлопала меня по плечу:
- А говоришь «дружба-дружба»!
- Так и есть.
- Ты мне лучше ответь. – Она снова села рядом. - Он в тебе что, совсем женщину не видит? Это же обидно! Меня бы задело за живое. Дружат только те мужчины и женщины, которые не хотят друг друга. А тебя же, Ева, невозможно не хотеть. Все мужчины всегда тебя первой замечают, потом меня еще долго спрашивают о тебе, пытают. Будь я лесбиянкой…
- Какая из тебя лесбиянка?!
- Самая что ни на есть. – Она придвинулась ближе. - Развратная и похотливая.
Я отскочила и запустила в нее подушкой.
- Не пугай меня! А то буду закрываться ночью на ключ.
- Так что? – Подушка, перехваченная ее рукой, полетела на пол. - Ты не ответила. Ни разу, прям ни разу, у вас не проскальзывало «особое» в нужном понимании отношение друг к другу?
- Был один разговор. Был. Я тогда спросила, кто из нас красивее: я или Даша. Почему он дружит со мной, а влюбился в нее. Пьяная тогда была, полезла, как дура, с расспросами.
Хитрый прищур выдал чрезвычайный интерес Милы:
- А он что?!
- Молчал долго. Смотрел так виновато. Растерялся. Воспринял, говорит, сразу как друга. То ли свободна, то ли нет, а тут еще знакомство с Дашей… И понеслось у них.
- Ну и дела…
Ее лицо приняло задумчивый вид.
- Ага. – Кивнула я, подавая подруге вино.
- То есть, тебя все устраивает? – Поинтересовалась Мила.
- Вполне.
- Тогда замечательно, что у тебя есть такой друг. – Мы чокнулись бокалами. – Выпьем за друзей!
- За друзей! – Поддержала я.
- А к Мите я тогда сама присмотрюсь, - довольно промурлыкала подруга и сделала большой глоток.
- Э… - Первый раз в жизни внутри промелькнуло странное чувство. Возмущение на грани с паникой, которые непременно захотелось скрыть за делано-счастливой улыбкой. Вряд ли получилось правдоподобно, но я все же попробовала.
- Попалась! – Вскочила она. – Ты ревнуешь!
- Вовсе нет.
- Да! Ревнуешь! Ревнуешь!
- Нет! – Засмеялась я. - Прекрати!
- Да не нужен мне твой Митя! – Мила села обратно. – А выводы из нашего разговора сделай. Хорошо? Пока еще не поздно.
- Бред все это.
- Никакой и не бред. – Подруга достала из кармана зеркало, пристально всмотрелась, потом повернулась ко мне. – Ев…
- А?
- Замечаешь, у меня усы растут?
- Что? Где? – Смутилась я.
- Во, - она указала на совершенно чистое пространство под носом.
- Не-а, не вижу.
- А ты глаза-то протри. – Указала пальцем. – Гляди, совсем черные!
Я подсела к ней вплотную и уставилась на белоснежную ровную кожу.
- Ну, такие-то у всех есть. – Пожала плечами. – Тонкие, незаметные.
- Вот это незаметные?! – Не унималась Мила, снова и снова разглядывая себя в карманном зеркальце. – Заметнее только у Эркюля Пуаро!
- Что ты, Мил, они же прозрачные. – Пыталась протестовать я. - Их совсем не видно.
- Ты просто утешаешь меня! Или нагло обманываешь! Очень выгодно иметь усатую подругу!
- Дая же честно, мать. Выгорят летом, и совсем не видно будет.
- Сбрею их, прямо сейчас. – Выдохнула она, громко шмыгнув носом. Выпрямила спину, глядя на меня решительно и гордо.
- Дура?! – Воскликнула я, едва не поперхнувшись вином. – Даже не думай! Будут расти потом, как у мужика. Утром побреешь, в обед опять черно под губой.
- Лазерная эпиляция?
- Горе мне с тобой. Да незаметные они! От слова «совсем»!
- Точно? – Она надула губы.
- Говорю тебе.
- Тогда не буду.
Я облегченно выдохнула.
- И не надо.
- Спасибо, что отговорила.
- Обращайся.
Мила поставила бокал на столик и растянулась на диване:
- Я пьяна…
- Надо же. Пошли тогда спать.
- Нет, - рассмеялась она, - лучше расскажи мне про Шишкина-Мартышкина! Хочу знать все в деталях.
- Блин, и эта туда же!
Глава 4
- Мила, вставай!
Уже в пятый раз я садилась на ее постель, тщетно пытаясь разбудить. Смотрела, как она прятала голову под теплое одеяло и притворялась мертвой.
- Еще пять минут! – Подруга и сама, похоже, не верила в то, что говорит. Это был уже пятый раз, когда она пыталась оттянуть неизбежное с помощью трюка с пятью минутами.
- Ага, так я тебе и поверила! Прошлые пять минут растянулись на целый час. Хватит. О, гляди-гляди, по телевизору Брэдли Купера показывают!
Одеяло даже не шевельнулось. Ну, знаете, даже если Брэдли Купер тут бессилен, то я и подавно.
- Нет-нет, - раздалось с постели, - точно всего пять.
- Давай, давай, ты же мне обещала! – Заглянула в кокон, где она свернулась калачиком и увидела, что глаз подруга открывать даже и не собиралась.
- Что? – Произнесла она недовольным скрипучим голосом.
- Ты обещала пойти со мной гулять. Пройдемся по магазинам, посидим на набережной, покатаемся на роликах. Круто же, а? Или, если хочешь, будем жрать оставшийся снег, чтобы лето быстрее наступило.
- Аха-ха, хорошо. – Мила открыла один глаз и улыбнулась. – Последние пять минут, честно. А то ты и мертвого так поднимешь, настырностью своей.
- Сварю кофе.
- Я пока посплю.
- Пять минут, - напомнила я.
- Да поняла я уже! Вы с Чипом вечно нарушаете мое святое право на сон! Имейте совесть, блин! Надоело вставать с петухами.
- Какие петухи в городе? И, кстати, уже полдень.
- Ага?! – Подскочила Милка, но, так и не открыв глаза, упала обратно и отвернулась. – Иди уже. Не говори ничего, а то я уже действительно проснулась от твоего бу-бу-бу.
- Вот же коза! – Я хлопнула ладонью по тому месту, где должна была располагаться ее пятая точка. – Жду тебя на кухне.
Подошла на цыпочках к коту, подняла бедное животное, без зазрения совести сунула подруге под одеяло и удалилась.
- Да вашу-то мать, а! – Донеслось через несколько секунд из ее комнаты, но меня уже было не догнать.