Страница 16 из 33
Рис. 1. Образец стимульного материала, используемого при исследовании восприятия скрытых фигур
Испытуемому сначала показывают изображение маленького треугольника (на рисунке слева), а затем – сложную геометрическую фигуру (справа). В эксперименте определяется, способен ли испытуемый проанализировать сложную фигуру таким образом, чтобы обнаружить в ней простую фигуру, и сколько ему для этого потребуется времени. Человек, который правильно и быстро решает эту задачу, считается независимым от поля.
Уиткин считал, что существует естественный, «нормальный» ход когнитивного развития, ведущий от глобальности к артикулированности. Маленький ребёнок не проводит чёткой грани между собой и своим окружением, но с возрастом он осознаёт границы своего тела и личности, вырабатывает представление о себе как об отдельной личности. Этот процесс психологической дифференциации отражается на когнитивном и перцептивном стиле ребёнка. Важнейшее воздействие оказывают на этот процесс социально-культурные факторы: во-первых, предоставляется ли ребёнку возможность быть самостоятельным, независимым, в частности, в семье, и главным образом со стороны матери; во-вторых, как относятся взрослые к импульсивным действиям ребёнка. Утверждается, что когда ребёнку разрешают вырабатывать собственные нормы поведения и самому справляться со своими побуждениями, это способствует дифференциации.
Эти предположения были первоначально проверены в работе Дж. Даусона (1967). Даусон провёл исследование в двух племенах: темне и менде (Сьерра-Леоне, Западная Африка). Эти две группы сильно отличаются друг от друга по ролевой структуре, по «степени строгости в воспитании ребёнка и другим формам социализации… В системе ценностей темне агрессивность играет гораздо большую роль, чем у менде, ценности которых сродни западным. У темне мать занимает крайне авторитарную позицию, и домашняя жизнь подчинена очень строгой дисциплине… У менде процессы социализации гораздо менее строги, доминирование матери не выражено столь резко, и индивидуальная инициатива поощряется в большей степени, чем это принято у темне».
Исходя из вышеизложенных теоретических положений Уиткина, была выдвинута гипотеза, согласно которой, в силу существующих различий в практике воспитания детей темне должны отличаться меньшей артикулированностью и большей зависимостью от поля, чем менде, поскольку у менде ранний опыт ребёнка способствует дифференциации, а у темне – нет. Эта гипотеза действительно подтвердилась в исследовании Даусона: результаты, полученные у представителей менде, свидетельствовали о значительно большей их артикулированное™ при решении предложенных задач.
Джон Берри, продолжая данную линию исследований, сравнивал социально-экономические характеристики в культуре темне с аналогичными феноменами в культуре канадских эскимосов. В каждой культуре изучение проводилось как в традиционных, так и в переходных группах. Группа считалась переходной, если её члены занимались экономической деятельностью западного типа и жили в домах западного образца. Берри выявил, что эскимосы относятся к детям с большой добротой и редко их наказывают. Детям предоставляется значительная свобода, и от них ждут, чтобы они выработали собственные навыки поведения. Нормы жизни племени темне Берри описывает так же, как и Даусон. Он только добавляет, что этика темне требует строгого подчинения. Этому способствует наличие тайных обществ и очень суровая дисциплина, которой ребёнок должен следовать, начиная с того момента, как ему исполняется два с половиной года.
В полном соответствии с теорией Уиткина данные, полученные Берри при помощи теста скрытых фигур и других аналогичных тестов, показали, что в противоположность темне эскимосы отличаются крайней независимостью от поля, т. е. высокой дифференциацией. Результаты эскимосов были похожи на результаты контрольной группы шотландцев. Темне же, напротив, обнаружили существенно большую зависимость от поля, чем эскимосские и шотландские группы. Полученные результаты имели значение ещё и потому, что, продемонстрировав большие различия между результатами темне и эскимосов, предостерегали учёных от попыток утверждать, что познавательные процессы представителей всех традиционных незападных культур одинаковы.
Таким образом, приведенные примеры действительно демонстрируют огромную роль социальных отношений в формировании определенных этнопсихологических характеристик. Однако некоторые авторы, в том числе М. Коул и С. Скрибнер (1977), уже обращали внимание на то, что за действием, казалось бы, чисто социальных факторов нередко стоят иные влиятельные факторы, которые должны быть выделены и рассмотрены. Так, в описанном выше исследовании Джон Берри показал, что особенности воспитания детей, а, следовательно, и традиционные социальные отношения (например, отношения родителей и детей в обществе) зависят от приоритетного типа хозяйственной деятельности в данной культуре: чем большее значение в культуре имеет охота, тем менее суровыми являются принципы детского воспитания. Но для Дж. Берри, в отличие от М. Коула и С. Скрибнер, охота рассматривается только как особенность среды, в которой существует этнос, поэтому он вообще не рассматривает ее как деятельность, и даже сам термин «деятельность» не употребляет.
Аналогично А. Кульчицкий, рассматривая влияние на психические процессы украинцев социальной структуры общества (преобладание в ней класса крестьянства), не выходит за рамки анализа социальных факторов. Это тем более странно, что все его описание влияния данного фактора построено на идее, согласно которой через преобладание в социальной структуре украинцев класса крестьян приоритетное положение в системе их хозяйства обретал крестьянский труд как особый тип деятельности с определенными этноспецифическими характеристиками. Он, возможно, и определял этнические особенности психической деятельности украинцев.
Социально-экономический подход, таким образом, объединял работы исследователей, изучающих социальные отношения как фактор этнопсихогенеза, так и труды тех, кто упоминал среди влиятельных факторов разные виды хозяйственной деятельности в совокупности с особенностями производственных отношений. В результате это направление ближе всех иных подошло к анализу целостной жизнедеятельности этноса. Однако от деятельностного подхода данное направление существенно отличалось, так как не рассматривало структуры жизнедеятельности во всем многообразии ее сфер, уровней и этноспецифического колорита их взаимоотношений. Подобный анализ стал возможен только в рамках деятельностного подхода.
2.6. Деятельностный подход в этнопсихологии
Базовая методологическая схема
В предыдущих разделах были рассмотрены основные методологические подходы, отличающиеся теми реалиями, которые должны были стать средством исследования и объяснения этнопсихологических особенностей. Первую группу условно можно назвать экологическими методами, так как они используют возможность изучения психической деятельности этноса посредством анализа различных параметров природной среды обитания народа – своеобразия климатической зоны, ландшафта, почв, флоры, фауны и т. п.
Следующую группу составляют биологические подходы, так как все они подчёркивают влияние различных биологических характеристик (антропологических параметров членов этноса, специфики генетических структур, анатомических или физиологических особенностей их нервной системы и т. д.), на этническое своеобразие психики. На этой основе, как предполагают сторонники данного подхода, можно сделать выводы и об этнической специфике психики.
Сущность третьего подхода заключается в приоритетном изучении воздействия на психическую деятельность истории народа: тех событий, которые произошли некогда, но остались в памяти людей, наложив неизгладимый отпечаток на их мировоззрение и мировосприятие. Отсюда и вывод для этнопсихологических исследований: «Расскажи нам свою историю [народ], и мы скажем, какой ты, и что тебя ожидает».