Страница 19 из 25
В другой семье, семье Петра Васильевича Глинки, растут две девочки – Надежда (р. 1900) и Мария (р. 1901).
Сестер возят то в Швейцарию, то на большой семейный сбор в имение Вильский Тартак (под Житомиром). Это имение покойного деда девочек, губернатора Василия Матвеевича Глинки, о котором уже было сказано. У Петра Васильевича трое братьев, старший из них – Яков Васильевич, начальник канцелярии Государственной Думы в течение всего срока ее существования. В списке чиновников аппарата Думы[33] он стоит первым.
Начало 1910-х годов. Братья Исаевы уже студенты Технологического института. Как бывшие бой-скауты, они, конечно, спортсмены. Более того, они не только спортсмены, другое название бой-скаутов – «разведчики». Пробывший несколько лет в «разведчиках» становится, по сути, инструктором по выживанию в любых условиях, к тому же обязательно – технически грамотен. Братья Исаевы ездят на мотоциклетах фирмы «Индиан» (впоследствии слилась с фирмой «Харлей-Дэвидсон»).
Август 1914… Война. Братья Исаевы отправляются на войну, при этом на своих же мотоциклетах. Они (витой кант на погонах) вольноопределяющиеся. Так называли добровольцев, образовательный ценз которых давал им некоторые льготы, например, выбор рода войск. Исаевы в мотороте связных («самокатчиков»), прикомандированной к штабу на границе Польши и Германии. Из пунктов, которые упоминал дядя Боря в связи с германской войной, помню Вержболово, около которого, везя донесение в штаб Самсонова, он ехал по аллее в поперечных полосах лунного света, почему и не заметил поперечного раскопа… Когда не доставляли бензин, то «Индиан», говорил дядя Боря, иногда удавалось завести на коньяке.
В параллельной семье растут сестры Надежда и Мария (Муся).
Становятся ли братья Исаевы офицерами запаса, сведений не имею. Но никто из известных мне Исаевых после 1917 года не эмигрирует. Глинки также остаются в России. Даже брат отца девочек, Яков Васильевич, ставший на излете империи (в 1917 году) сенатором, и тот никуда. В Петрограде начинается квартирное «уплотнение». Родители Нади и Муси успевают «уплотнить» свою квартиру на Кирочной семьей давних знакомых – это Николай Иванович и Наталья Ивановна Берберовы с дочерью Ниной,[34] начинающей поэтессой. У Нины роман с Владиславом Ходасевичем, это 1921 год. Оба вскоре уезжают за границу.
В 1922 году Сергей Николаевич Исаев женится на Надежде Петровне Глинке, и в 1923 году у них рождается дочь Наталья. В 1926–27 годах братья Исаевы живут в Ленинграде. Сергей Николаевич – курсовой командир в Артиллерийской школе на Забалканском пр. (теперь – Московский). Борис – курсовой командир в Автоброневой школе на Подъездном переулке. До этого или после этого Борис закончил юрфак университета, не знаю.
Затем в моих сведениях об Исаевых опять провал, знаю лишь, что в конце 1920-х оба арестованы. Сначала, кажется, они попадают в какой-то лагерь на севере, не Соловки ли знаменитые? А затем, с 1931 – Беломорканал… В начале беломорской каторги Сергею Николаевичу чуть больше сорока, Борису Николаевичу на три года меньше… Довольно странно, что братьев не разделяют, известно, например, что отца с сыном в лагерях разделяли обязательно. Возможно, впрочем, что братья работают на разных объектах, к примеру, на разных шлюзах.
Но ни от одного, ни от другого об этих двух годах я ничего не слышал. Кем они работали? Землекопами? Дробили камни? Рубили лес? Или катали по шатким мосткам тачки? Участвовали ли, как большинство, в тех чудовищных социалистических соревнованиях, после которых на месте работ оставались трупы?
Надежда Петровна с дочерью переезжает с места на место, чтобы быть все время поблизости от мужа. Где при этом она умудрялась найти жилье? Как обстояли дела со школой для дочки? Не знаю, удавалось ли Надежде Петровне хоть время от времени видеть мужа, едва ли «каналоармейцам» разрешали свидания, но дядя Сережа всегда твердо знал – Надя где-то тут, рядом. Это, по-моему, еще одна глава из поэмы «Русские женщины».
Когда канал построен, братьев Исаевых ссылают в Бийск, затем переводят на поселение еще куда-то…Тетя Надя с дочкой следует за мужем неотступно. Заработок – это продажа каких-то куколок, которых она шьет из тряпья. Каким-то образом, и география этого контакта мне не ясна, Исаевы (это уже последняя треть тридцатых) пересекаются с женой «всесоюзного старосты» М. И. Калинина – эстонкой Екатериной Иогановной Лорберг-Калининой. Является ли Калинина в это время уже заключенной или еще не арестована, не знаю, от некоторых деталей ее биографии леденеешь (донос на родного брата, которого в результате этого расстреляют), но факт есть факт – Исаевым она чем-то помогла. Может быть, даже не только освобождением, а и тем, что Сергей Николаевич вступил в партию. Но зачем, зачем ему, «каналоармейцу», это было нужно?? Возможно, впрочем, что по этой именно причине года за два до войны Исаевым разрешают вернуться из ссылки. Но, конечно, с ограничением – семь больших городов (Москва, Ленинград, Киев и т. д.) для них закрыты. Сергей Николаевич и Надежда Петровна сначала пробуют поселиться в Новгороде, но он недавний заключенный и ссыльный. На какую работу он может рассчитывать? И вскоре они перебираются в Крестцы, где сразу же после освобождения осел младший брат Сергея – Борис Николаевич. Кого всегда у нас не хватает в деревнях и поселках? Учителей.
IV
1941 год. Война. Уже через месяц фронт приближается к Новгородчине. Сергею Николаевичу пошел шестой десяток. Они оба с братом изношены на Беломорканале, но Борису еще нет пятидесяти, и хотя в действующую армию его и не берут, военкомат дает ему задание в эвакуацию не уезжать, а организовывать партизанский отряд. Сергей же с семьей грузится на подводу (другого транспорта уже нет) и двигается на восток, подальше от фронта. Умудренный последним десятилетием, он понимает, что бывшему «каналоармейцу» самовольно оставаться в оккупации категорически нельзя. Каким-то образом они добираются до… Не буду называть это место. Отдельные фразы о нем и этом времени слышал от тети Нади – дикая антисанитария, кругом сифилис. Как избавление – лесная школа, куда удается определить Налю (Наташу), у которой открылся туберкулез.
Некоторые детали партизанской деятельности Бориса Николаевича мне известны от его племянницы. До Крестец немцы немного не доходят,[35] и отряд Бориса Николаевича каким-то образом перебрасывают через фронт. К зиме немцы уже под Москвой. Задача отряда – всемерное привлечение внимания немцев, чтобы ни один их солдат с этого участка фронта не был отправлен под Москву. Отряду предписано все время находиться в движении, оставляя для немцев явные следы своего пребывания. На весь отряд, численности его не знаю, из оружия выдан один пистолет.
И отряд, состоящий из людей отнюдь не молодых, совершает многокилометровые рейды по свежим сугробам. В эту необычно морозную зиму на Новгородчине много солнечных дней, и глаза Бориса Николаевича вскоре не выдерживают – он слепнет от сияния снега. Эта болезнь, как известно, остановила не одну полярную экспедицию. Но отряду останавливаться нельзя, назначать командиром никого другого Борис Николаевич полномочий не имеет, и еще этот пистолет… И он приказывает, чтобы его и ослепшего водили в цепочке передвигающихся. На какой-то день он, механически следуя за тем, кто ведет его по сугробам, начинает бредить. В этом бормотании мешаются годы и лица, германская война, молодость, давние происшествия… И, так бывает только в приключенческих фильмах – тот, кто сейчас ведет Бориса Николаевича по сияющему снегу, неожиданно расслышав название ресторана «Медведь», настораживается и понимает, что был участником того происшествия, о котором в бреду бормочет командир… Тут остается только гадать, какие повороты судьбы привели приятелей молодости через тридцать лет на одну и ту же протоптанную в снегу тропу в тылу неприятеля. И почему не узнали друг друга раньше? И почему для этого одному из них надо было, временно ослепнув, бредить? Но как встретились, так потом и расстаются. Сюжет этой встречи, и это тоже реальная жизнь, не имел дальнейшего продолжения.
33
Справочник «Весь Петербург», 1913, раздел Государственная Дума, столбец 9.
34
См.: Берберова Нина. Курсив мой. М.: Астрель. С. 147–148, 183.
35
Мистическое совпадение – Батый тоже дальше этого места не пошел.