Арабеска зеркал

Она нажала кнопку, которая привела в действие потайной механизм, и чрево бюро открылось: сверху на тетрадях, исписанных ровным, летящим почерком, лежала старая фотография. Ломкий, пожелтевший оттиск с зубчатыми краями. На ней была изображена пухлая девочка в матросском костюмчике, в белой, вязанной крючком беретке с плюшевым медведем на руках. Аркадия Павловна взяла фотографию в руки. «Сколько же мне лет на ней?» Она долго рассматривала хрупкий картон, и воспоминание, которое возникало при взгляде на него, было таким же хрупким, едва брезжившим, но солнечным и теплым…

Глава 2

─ Аркаша, давай руку! ─ басил рядом отец. У оперного певца Павла Фротте был выдающийся голос ─ поставленный, могучий, глубокий, трубный. Он был счастливым отцом трех дочерей. Старшую, недолго думая с женой, назвали Верой. И как будто последующие девичьи имена были предначертаны триадой святых мучениц, тремя христианскими добродетелями ─ Верой, Надеждой, Любовью… Но поскольку он всегда хотел мальчика, ждал Аркадия, вторую и любимую свою дочку назвал Аркадией. В семье за ней закрепилось уменьшительно-ласкательное прозвище ─ Аркаша.

…Был солнечный августовский день. Стояла сухая теплая погода. Поскольку младшей сестренке Любаше еще не исполнилось и двух лет, выгуливал Аркашу в день ее рождения только любимый папа. Сегодня ей стукнуло пять. Они долго гуляли в Сокольниках и уже по несколько раз переходили от одного аттракциона к другому. Аркаша была в восторге от силомера-молота, комнаты смеха, цепочной карусели.

─ Аркаша, пойдем-ка в Детский городок. Там знаешь сколько всего интересного! Педальные автомобили, игротека…

─ Хочу медведя! Купи медведя!

Они проходили мимо стрелкового тира, где на витрине красовался большой коричневый медведь с атласной красной ленточкой на шее.

─ Его нельзя купить, можно только выиграть. А давай попробуем!

Павел Фротте был человеком азартным, и вскоре она крепко держала за шею плюшевого медведя с пуговицами вместо глаз.

─ Аркаша, посмотри! Да посмотри ты!.. Этот сад назывался «Аркадия». В нем впервые выступал Шаляпин. Сам Шаляпин, понимаешь, доча?

Аркаша не понимала, но по тону отца чувствовала, что Шаляпин ─ это кто-то очень важный, как управдом Василий Иванович, который ходит с кожаным портфелем.

─ А кто такой Шаляпин?

─ Ну, помнишь? Я же тебе ставил «Вдоль по Питерской»…

И он тихонечко запел:

Не лед трещит,

Да не комар пищит,

Это кумы да куме

Судака тащит.

Аркаша улыбнулась, с обожанием глядя на отца. На них стали обращать внимание прохожие. И Павел Георгиевич запел во весь голос, подхватив дочурку на руки.

Ах, кумушка,

Ты, голубушка,

Свари куму судака,

Чтобы юшка была.

Аркаша крепче прижалась к отцу, обхватив его могучую шею ручонкой.

Ах, юшечка,

Да ты с петрушечкой.

Поцелуй ты меня,

Кума-душечка!

Обладая насыщенной, бархатной силой центрального баса в нижнем регистре, он, как всегда, сделал окончание особенно эффектным:

Да, ну, па-ца-луй, па-ца-луй,

Кума-душечка! Э-э-э-э-э-х!

Вокруг раздались аплодисменты. Кто-то крикнул «Браво!» И Аркаша, повинуясь порыву, прильнула к родной щеке отца.

***

Снимок, который она сейчас держала в руках, они сделали по дороге домой, зайдя в мастерскую фотографа… Из воспоминаний ее вырвала мелодичная трель звонка. Аркадия Павловна стряхнула с себя оцепенение и, нажав на рычаг, направилась встречать гостью в большую прихожую. Варя уже открыла дверь и впустила Беллочку.

─ Я заждалась вас. Ну, что же так долго?

─ Аркадия Павловна, вы чудесно выглядите сегодня. Сейчас все сделаем. Я приготовила вам питательную маску. Сначала подпитаем кожу, ну а макияж постараюсь сделать чуть более торжественным, чем всегда. Вы как, не против? У вас сегодня фото– или видеосъемки будут?

─ Нет, Беллочка, сегодня будут только гости. Но я должна быть красоткой.

Аркадия Павловна в предвкушении косметической процедуры звучала капризно и слегка кокетливо. Но все знали, что это также раз и навсегда установленный и неукоснительно соблюдаемый всеми ритуал.

Они всегда начинали разговаривать только после того, как Аркадия с помощью Вари вновь перебиралась с косметической кушетки, где обычно дремала, принимая расслабляющие процедуры для лица, на свое кресло. Белла уже давно обращала внимание на фотографию в винтажной рамке, на которой Аркадия Павловна была запечатлена в театральном костюме и шляпке барышни второй половины XIX века.

─ Аркадия Павловна, всегда любуюсь вашей фотографией. Уж больно хороши!

─ Ах, этой… На ней я в гриме и сценическом образе Ларисы Огудаловой.

Она старалась капнуть в свою реплику немного равнодушного недоумения, хотя в глазах уже зажглись озорные искорки, делавшие их живыми и лукавыми, несмотря на возраст.

Белла любила слушать воспоминания актрисы. Она искренне восхищалась Аркадией. Как только Фротте начинала рассказывать истории из своей жизни, которые сама называла «преданиями старины глубокой», она преображалась прямо на глазах: в хрустальных интонациях голоса появлялся молодой задор, в глазах ─ поразительный блеск. А как она умела актерски, в лицах отыграть любой диалог, точно передавая речевую самобытность собеседника. Такая подача всегда вызывала улыбку. Кроме того, несмотря на превалирующее чувство собственного достоинства, в своих воспоминаниях Аркадия могла быть пикантно иронична по отношению к себе, да что говорить, умела едко посмеяться над собой. И это ее свойство подкупало и располагало к ней любую аудиторию. В наш сумасшедший век мы все куда-то спешим, продираемся сквозь преграды, торопимся чувствовать, на бегу разговариваем, излишне суетимся и, конечно, много при этом неотвратимо теряем. Белла еще раз взглянула на Аркадию в зеркало. Перед ней сидела женщина, сохранившая первозданный вкус к жизни и при этом ценящая безвозвратность каждого ее мгновения.

Небожительница…

Примадонна…

Актриса…

─ Беллочка, это памятная фотография. Я очень многое вспоминаю, когда смотрю на нее… Штиль, бриз, зыбь, гладь… Натянутое, как паруса, полотно кулис. Все, как всегда со мной, и в то же время все, как в первый раз. Знаете, Беллочка, мой дебют на сцене ─ это была сплошная трагедия! В театре имени Горького в Нижнем Новгороде (кстати, город тогда назывался Горький) работали великолепные артисты. Завлитом в театре был Боря Смолянский. А художником спектакля ─ Сережа Бахрушин. Наш спектакль был первой его театральной работой. Это сейчас он один из известнейших театральных художников мира! Но наш первый совместный опыт был на грани… Как бы это вам сказать, на грани фола…

Белла искренне удивилась: Аркадия в ее понимании была просто воплощением успеха ─ в этой связи ей трудно было представить какой-то профессиональный провал, пусть даже на заре карьеры.

─ Представьте себе, я окончила факультет музыкальной комедии. В драме всегда снобистски относились к артисткам такого рода. Несмотря на то, что у нас была очень сильная школа. Мой мастер ─ один из самых талантливых режиссеров своего времени, соратник Акимова ─ Всеволод Сергеевич Горштейн. Он драматический актер, создатель одесской оперетты. У меня была очень хорошая драматическая школа, я считаю. Но нужно знать закулисье театра… Большая труппа, и вся ее женская часть считала себя достойной роли Ларисы Огудаловой. И вдруг привозят откуда-то из Ленинграда какую-то Ларису Огудалову, да еще с дипломом актрисы музыкальной комедии. Вы можете себе это представить? Вся женская труппа объявила мне бойкот, еще не зная меня. Я приехала, а со мной просто никто не общался. Меня не замечали… Как будто меня не было.