Батыева погибель

Но не успел Бату-хан додумать эту мысль, как впереди – там, куда ушел авангард под предводительством Кюльхана – вдруг раздался приглушенный расстоянием грохот, похожий на одновременный взрыв тысяч китайских петард – и тучи сидящих по деревьям ворон, слетевшихся в Рязанскую землю со всех окрестных краев, с заполошным граем поднялись в воздух и, каркая, начали нарезать круги над монгольским войском, нет-нет роняя вниз свой помет.

Бату-хан – наивное, пусть и жестокое, дитя природы – не придал этому грохоту значения, потому что современные ему модели огнестрельного оружия и маломощные петарды годились только для того, чтобы на поле боя пугать слабонервных крестьян-новобранцев, и занимались изготовлением таких пороховых игрушек исключительно вассальные монголам китайцы*. Но это и стало его роковой ошибкой.

Примечание автора: * у некоторых историков есть подозрение, что во время Ледового побоища лед на Чудском озере под ливонскими псами-рыцарями треснул не просто так, а после подрыва нескольких пороховых зарядов, заложенных китайскими инженерами, которых Александру Невскому прислал Батый, на тот момент уже бывший его союзником против католической Европы. Уж больно спланированными именно под это событие выглядят все действия князя Александра перед началом и во время Ледового побоища.

То, что творилось у места слияния Прони и Оки, иначе как Апокалипсисом назвать было нельзя. Заряженные энергией хаоса магические фугасы, чей заряд эквивалентен начинке двенадцатидюймовых фугасных снарядов, были опущены на дно Оки через высверленные пешнями лунки от самого слияния Оки с Проней, и дальше вниз по течению на протяжении пяти километров – фактически до самых стен Рязани. Тяжелые и хорошо обтекаемые бронзовые шары безо всякого сноса, нырнув в лунку, тут же ложились на дно, гарантируя подрыв почти в том же месте, где их опустили под воду. При этом шахматное расположение этих зарядов гарантировало, что на всем протяжении этого минного заграждения вдоль речного русла не останется ни одного кусочка льда, на котором мог бы удержаться хоть конный, хоть пеший.

Когда командовавший засадой капитан Коломийцев (куда же без него) увидел, что на заминированный участок русла в полном составе втянулся весь татарский авангард, то он, вместо того чтобы нажать кнопку на дистанционном пульте или крутануть ручку подрывной машинки, просто дал команду «взрывай» лежавшей рядом с ним бывшей жрице храма Вечного Огня по имени Лариса, которой Кобра передала инициирующее заклинание для управления как раз такими магическими фугасами.

Услышав эту команду, Лариса прошептала несколько слов, являющихся ключом к инициации уже готового заклинания, после чего шары-носители, лежащие на дне Оки, практически одновременно высвободили закачанную в них энергию Хаоса. Капитану Коломийцеву больше всего запомнились огромные, высотой с десятиэтажный дом, столбы водяных брызг, перемешанных с битой ледяной крошкой, которые снизу подсвечивало багровое адское пламя – кратковременное, но впечатляющее зрелище, исполненное грозного величия и устрашающей мощи. Любо-дорого было посмотреть и на то, как монголо-татары вместе со своими конями летали по воздуху аки птицы. Бумс тоже был вполне замечательный, и от него чуть не оглохли бойцы разведбатальона, которых капитан Коломийцев вытащил к самому руслу Оки вместе со станковыми пулеметами и АГСами для добивания врагов, спасшихся при подрыве фугасов.

Сделал он это потому, что ни он, ни старший лейтенант Антонов с магическими фугасами непосредственно на поле боя еще не работали и ничего не знали об их боевых возможностях. А возможности оказались просто замечательные. Те из татар, которые не были убиты сразу, получили тяжелые контузии и мгновенно с головой оказались в ледяной воде русской реки, что смертельно и само по себе, а не только в сочетании с минно-взрывными травмами. Некоторые из тех монголов, которых взрыв подкинул в воздух, пролетели от ста пятидесяти до двухсот метров, поднявшись выше верхушек самых высоких деревьев, а другие вместе с конями грохнулись чуть ли не на головы сидящих в засаде.

Когда метрах в десяти от тебя в кусты падает болтающая в полете руками и ногами вонючая монгольская тушка, а совсем неподалеку от нее с отчаянным ржанием валится и насмерть разбивается лохматый конек в полной сбруе и при седле, то незабываемые впечатления гарантированы на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, капитан Коломийцев, убедившись, что выживших при подрыве фугасов нет, приказал своим бойцам подниматься, вставать на лыжи и уматывать туда, где теперь должен был открыться эвакуационный портал.

Слышали этот взрыв и в Рязани, где он неумеренно переполошил всех – от самого рязанского князя Юрия Игоревича и высшего духовенства до простых горожан. К тому же от этого взрыва в теремах богатых и знатных вылетели все дорогущие слюдяные окошки, а вот бычьи пузыри и промасленный тонкий холст в окнах домов простых людей по причине своей эластичности отреагировали на взрывную волну не так бурно, вследствие чего уцелели. Напрасно караульные, дивясь и недоумевая, смотрели со стен в сторону клонящегося к горизонту багрового солнечного диска – ничего, кроме края огромной полыньи, в которую одномоментно превратилась Ока, на месте подрыва не наблюдалось.

Высланная к месту происшествия разведывательная партия из нескольких опытных воев вернулась ни с чем, оставив князя в тягостном недоумении от всего происходящего. Не считать же результатом разведки зрелище туши монгольского коня, заброшенного взрывом на вершину высокого дерева, где он представлял собой бесплатное угощение для слетевшихся отовсюду ворон. Правда, потом нашлись видоки (очевидцы), которые утверждали, что перед самым большим громом, раздробившим лед на Оке, видели в небе лики Иисуса Христа, а также одетой в полный воинский доспех Богородицы, Святого Георгия, Ильи-пророка или архангела-архистратига Михаила – у кого на что хватило фантазии, взбудораженной необычными событиями.

Сорванный взрывом с головы Кюльхана богато изукрашенный шлем найдут в окрестностях Рязани только через пару сотен лет. В те времена все произошедшее зимой 1237-38 годов уже станет далекой историей и обрастет различными былями и легендами, а князь Серегин окончательно обретет облик сурового архангела с огненным мечом, посланного Творцом для спасения самого лучшего его творения – Святой Руси.

Тогда же и там же полтора часа спустя.

Когда к месту уничтожения авангарда прибыл сам Батый со всеми своими туменами, то зрелище уже подмерзающей полыньи и разбросанных по окрестному лесу лошадиных и человеческих трупов привело его в состояние неописуемой ярости, тем более что лесные следопыты из числа пошедших на службу к монголам мокшан* тут же бросились в лес – и на противоположном от Рязани берегу Оки почти сразу нашли лежки засады, незаметные только со стороны речного русла, но легко обнаруживаемые, если идти прямо по лесу. Люди, которые там находились, явно наблюдали за уничтожением авангарда, после чего собрались, встали на лыжи и ушли по тропам вглубь леса, где их следы неожиданно обрывались, будто они улетели на небо или провалились сквозь землю.

Историческая справка: Пуреш (Каназор Пуреш) (???? – † 9 апреля 1241), мокшанский царь (каназор), глава раннефеодального политического образования мокшан, (в русских источниках упоминается как «Пурешева Волость»), объединявшего ряд княжеств. Имел сына Атямаса и дочь Нарчат. В русских летописных сводах XII и XIII веков Пуреш упоминается как современник Пургаса и его основной соперник. Земли, объединённые под властью Пуреша, включали бассейны рек Цны, Вада, среднего течения рек Мокши и Суры. Одержал ряд побед в войнах с русскими княжествами. С 1220 – союзник Владимирского князя Юрия в войне с эрзянским инязором (князем) Пургасом и булгарским ханом Алмушем за устье Оки. Поддерживал союзнические отношения с половецким ханом Котяном.

Нашествие монголо-татар в сентябре 1236 года поставило Пуреша перед выбором, так как его владения, расположенные в лесостепной зоне, были открыты для монгольской конницы. Приняв предложение Батыя, Пуреш стал его вассалом и вместе со своим войском сопровождал монголо-татар в их Западном походе. Очевидно, что без помощи опытных лесовиков мокшан степняки чувствовали бы себя на лесистых просторах Северо-Восточной Руси как выброшенная на берег рыба, и вся зимняя кампания Батыя 1237-38 годов была бы невозможна. Расплата за службу монгольским завоевателям была неожиданной и кровавой. В начале апреля 1241 года, перед битвой под Лигнице, остаток мокшанских воинов под предлогом отдыха уставших частей был выведен в резерв, разоружен, а потом в ночь с 8 на 9 апреля все они были внезапно убиты, и первыми в этой резне погибли царь Пуреш и его сын Атямас.