Страница 19 из 20
Он мог написать жене, причем жене, уже бывшей, в разгар своей новой любви: «Ты – самое лучшее из всего, что известно мне в мире».
А как же новая любовь? И она существовала с той, что отмерла официально, но оставалась в сердце.
Любовь – Божественный дар, Любовь, как образ вечный, Любовь и красота спасут мир. Мы привыкли к этим фразам и часто повторяем их, не вдумываясь в глубочайший смысл сказанного. Юношам и девушкам, порою, родители дают «умные» советы: «Ты не люби эту, а люби ту» или: «Ты не люби этого, а люби того». Дают советы, совершенно забывая свою молодость, забывая то, что нельзя любить по заказу, невозможно назначить себе одну любовь и запретить – опять же самому себе – любовь другую.
Вот такую «невозможность» насилия над собой, над своим сердцем, над своей душой сполна испытал Федор Иванович Тютчев.
Один из биографов поэта написал: «В двух случаях из трех семейная жизнь Тютчева была трагедией и один раз – драмой».
Это заявление – уже загадка. Но еще большая загадка – любовь Тютчева в зрелом возрасте одновременно к двум женщинам – к Эрнестине Федоровне Пфеффель и к Елене Александровне Денисьевой… Да, именно Любовь – не увлечение, не влюбленность, а большая любовь до боли сердечной. Строки, приведенные выше, адресованы поэтом именно Эрнестине.
А может ли быть такое? И почему биографы называют то, что столь сильно вдохновило поэта, что, несомненно, дало неиссякаемые силы его творчеству, не иначе как трагедией или драмой?
И где же разгадка любвеобильности? Поэт словно спешил, словно опасался, что у него отнимут предмет или даже предметы его страстной влюбленности, его любви. Часто такие истоки можно найти в юности, когда в пору самых искренних и незамутненных чувств возникают преграды, зачастую созданные лишь обычаями, а на деле являющиеся виртуальными.
Считается, что первое поэтическое посвящение Тютчева адресовано Амалии Лерхенфельд (в замужестве Крюденер). Вот это стихотворение:
Но ведь и самое последнее в его жизни стихотворение, не просто посвящение, а посвящение, ставшее знаменитым и положенное на музыку, посвящено тоже прекрасной Амалии. Но этого мы коснемся в конце очерка.
А пока попробуем разобраться, не таится ли за первым посвящением то нежное, непорочное, незамутненное чувство, которое мы называем первою любовью?
Нет, первая любовь пришла, к тогда еще будущему поэту Федору Тютчеву гораздо раньше. Это случилось, когда он жил в Москве, в родительском гнезде, в Армянском переулке, доме номер 11, и учился в Московском университете.
Родился же он в дивном краю, давшем России немало величайших мастеров русской словесности – писателей и поэтов. В краю Тургенева, Бунина, Льва Толстого, Никитина, Лескова… В благодатном краю Черноземья впервые взглянул на Свет Божий и Федор Иванович Тютчев. Это случилось в родовой усадьбе Овстуг Орловской губернии 5 декабря 1803 года. Образование получил домашнее, которое, благодаря подбору учителей, стало поистине первоклассным. Особенно увлекли латынь и древнеримская поэзия. Возможно, именно они подтолкнули к первым опытам поэтического творчества. Тринадцатилетним мальчишкой он сделал перевод нескольких од Горация.
Ну а затем был переезд в Москву и поступление в 1817 году в Московский университет на Словесное отделение, правда, сначала лишь вольнослушателем. В ноябре 1818 года он стал студентом, а в 1819 году был избран членом Общества любителей российской словесности. То есть в свои шестнадцать лет юноша уже заявил о себе как человек, не лишенный поэтического дара. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в него была без памяти влюблена дворовая девушка Катюша Кругликова.
Вот тогда юного Тютчева и озарила первая любовь?
Вспомним широко известное стихотворение:
Оно написано на смерть Александра Сергеевича Пушкина, но многих биографов занимал вопрос, кого же имел в виду поэт, приводя словосочетание «как первую любовь». Россия никогда не забудет Пушкина, как не забыло и не забудет сердце Тютчева свою первую любовь.
К сожалению, почти ничего не известно о той первой любви поэта и о тех отношениях с возлюбленной, которые круто изменили его судьбу.
Мать не приняла эту любовь. Здесь нет ничего удивительного, ведь в России действовали строгие сословные правила, с которыми, кстати, Тютчеву пришлось столкнуться и в годы молодые, когда он впервые сделал предложение своей любимой Амалии, и в зрелые годы, когда озарила его далеко уже не первая, но не менее яркая любовь к Елене Денисьевой. В зрелые годы человек любит иначе, но, если не утеряны пылкость души и жар сердца, даже холодные рассудок не способен сделать чувства менее яркими и сильными.
Мать Федора Ивановича, ради того, чтобы разрушить отношения между молодыми людьми, которые зашли, по ее мнению, слишком далеко, добилась разрешения на досрочный выпуск из университета и отправила его в том 1922 году на службу в Коллегию иностранных дел, которая находилась в Петербурге. Тогда сообщение между двумя столицами было значительно сложнее, нежели ныне, и, конечно, Тютчев уже не мог видеться с предметом своего увлечения.
Это случилось весной, а летом граф Александр Иванович Остерман-Толстой, родственник матери, происходившей из знаменитого рода Толстых, взял Федора с собою в Мюнхен, где устроил при русской миссии.
Вот и ответ на еще один вопрос, несомненно, волнующий почитателей Тютчева. Почему поэт, которого мы знаем как истинного патриота, как человека «до боли сердечной» любящего России, посвятившего ей немало сильнейших в том числе и пророческих стихотворений, был женат в первый и второй раз на немках? И каким образом ему удалось сохранить «на чужбине» эту «до боли сердечной» любовь ко всему русскому, к России?
Много лет спустя он писал: «Судьбе угодно было вооружиться последней рукой Толстого (А.И. Остерман-Толстой потерял руку в битве при Кульме), чтоб переселить меня на чужбину».
Почему граф вооружился, по словам Тютчева, «последней рукой»? Герой Отечественной войны 1812 года Александр Иванович Остерман-Толстой потерял руку в сражении под городом Кульмом в Богемии 29–30 августа, в котором русско-прусско-австрийские войска разгромили французский корпус генерала Вандама. В первый день этого сражения русская гвардия под командованием генерала графа Остермана-Толстого оказалась на направлении главного удара французов. Мужество войск и умелое командование графа не позволили врагу добиться успеха. Все атаки были отбиты, и на второй день французы, попав в окружение, предпочли сдачу в плен гибели на поле боя.