Страница 83 из 99
— ...Итак, русские в Гнездиловичах? — выслушав своего радиста, Гольвитцер устремил взгляд на карту. — Так вот как далеко они прорвались!
— Мы в «котле», — тихо промолвил радист. — Они называли себя по позывным, но я еще с осени их всех знаю по голосу. Это русская гвардия!
— В «котле»?.. Посмотрим! Вызывайте штаб армии, — приказал Гольвитцер радисту, — я буду говорить с командующим!
— Связи нет, — упавшим голосом доложил радист, — не отвечают. Ночью штаб армии покинул Бешенковичи, не предупредив нас.
— Хорошо. Идите! — отпустил его Гольвитцер.
Через минуту, пытаясь справиться с волнением, он шагал взад и вперед по комнате, обдумывая происшедшее... «Тем лучше. По крайней мере, ответственность за Витебск падет не на меня одного. В «котле». Окружены!.. Легко окружить, но попробуйте удержать. Если бежал штаб армии — у меня развязаны руки». Ему стало ясно: обстановка так резко изменилась, что оставление города не будет поставлено ему в вину. Он даже радовался тому, что штаб армии бежал из Бешенковичей, бросив корпус на произвол судьбы. Каждый спасал свою шкуру.
Исхода боев Гольвитцер не страшился. Он поднимет перчатку и примет вызов, брошенный ему русскими. Полагаясь на свой опыт, он считал, что благополучно выйдет из испытания, тем более что теперь никто не станет ограничивать его действия.
Поспешно вошел начальник штаба Шмидт.
— Русские в Гнездиловичах. Они радуются, словно сомкнули кольцо, — вместо приветствия сказал ему Гольвитцер.
— Как, и в Гнездиловичах тоже? Откуда? — воскликнул Шмидт.
— Почему это «тоже»? — удивился Гольвитцер.
— Мне только что доложили о прорыве русских танков в Камары, прямо на переправу нашей четвертой дивизии.
— Черт побери, это уж слишком! — вскочил Гольвитцер. — Надеюсь, они отбиты от переправы?
— Полк, застигнутый танками на переправе, — разгромлен!..
Березин встретился с Бойченко.
— Хорошая весть, Василий Романович, гитлеровцы окружены. Бабичев вышел в Гнездиловичи! — сказал ему Березин.
Телефонный звонок прервал их разговор. Звонил Квашин и докладывал, что дивизия выполнила задачу, вышла в Камары, к Западной Двине и там, на переправе, разгромила застигнутый немецкий полк.
— Вы понимаете, — воскликнул Березин, — двойное кольцо!.. На северном берегу Двины — прибалтийцы, на южном — дорогу перекрыла дивизия Квашина. Дорогу из города на юго-запад держит в своих руках Дыбачевский!..
— Эту весть надо быстрей довести до всех наших войск, и как можно быстрей! — сказал Бойченко. Он приоткрыл дверь в другое помещение и кликнул адъютанта. — Пишите, — начал диктовать, расхаживая по комнате, Бойченко, когда офицер уселся за стол и положил перед собой бумагу. — «К бойцам, сержантам, офицерам и генералам армии! Товарищи! Военный совет благодарит вас за отличное выполнение боевой задачи! Решена первая часть — противник окружен. Наши соседи развивают наступление в глубь Белоруссии и уже оставили нас глубоко в своем тылу для ликвидации окруженной группировки. Но впереди ждут нас тяжелые бои».
Березин, молча прислушивавшийся к Бойченко, подошел к столу, чтобы высказать то, что считал необходимым.
— «Противник будет, — голос Березина звучал уверенно, — предпринимать отчаянные попытки вырваться из окружения. Он не сложит оружия, пока мы не принудим его к этому силой, пока все его контратаки не разобьются о наше мужество и непоколебимую стойкость!»
— «Никакого благодушия! — подхватил Бойченко. — Военный совет призывает вас напрячь все силы и организованно, мужественно завершить столь успешно начатое дело — ликвидацию окруженной фашистской группировки. Пусть вашу разящую руку наполняют силой святая любовь к Родине и вера в победу. Смерть немецким захватчикам!»
Офицер протянул лист командующему. Тот пробежал глазами, поправил какое-то показавшееся ему неловким выражение и поставил свою подпись. Бойченко тоже подписал обращение и сказал:
— Я сейчас зайду к Семенову, он подпишет. Думаю, что часам к десяти утра будет несколько тысяч листовок. А пока пустим обращение через агитмашины и передадим устно всем командирам по телефону.
— Не мешало бы «порадовать» и гитлеровцев, чтобы об этом узнали рядовые, а не только их штабы, — заметил Березин.
— Сделаем, — ответил Бойченко. — Сейчас вызову переводчиков. Передадим агитмашинами!
— Ну, а если они туго соображают и будут долго раздумывать, попросим авиацию, и она поможет им прийти к необходимому решению!
Военный совет нацелил армию на уничтожение окруженных группировок: и той, что оказалась в самом Витебском районе, и той, которая была зажата между первым и вторым кольцами.
Свое решение принимал и Гольвитцер, горевший желанием одним махом прорвать опутавшую его цепь.
— Надо отдать приказ всем, — обратился он к Шмидту. — Всем, с кем имеется связь... Немедленно прорываться на юго-запад в район Ходцы. Там, прикрытые озерами, мы установим связь с другими соединениями, тогда станет ясно, что нам делать дальше. Штаб армии столь поспешно покинул Бешенковичи, что «забыл» предупредить нас об этом. Мы можем надеяться только на себя. Давайте обсудим подробности! Вызовите...
Страшный грохот потряс блиндаж. Хватая за душу, визгливо завыли сирены, оповещая о воздушном нападении. Бомбовые удары поколебали почву под ногами. Со звоном полетели на пол стекла небольшого оконца.
— Опять... — пробормотал Гольвитцер. — Прямо с утра!
— Давайте выйдем, — предложил Шмидт.
Среди черных клубящихся шапок зенитных разрывов плыли, не нарушая строя, светлые бомбардировщики. С большой высоты, не снижаясь, они сбрасывали бомбы. Целая серия бомб попала на деревню Башки, Пылали охваченные пожаром дома. Черный дым застилал землю.
— Это может помешать нам, — заметил Шмидт.
— С нами бог, — сказал Гольвитцер, — и великая Германия. Будем надеяться на лучшее!
Новая серия бомб с воем и свистом падала на деревню. Сотрясая землю, валом накатывались взрывы. Шмидт побледнел, съежился и юркнул в глубокую щель, вырытую рядом со входом в блиндаж. Гольвитцер, сохраняя достоинство на глазах подчиненных, отступил к двери. Взрывной волной его сбило с ног, обдало сухим песком и дымом. Разноцветные круги плыли перед его глазами. Он лежал и не верил себе: жив еще или нет? Никто не поднял его, не спросил, что с ним. Перед лицом смерти каждый был занят своим спасением и никому не было дела до другого. С трудом поднявшись на ноги, он медленно выбрался из блиндажа. Офицеры и солдаты разбегались из деревни, опасаясь нового налета. На улице, возле воронки, корчился смертельно раненный Прой. Побелевшими пальцами он царапал землю, но у него уже не было сил отодвинуться от страшной воронки.
Новая волна самолетов надвигалась с востока. Гольвитцер сразу ощутил прилив сил, одним прыжком очутился возле щели и спрыгнул в нее, задев каблуками Шмидта.
— Конец, — промолвил тот, прижимаясь к земле и стараясь вовсе слиться с ней.
Гольвитцер теперь знал, что вырваться из «котла», если только это удастся, будет нелегким делом...
Глава девятая
Щедрой рукой рассыпаны звезды над головой. Теплая пряная июньская ночь приоткрыла миру прелесть сияющих звезд. От земли исходит прохлада. Снять бы сейчас пропитанную потом одежду, искупаться в речке и спать где-нибудь на сеновале, завернувшись в простыню...
Но под Крутовым голая земля. Он повернулся, и каска заскрежетала о что-то железное. «Наверное, осколок», — лениво подумал он и хотел отыскать его, но рука была такой тяжелой, что ее, казалось, невозможно было поднять. Стянутое ремнями тело каждым своим мускулом, каждой жилкой просило, требовало отдыха. Он даже не помнил, когда прилег, сколько спал, но чувствовал, что еще не отдохнул...
«Кажется, часа три ночи, значит, девятый час, как я комбат».