Ворон

Услышь, Боже, моление моё, внемли молитве моей.

От концов земли к Тебе я воззвал в унынии сердца моего; Ты возвысил меня на скалу.

Указал мне путь, ибо стал надеждой моей, башней крепкой пред лицом врага.

Поселюсь я в обители Твоей навеки, укроюсь под кровом крыльев Твоих.

Ибо Ты, Боже, услышал молитвы мои, дал наследие боящимся имени Твоего.

Карл задумался над молением Давида, а потом аккуратно положил книгу на груду кирпичей. В окно веял свежий терпкий ветер с берега, принесший запах цветов и трав.

Гроза подходила к концу.

На душе как-то стало легче и свободнее, будто он избавился от непосильного груза.

Карл взобрался на пустое окно и полетел к городу.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. КАРИНКА

Она любит сидеть на деревьях. Ее руки обнимают ультрамариновое небо, сердце летит вслед за сиреневым ветром, а глаза отдают свою любовь веселящимся в лазоревой высоте птицам.

Малышня, пробегая мимо, кричит:

- Каринка, подари нам птенчика!

А Каринка дерзко отвечает:

- Тогда давай сюда, ко мне! А ну, проверю, достойны ли вы крылатого племени? Вот, берите своего птенчика!

И протягивает вниз смуглую тонкую руку.

Ребята смеются, но никто не рискнет лезть по почти нагому стволу на самый верх! Как удается забраться туда Каринке - не знает никто!

Отец приходит и зовет Каринку.

- Слезай, негодница, слезай шалунья, обедать пора!

А Каринка в ответ звенит серебристым смехом, как колокольчик. Вытирает свой длинный острый нос от пыли, моргает глазками.

- А ты достань меня, mon cher papa !

О, французским она овладела быстро, и теперь щебечет, как птичка, так, что горничная Марфуша не всегда понимает, что она говорит!

- По - бусурмански говоришь! – гневается она, а Каринка смеется. Радуется миру, людям, птицам, небу, хорошим стихам, которые повторяет по памяти.

Погрозится отец, да и уйдет. Он сердится для вида, но всем своим сердцем любит Каринку, единственную свою дочь, посланную в подарок небесами. Не имели они с женою детей, но, в одну грозовую ночь, когда хмурился и гневался ветер, блистали огненные стрелы, услышали они с женою плач на дворе. Открыли дверь, а на крыльце сверточек лежит да попискивает! Подкидыш! И приняли они дар свыше, и теперь со своей доченьки пылинки сдувают!

Сидят они за столиком, чаи гоняют, а тут в окно Каринка влезает, черным глазом смотрит, да букетик цветочков полевых прямо на стол бросает.

И взлетает на свой любимый стул…

А вот она, загорелая, с исцарапанными коленками, бежит вместе с детьми к реке. Теперь она, словно чайка, взлетает над волнами…

Но более всего любит она ходить на скалу, расположенную у Волчьего оврага.

Сидит бывало там, листает сборник стихов и мечтательно повторяет строчки Цветаевой:

Мимо окон моих -- бесстрастный --

Ты пройдешь в снеговой тиши,

Божий праведник мой прекрасный,

Свете тихий моей души.

Я на душу твою -- не зарюсь!

Нерушима твоя стезя.

В руку, бледную от лобзаний,

Не вобью своего гвоздя.

И по имени не окликну,

И руками не потянусь.

Восковому святому лику

Только издали поклонюсь.

И, под медленным снегом стоя,

Опущусь на колени в снег,

И во имя твое святое,

Поцелую вечерний снег. --

Там, где поступью величавой

Ты прошел в гробовой тиши,

Свете тихий-святыя славы-

Вседержитель моей души.

Сидит, грустит девушка, и в небо смотрит. Как будто суженого ждет.

Бежит Аленка, дочка Марфуши.

- Барышня, Юрий Константиныч пришли. Вас к занятиям кличут!

Ахнет Каринка, и побежит со всех ног домой. Музыку она обожает, ведь музыка с нею чудеса делает!

Она садится за фортепиано, и, не обращая особого внимания на строгое сетование Константиныча по поводу ее игры, бегает по клавишам легкими и длинными пальчиками, исполняя этюды и сонаты. И в это время будто и нет здесь Каринки. Где-то она в другом мире, в горнем, высшем, пребывает в иных сферах.

Как-то она даже отца напугала!

Счастливцев открывает дверь, окунается в прекрасное бирюзовое море музыки. Тихо летят в пространстве очаровательные звуки «Тишины» Бетховена.

И останавливается отец пораженный, никого не видящий за фортепиано: клавиши сами прыгают под невидимыми пальцами; его взгляд обшаривает комнату, пытаясь найти проказницу за кремовой шторой или под диваном, а потом скользит вверх, и видит - у самого потолка, с которого свисает венецианская люстра, парит невесомое тело дочери.

- Как…, как это понять? Как ты это делаешь? – спрашивает изумленный отец и падает на стул, а Каринка, медленно опустившись к нему, говорит:

- Ах, mon cher papa, это музыка, я же просто танцую…

Да, умеет Каринка удивлять и поражать родных!

***

Но в гимназии госпожи Тодд, которую уже несколько лет посещает Каринка, ее недолюбливают и посмеиваются над ней. Нет у нее подруг, одинока она, и после занятий, грустная, отправляется домой.

Идет, и чтобы поднять настроение, напевает про себя. А потом останавливается недалеко от здания библиотеки, вслушиваясь. Там кто-то играет на рояле «Лунную сонату», играет проникновенно и трогательно, и мелодия несется среди каштанов ввысь.

И стоит Каринка, слушая. Кажется, что сейчас воспарит над земной твердью, как эта прекрасная музыка!

Грубый окрик сбивает Каринку:

- Эй ты, ворона длинноклювая, сюда иди!

Это глава местной шпаны, ненавистный ей Козуб, который, как завидит ее, проходу не дает!

И вся кодла его увязывается за Каринкой.

Каринка пытается шутить, но сама отходит в сторону. Не любит она эту компанию, ненавистны ей их ухмылочки и колкости. Но Козуб не отстает! Вот уже несколькими шагами они настигают ее, и кажется, схватят своими гнусными руками Каринку, но … их руки обнимают воздух! Смотрят изумленно, а выскользнувшая из грязных их рук Каринка уже у самой верхушки серебристого тополя!

Изумление и страх охватывает компанию. В ужасе присела пацанва, мерзкий страх проник в их жилы, острым кинжалом вонзился им в ноги! И вот они уже пятятся назад, а потом бегут врассыпную, как будто что-то огромное, страшное взошло над ними, как будто сам ангел с огненным мечом занес руку!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. НЕБЕСНАЯ САНИТАРКА И ЛЕТЧИК

На длинном пространстве аэродрома застыли железные бабочки. Иные уже оживали, неуклюже покачиваясь, брали разбег и с рокотом распарывали синее небо.

Карл готовился к вылету. Руки охватили рукоятки, а ноги едва заметно трогали педали. Он как будто пробовал новое тело!

Вот чудовище внутри аппарата испустило рев, сотрясая все тело железной бабочки. Вот проносится мимо аэродромная земля. Вот отрыв - и Карл взмыл в воздух, глубоко вонзился в его сферы, глотая свежий холод.

Погода сегодня была солнечной, и Карл с удовольствием сделал несколько пируэтов, оглядывая праздничную, разноцветную землю.

В лицо бил запашистый ветер. Карл испытывал чувство восторга, совершая полет над землей, чувствуя себя в своей стихии. Он обгонял птиц и весело кричал им, подставлял руку острому ветру и громко пел песни.

Гуляя по небесам, словно птица, он врывался в небесные сферы, и медленно притуплялась боль утраты… Лариса постепенно уходила в прошлое, ускользала, как последний луч солнца на закате. Но во снах, в его грезах наяву, появлялся образ какой-то незнакомой темноволосой девушки, и глаза ее, словно угольки, смотрели на него внимательно и пристально.