Страница 36 из 44
Однако тогда Василий не склонился в сторону друга, хоть и всё больше с каждым разом сближался с христианами. Бывал и в их храме, видел служения, слушал прекрасное хоровое пение. И всё же, положение христиан в городе было очень шатким, и слухи об успехе князя Владимира только расшатали его. Чтобы развеять хандру, Василий отправился на охоту. На той охоте он не жалел себя, и, казалось, даже торопился приблизить свой, как он считал, неминуемый конец. С одним лишь копьём витязь бросился на зверя. Огромный медведь поднялся на задние лапы и зарычал так, что волосы стали дыбом на голове. Огромная зубастая пасть грозилась раскусить молодца, а когти на раз могли его разорвать. Все охотники заробели перед таким зверем и стали обступать его с разных сторон. Но Василий кинулся прямо на него, лоб в лоб. Братья, которые недавно подсмеивались над ним, теперь сильно пожалели об этом, поскольку стали думать, что погубили этим старшину. Но не так прост был Васька. Отвагой он тогда превзошёл всех людинских охотников, в последний миг увернулся от зверя, спрятался за деревом, выманил на себя и поразил копьём прямо в сердце. Промахнись он хоть немного, и ему бы пришёл конец. Но и так тяжёлая медвежья лапа опустилась ему на спину и впилась в плоть своими когтями. А затем вся огромная туша упала прямо на витязя и придавила его своим весом. Но Василий выбрался, с поломанным копьём, весь перепачканный в своей крови и крови зверя, с одичавшими, безумными глазами. Как есть, одержимый убивец. Эта охота сильно напугала братство, и они вдруг стали робеть перед своим старшиной. И говорил тогда Василий другу Косте такие слова:
– Пусть смерть моя уже идёт за мной по пятам, я не боюсь её. Главное, чтобы смерть моя была яркой. Избегая малых опасностей, я иду навстречу самой великой.
А меж тем, летом 990-го года верховный волхв Богомил наконец-то получил долгожданные вести от Усыни. Однако в них не было ничего утешительного. Вождь сообщал, что из Киева к Новгороду двинулось войско, чтобы крестить этот город. Сколько их и когда прибудут, было неизвестно, но готовиться нужно было уже сейчас. Киев к тому времени уже крестился, и теперь все, кто не были христианами, объявлялись недругами князю. В Новгород шёл лично воевода Добрыня и рассчитывал прибыть внезапно. Но теперь Богомил был предупреждён. Вождь Усыня велел ему держаться и стоять до конца. После неудачной выходки под Киевом Всеволода Додона Новгород для язычников был важен как никогда. И сейчас этот город находился в руках колдуна Соловья. У чародеев в Новгороде было гораздо больше шансов на успех, но только если Богомил продержится, выстоит, дождётся подмоги из Чернигова. Горожане ещё ни о чём не подозревали, а Угоняй уже занял сторону верховного волхва и стал собирать своё ополчение. За несколько дней он подчинил себе и привёл в оборонительное положение весь Неревский конец. С Людиным концом было сложнее, но Богомил знал, что на Чурилу можно положиться. Переполох дошёл и до Василия Буслаева. Он не знал ещё, какого врага ждёт Новгород, но ждал шанса, чтобы поквитаться с тысяцким Угоняем. Пока вступать в бой было рано, и сын Буслая залечивал раны от схватки с медведем и часами просиживал во дворе на лавке. На дворе стоял августовский зной, здесь же, в тени на лавке было хорошо, свежий воздух наполнял лёгкие, а вид чистого неба радовал глаз.
– Здрав будь, боярин, – послышался вблизи знакомый голос. Василий повернулся и увидел старого друга, проходящего через калитку.
– Давненько мы уже не виделись, боярин Святослав.
– Да, давно, – обнимал его друг, – но теперь не время прятаться. Настал черёд выйти из тени. Долго на меня вели охоту за дружбу с волхвами, а теперь вот сами позвали на службу. Готовы идти на любые условия.
– Это кто же?
– Верховный волхв Богомил, кто же. Обещает дружбу со мной и с волхвами, просил меня, чтобы оказал ему посильную помощь в борьбе с Добрыней.
– С Добрыней? – удивился Василий и злобно усмехнулся, – теперь они стали врагами? Хорошо, пусть поубивают друг друга.
– Это в тебе, мой крёстный брат, говорит отчаяние. А ведь Богомил протягивает и тебе руку дружбы. Теперь он хочет того же, что и ты, свободы для Новгорода, для дружины. Волхвы ещё с ним не говорили, боятся, не доверяют. Да и нет их в городе. Но если мы с тобой сейчас соберёмся и покажем свою силу, то потом колдун пойдёт нам навстречу.
– Что ты предлагаешь мне, Вольга? – сжимал кулаки Василий, – колдуны отца моего загубили, принесли его в жертву, как скот.
– Клевета, Вася. Я узнал, что не колдуны то были. И не по их приказу. То был чародей Вахрмей-собака. Оборотень, вождь белых волков. Он набрал уже целую армию упырей, при помощи которых пытается давить на колдунов. Ничем не брезгует, пёс. Его Добрыня тогда и уговорил принести эту грязную жертву. Тогда Вахрамей со своим кланом состоял в союзе чародеев, а теперь и союза больше нет, и чародейского войска. Так что руки наших колдунов здесь чисты.
– Столько лет, столько лет я думал, что это они, – поднялся на ноги Василий. – Симаргл тебя побери, Святослав. Я ведь им много зла причинил, и Угоняй теперь мой злейший враг. Мы дали слово друг другу встретится в поединке и сразится насмерть. А теперь ты предлагаешь мне стать с ним в один строй.
– Против Добрыни, против обращения Новгорода в христианскую веру. Как победим общего врага, тогда и отдашь ему долг чести. Сейчас же нужно выполнить свой долг перед дружиной.
– Дружина-то, поди, вся останется со Стояном, будет поддерживать Добрыню.
– Будет, но тайно будет на стороне Соловья. Добрыня здесь чужак, и христиане здесь чужаки, изгоним же их.
– А как же Костя Новоторжанин? Он мой брат, так же, как и твой.
– С Костей ничего не будет. Сдастся в плен, а потом мы его выручим. Давай же, Вася, решайся. Десять лет назад Добрыня уже устроил здесь крещение, нельзя, чтобы это повторилось. Новгород – это не уличная девка, чтобы каждые десять лет веру менять. Свергнем Добрыню, будем добиваться, чтобы мой отец, твой крёстный отец стал новым посадником. Я уже обговорил это с Угоняем, он не против. И тогда другая жизнь начнётся, тебя в дружину возьмут, кончатся твои мучения.
– Эх, Свят, Свят. Так и быть, друг, я с тобой. Но только сражаться я буду не под началом Чурилы, а сам, своим отрядом.
– Как скажешь.
И старые друзья пожали друг другу руки. Пришло время идти в бой, и на этот раз не в шутовском колпаке и длинной красной рубахе, а в настоящей кольчуге и в шлеме. Мастерские Бориса Вольги делали отменные кольчуги, несколько таких его сын принёс своему другу.
Нужно сказать, что Костя Новоторжанин, несмотря на все притеснения христиан со стороны язычников, в то лето чувствовал себя счастливым. Любимая жена Ольга недавно объявила ему, что ждёт ребёнка. Скоро Костя должен был стать отцом, и жизнь для него обрела теперь новый смысл. Когда в Новгороде начался переполох, будущий отец семейства стал готовиться к худшему, ни на мгновение не расставался с кинжалом и всегда одевал кольчугу, когда выходил из дому, всегда был на стороже. Ольга тревожилась за мужа, но он успокаивал её, мол, это так, на всякий случай. Однажды ночью в их дверь раздались настойчивые стуки. Ольга проснулась первой и принялась будить своего мужа. Костя, продирая глаза, спешно нацепил на себя кольчугу, взял кинжал и направился ко входу. Когда он открыл дверь, то увидел несколько знакомых лиц, укутанных в тёмное облачение. Когда они вошли, хозяин дома окончательно признал священников из клира отца Иоакима.
– Приветствуем тебя, Костя-богатырь, – поклонились они.
Костя не сразу понял, что опасность миновала, но поклонился в ответ, а гости уже заполнили его дом.
– Отец Иоаким с вами?
– Нет, он на подступах к городу, вместе с Добрыней, – отвечали миссионеры, – завтра, в пятницу, они будут здесь, не торжище, крестить народ.
– Их не пустят, – вымолвил Костя, – кто-то предупредил Богомила, что идёт Добрыня. Угоняй собрал ополчение.
– Значит, будет битва, – спокойно отвечали гости.