Ворон

ВОРОН

Повесть – легенда

Время действия: начало ХХ века.

«Падение пера из крыла птицы производит гром на Дальних мирах».

«Агни – Йога»

ПРОЛОГ. НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ЦИРК

В начале лета весь город был взбудоражен предчувствием необычного зрелища.

Залетевший с юга ветер трепал афиши, вырывал из рук уличных торговцев газеты с волнующими строчками о необыкновенном цирке.

Жадные руки скучающих людей нетерпеливо распахивали плавно летящие по ветру, машущие крыльями газеты, где большими буквами значилось о приезде цирка «Цефей». Особенно влекло людей к кассам обещание приезда знаменитого мага и чародея Монтадо.

ТАИНСТВЕННЫЙ МИР МАГИИ И ВОЛШЕБСТВА!

ЗАВОРАЖИВАЮЩАЯ ПРОГРАММА НЕПРЕВЗОЙДЕННОГО МАГА МОНТАДО. ЛЬВЫ, ИГРАЮЩИЕ НА ФЛЕЙТАХ. ЗАЙЦЫ – БАРАБАНЩИКИ. ОСЕЛ – ТРУБАЧ. ВОЛК – СКРИПАЧ… НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ. МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ЖЕЛАНИЙ. ПРИГЛАШАЕМ ВАС В МИР ИЛЛЮЗИЙ И ТАЙН, ЗАГАДОК И РОМАНТИКИ!

Взбудораженные люди часами выстаивали у касс, споря о магических способностях Монтадо.

- Так ведь это же все обыкновенная дрессировка, - заявляли одни.

- Обыкновенная дрессировка? Не скажите! По своим природным способностям эти звери не могут играть на инструментах. Да и собрать вместе их невозможно! Перед нами волшебство чистой воды! – говорили другие.

За три дня до представления все билеты были раскуплены.

В тот счастливый летний вечер нарядно одетая толпа двигалась в направлении празднично сияющего здания, где разместился и давал представление новый цирк.

Гирлянды огней сверкали в фонтане. Артисты в цилиндрах, во фраках и атласных жилетах радостно встречали зрителей у входа, раздавая им программки. Надувались разноцветные воздушные шары, предлагались пищалки, дудочки и вкусные петушки на палочках.

Гремел оркестр. Пахло опилками, дикими зверями и дамскими духами.

Когда представление началось, сотни лиц затаили дыхание, наблюдая среди мерцания огней, то за воздушным полетом серебряных гимнастов над манежем, то за канатоходцами, которые с обезьяньей ловкостью пробегали, точно пауки, по тонким струнам канатов. Силач, весь в бугристых, пляшущих под коралловой кожей мышцах, важно жонглировал тяжелыми гирями. Смешные и нелепые Рыжий и Белый клоуны до слез потешали публику, но и сами проливали из нарисованных глазниц немалые ручейки, превращающиеся по ходу в разноцветные мыльные пузыри. Затем они хватали эти молочные облачка и, размахивая ногами, подлетали над ареной.

Гибкие, как пантеры, акробаты под горячие зрительские аплодисменты красиво выполняли в воздухе сложные сальто.

Затем зазвучала музыка Штрауса, зал замер: шесть стройных, белых лошадей, танцующих вальс, покорили зрителей изяществом и красотой. Волшебная картина! Многие сомневались: не сон ли это?

Лошади исчезли, а на смену им появился белый пудель Вирто – отличный знаток арифметики. На вопрос «Сколько у Вирто глаз?» - пес лаял два раза. «Ну, а сколько у Вирто хвостов?» - уверенно лаял один раз.

Великолепные, изящные наездницы, выполнявшие джигитовку, покорили публику, навечно оставшись в памяти даже самых взыскательных зрителей. В них нельзя было не влюбиться!

Но все ждали главного гостя сегодняшней программы – знаменитого мага - иллюзиониста Монтадо.

Он появился перед зрителями, как и положено волшебнику. Монтадо внезапно возник из ничего, прямо в воздухе, слегка напугав униформистов. В полной темноте он излучал бледное сияние. Цирк замер, осторожно и волнительно дыша.

Под «Nocturne» Шопена маг стал спускаться по невидимым ступенькам, медленно и важно, в белоснежной сияющей сорочке, узком камзоле, богато вышитом и украшенном, рукава которого были отвернуты, как манжеты, узких панталонах, шелковых чулках, в шляпе и плаще через плечо.

Черные вьющиеся волосы, словно широкие ленты, спадали на плечи. В руке у него был блестящий посох с почками, сияющими зелеными огоньками.

Одним взмахом своего волшебного посоха он заставил женщин, сидящих в зале, зарумяниться – их руки украсились алыми розами. Гром аплодисментов был ответом магу, и он тут же добавил гвоздики к фракам, пиджакам мужской части зрителей.

Далее маг, к тому времени уже спустившийся на арену, и усевшийся со своим посохом в высокое кресло, образовал вокруг себя волнистый ковер, который вскоре чудесным образом превратился в озеро, в бирюзовой воде которого плавали лебеди, тут же обратившиеся нимфами в белоснежных одеяниях. Сам маг восседал на кресле, как на острове, руководя всем волшебным действием. Вот аплодисменты, новый взмах – и все синие воды озера вдруг устремляются вверх и, затем, падают на арену (на которой кресло превратилось в домик), кристалликами снега…

Далее Монтадо порадовал людей необыкновенными фокусами, а представление завершил волшебный оркестр зверей, которые сыграли «Марш Радецкого» Иоганна Штрауса, чем немало удивили и повеселили зрителей.

***

А когда подуставший маэстро вошел в свою комнату и стал снимать жарковатый для него костюм, то внезапно остановился, и глядя на шкаф, негромко сказал:

- Долго собираетесь там сидеть?

Из-за шкафа вышел бледный худощавый мужчина с небольшой щеточкой усов. Он смахивал со своего одеяния пыль.

Маг указал ему посохом на полуоткрытое окно, за которым возвышалось ветвистое дерево.

- Потрудитесь покинуть комнату таким же способом, как вошли сюда…

Но его остановил несчастный взгляд посетителя.

- Умоляю вас выслушать меня, - сказал пришелец.

Маг внимательно посмотрел в глаза гостя. На какое-то время наступило полное молчание. Пришельцу казалось, что его гипнотизирует взгляд гюрзы.

- Вы понимаете, о чем просите? – спросил Монтадо.

Мужчина сложил умоляюще, по-индийски руки:

- Но вы же все можете…

- Могу… Но за обвалы в дальних мирах ответите вы!

Они говорили, явно понимая друг друга, хотя вслух не договаривали…

- Вы хотите сына…

- Именно. Я заплачу…

Посетитель имел жалкий вид.

Маг вздохнул, повернулся и закрыл дверь на ключ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

«Выдумка – это возлюбленная разума»

Юрий Олеша «Зависть»

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПТЕНЕЦ

Серебряный звон весны тревожил струны души, кружил голову запахами акации, сирени и яблонь.

Несмотря на красивый день, инженер Савелий Павлович Одинцов был грустен. Он шел неспешным шагом со службы домой и думал о том, что весна лишь подчеркивает его неприкаянность и одиночество. Замечательная, пробуждающаяся ото сна природа, должна была бы радовать, волновать, манить, но, сквозь всю красоту дня, Савелий Павлович постоянно возвращался к мысли, что он один и никому не нужен.

Птенца он заметил сразу. Черный длинноклювый комочек, со слипшимися перышками, ковылял беспомощно по тротуару, волоча перебитое крыло, отчаянно попискивая.

Одинцов оглянулся, посмотрел вверх на деревья. Птенец явно выпал из гнезда. Но ни каких – либо гнезд, ни взрослых птиц, предъявляющих родительские права, замечено не было. Тогда Одинцов взял вороненка, завернул в тряпицу и отнес домой. Он шел и чувствовал, как в его кармане бьется и пульсирует жизнь. Птенец вовсе не собирался кусаться или щипаться и позволил доставить себя без лишних хлопот.

Придя домой, Одинцов долго думал, что делать с птенцом, оставлять его или нет. Ему, человеку достаточно занятому, лишние заботы были ни к чему. Но глядя на забившегося в угол подоконника, спрятавшегося за горшком с геранью птенчика, Одинцов все же пожалел малыша и решил оставить его. Где-то от кого-то он слышал, что возвращать вороненка к своим нельзя – не примут, заклюют, погибнет…

И Одинцов решился взяться за воспитание птицы, тем более, что жил он одиноко и детей у него не было. Жена его оставила через год после свадьбы, сбежав с купцом Воротниковым, и с тех пор Одинцов жил совершенным бобылем.