Страница 16 из 25
М. Глинка и А. Колмаков. Севастопольское училище подводного плавания. 1959 год
Полк Ленинградского Нахимовского училища на параде в Москве 7 ноября 1952 года. Слева направо: М. Глинка, Ю. Пономарев, Ю. Логинов, капитан 3-го ранга Осипенко.
Эдуард Карпов (в будущем лауреат Ленинской премии).
Ростислав Красюков (в будущем лауреат Гос. премии)
Изготовление автором электронной модели аналога атомного реактора. Севастопольское ВВМИУ ПП. Лето 1959 года.
Путь на корабельную практику на Северный флот. Женский «десант» на перегоне Чудово – Волховстрой. Ранняя весна 1959 года.
Письмо-инструкция мамам и невестам.
Надежда Константиновна Колмакова с сыном Анатолием (будущим лауреатом Гос. премии). Станция Волховстрой
Линкор «Новороссийск» (бывш. «Джулио Чезаре»).
Князь Валерио Боргезе.
Вадим Кулешов. 1960-е.
Портрет А. Кухты.
А. Колмаков и М. Глинка. Северный флот. Иоканьга (Гремиха). Весна 1959
А. А. Черепенников и Н. С. Короткова (урожд. Глинка). 1960-е.
Елена Черепенникова. Конец 1930-х
Г. А. Коротков.
Г. А. Коротков (Егор) – курсант, корабельная практика
М. Глинка, 1960. Г. Обнинск.
Э. Д. Днепров. Получение наградной грамоты.
Э. Д. Днепров. Курсант. (Будущий – 1992–1994-е – министр образования России.)
Э. Г. Карпов, А. Г. Колмаков, М. С. Глинка. Васкелово. 2016
А. Г. Колмаков. 1980-е.
Галина и Михаил Глинки. Севастополь, 1959
Начало 1930-х. Иоганнес-Эдуард Бреверн в первом ряду в центре.
И.-Э. Бреверн. Середина 1930-х.
Портрет Владимира Эдуардовича Бреверна в форме морского офицера
Листок из письма В. Э. Бреверна В. М. Глинке (дяде и приемному отцу автора). Апрель 1972 года
По пути на Валдай
То был летний автомобильный прогон не слишком давних лет. Но как раз не слишком давнее исчезает из памяти все стремительней, и если не зацепишь его за сколько-нибудь необычное – исчезнет, и не заметишь…
I
Ни весеннее еще приглашение друзей присоединиться шестой машиной к их пяти в броске на валдайские озера, ни давнее намерение заново прокатиться по памятным мне местам Новгородчины, вероятно, так и не заставили бы меня тогда сдвинуться с места. Но в Питере с первых дней июля грянула необычная жара. А два трехметровых окна, к которым стоймя приставлен спичечный коробок моей квартирки, смотрят прямо на юг. И клятва самому себе приклеиться задом к стулу, пока не сдам в журнал обещанное, как-то пожухла. Уехавшие на озера – у всех теперь мобильники – сразу же это засекли. Слабохарактерность наказуема – и мне тут же было вменено захватить с собой еще двоих: киношника и математика. Те позвонили тут же. Двоих оказалось трое. Третья, я так понял, стала недавно женой второго.
Ехать предстояло на озеро Пирос. Автомобильный атлас указывал, что этот водоем с названием из мифов Древней Греции находится невдалеке от Бологого. Наименования добавочных ориентиров, например, Окуловка, или, того круче – Егла, годились для диктанта абитуриентам, которых надо срезать. Рулить по трассе Питер – Москва предстояло километров четыреста.
Выехать из города чуть свет, дело ясное, не удалось. Предписанные спутники ждали у разных станций метро. Мужскую их составляющую я, кажется, раньше все-таки видел. Во всяком случае, математика. Жену математика видел впервые.
Из города мы выбрались все же довольно скоро. Но несколько часов каждому предстояло провести с малознакомыми людьми. Коммуникатором стал киношник, точнее же, кинооператор, который сразу, оборачиваясь с переднего сиденья, стал влезать в разговор сидящих сзади. Хотят ли его слушать, его, видимо, не интересовало. Математики отвечали оппоненту не сразу и негромко. По деликатности же и интонациям, с которыми он и она обращались друг к другу, можно было понять, что в браке они недавно. И брак этот для каждого из них – не первый.
Когда еду один, я, должно быть, разговариваю с дорогой. Встречным ничего сказать не успеешь, но тому, за кем идешь, или тем, кого обгоняешь, по междометию раздашь. И еще – дорожным указателям. Допустим, знак – «40». «Спасибо, вижу». А как не поблагодарить, если вдобавок к знаку и твой стаж езды, которому скоро полвека, сигналит тебе, что вон за той будкой, как щука в траве, притаилась полицейская машина? Но если обзор хорош, и радар молчит, все равно поблагодари и скажи знаку «40» что-нибудь доброе. Ну, в рабочем порядке. К примеру: «А я и так пятьдесят».
Дорога бежала. И с ее знаками, оказалось, беседую не я один. Так, когда между Тосно и Любанью мелькнул указатель со стрелкой влево и надписью «Красный Латыш» – кинооператор заговорил о том, какую роль в фильмах о революции и первых годах после нее отводили этим одетым в черную кожу неразговорчивым прибалтам с маузерами. И как не только сами, но даже упоминания о них бесследно исчезают к концу тридцатых… Куда делись?
Я мог бы кое-что добавить о «красных латышах», известное мне от человека, жившего в 1920–1930-х с несколькими десятками их в одном с ними доме, но не успел. Так что если придется к слову, то на обратном пути…