Страница 15 из 28
Но как обходиться с соперниками? Они или оба для тебя незанимательны, или один в глазах твоих составляет все. В первом случае поступай с обоими одинаково: с одним столь же холодно и учтиво, как и с другим; и вскоре их ненависть исчезнет вместе с обольщением. Во втором случае не давай твоему возлюбленному нимало сомневаться и следуй гласу сердца, его избравшего.
Соперничество подает вам наилучший случай узнать характер обоих мужчин. Кто со своим соперником обходится гордо и презрительно; кто старается его в глазах твоих унизить, очернить или каким бы то ни было образом тому повредить; кто думает склонить тебя на свою сторону хитростью или нахальством, – того берегись, как бы ты ни хотела извинить его из уважения к его любви.
Но кто своего соперника будто бы не замечает; кто обходится с ним всегда учтиво и всегда ласково; кто тебя не мучит вопросами, упреками или вынуждениями; кто старается привлечь тебя единственно усугублением своего рвения, проявлением своих нежных чувств, своих добродетелей; кто потом спокойно предоставляет тебе самой право на решение, – того смело почитай благородным, отменным мужчиной, истинно тебе преданным, и не опасайся быть того супругою.
О некоторых ошибках в обращении с мужчинами
Искусственные связи общества подчинили обращение некоторой неестественной системе; особливо они подвергли оба пола некоторой принужденности, их поступки затрудняющей; и потому делают необходимыми правила, как избегать ошибок, оттуда проистекающих.
Женщины, будучи слабее мужчин, наименее имеют свободы; и для того их поступки должны быть тем неестественнее. Но, так как различные темпераменты и обстоятельства производят некоторое различие в поступках, то ошибки их нередко бывают одна другой противоположны: одна из первых и самая обыкновенная ошибка, кажется, так называемое кокетство.
Есть естественное кокетство врожденного происхождения и наследственный грех всех женщин. Они кокетничают, сами того не зная, ибо на то и сотворены, чтобы нравиться. Но есть кокетство обдуманное, кокетство из тщеславия, имеющее основанием заблуждение разума или сердца.
Амалия хочет приобрести мужа, чего бы то ни стоило; план ее начертан. Отныне она раскидывает свои сети. Она нежна и ласкова, чувствительна и заунывна; начетчица и домоседка; весела и печальна, смотря по обстоятельствам. Она принимает на себя все виды; старается всех заманить в свои сети и надеется, наконец, поймать наилучшего. Сердце ее чувствительно, но рассудок заблуждается.
Юлия почитает себя первою из всего женского пола; хочет владычествовать неограниченно и без исключения; хочет, чтобы все мужчины ей поклонялись. Она вступает в общество, и успех увенчивает ее ожидания; богатство, таланты, красота – все ей благоприятствует. Отныне ее тщеславие становится ненавистным. Ничто не досягает ее величия; она всех хочет видеть у ног своих и никого не любит, кроме самой себя. И сердце, и разум ее заблуждаются.
Амалия, ты думаешь верно достигнуть своей цели, полагаешь выбрать себе мужа по вкусу. Но я боюсь, чтобы они все от тебя не ускользнули. Как ты ни скрываешь игру свою, мужчины прозорливы; они друг друга будут предостерегать, и, наконец, обманутою останется все-таки Амалия.
Юлия, ты гордишься своею молодостью. Богатство, таланты, красота делают тебя всемогущею; ты все вокруг себя затмеваешь; ты богиня мужчин, царица женщин. Ах, как скоро исчезнет твое обольщение! Как скоро окажешься ты одинокою и всеми оставленною. Тысячи сделались чрез тебя несчастными; собственное твое сердце отмстит тебе за них.
Другая, во всем отличная от прежней ошибка, есть суровость. Она обыкновенно бывает то следствием политики, то маскою пламенного, то действием флегматического сложения.
Шарлотте хочется дать себе более цены; ей надобно еще более увериться в своем воздыхателе или обуздать нескромного. Софья знает себя; она не перестает думать о своем темпераменте, своих тайных желаниях; она страшится обнаружиться и самой себе не доверяет. Марья холодна; поиски мужчин нарушают ее спокойствие; она почитает за грех не спроситься своих родителей. Вот троица суровых; все на один лад, да только разных видов. Обвинять ли Шарлотту? Порицать ли Софью? Шарлотта, ты не достигнешь своей цели; собственная твоя маска тебе изменяет; твоя суровость никого не обманет, ибо глаза твои говорят совсем другое. Чем больше ты стараешься удержать пламень, тем ярче он грозится вспыхнуть. Будь беспритворна, только умей владеть сердцем; брось наружность, только будь добродетельна. Неприятель, к которому привыкаешь, становится, наконец, не так страшен; однако же нападение при всем том остается опасным.
Софья, твой поклонник путает тебя с Шарлоттой; мужчины тут не делают никакого различия. О твоей суровости имеют худое мнение; ты усугубишь его тщеславие, а не любовь. И если б он притворился, будто хочет оставить тебя, не принуждена ли ты будешь сбросить с себя маску? Одна минута не разрушит ли дело целых месяцев? Какие противоречия! Нет, есть другие средства удерживать поклонников; а смешная суровость никогда не бывала удачною.
Третья ошибка есть застенчивость. Правда, молодые девицы обыкновенно бывают слишком самонадеянны; впрочем, есть кое-где исключения.
Эмилия задумчива; некая тайная грусть заставляет ее избегать общества; она почитает себя счастливейшею в уединении; все ее чувствования вращаются токмо в кругу ее внутреннего состояния; она никогда не бывает довольна сама собою и опасается всякому быть в тягость. Один взгляд мужчины причиняет ей смертельную боязнь, и от того ее поступки становятся глупыми. Аделаида издавна была угнетаема; рабское воспитание, тысячи оскорблений лишили ее бодрости. Будучи всегда осуждена на уединение, всегда осмеяна, удалена от мужчин, она потеряла доверие к себе, потеряла самообладание. Она кажется самой себе такою противною, такою презренною, такою смешною, что от всех худого, а особенно от мужчин, ожидает. Откуда почерпнуть ей смелость показаться в обществе? Как нам показаться в выгодном свете, если мы с самого начала не можем на то надеяться? Ее поступки будут либо нелепыми, либо принужденными.
Но таковая застенчивость не есть неизлечима, лишь возымейте доверие к самим себе, будьте хладнокровны, оставьте вашу мнительность и старайтесь мало-помалу привыкать к обществу, ибо оно только одно может исцелить вас. Не думайте, что все вами только и занимаются! Не толкуйте каждой улыбки, каждого взгляда на свой счет и старайтесь забыться среди прочих. Тогда вы станете любезнее, нежели как сами думаете; какой-нибудь достойный мужчина отыщет вас, и вы, сверх вашего чаяния, сделаетесь счастливыми.
Застенчивость обыкновенно влечет за собою нелепые или принужденные поступки, коими девицы хотят скрыть свое замешательство. Они решатся на то или другое, следуя большим или меньшим внушениям; но как то, так и другое – очень худые маски. Для скорейшего излечения застенчивости надобно ее щадить; казаться, будто оной совсем не замечаешь.
Четвертая, совершенно предыдущим противоположная ошибка есть вольное обхождение. Оно может быть следствием привычки или воспитания; но может также иметь за основание слабость, в характере заключающуюся. В первом случае она состоит в приемах, в последнем составляет недостаток характера.
Наталья между мальчиками воспитана или с детства часто обращалась с мужчинами и совершенно привыкла к мужскому обществу. Обыкновенная женская скромность совсем ей неизвестна. Против воли увлекаемая резвостью, она болтает и шутит, позволяет себе и другим вольности, со всеми на дружеской ноге и никого другому не предпочитает, кажется во всех влюбленною, но ни при котором о том не думая.
Софья одарена нежным, влюбчивым сердцем; она чувствует некоторое тайное влечение к мужчинам; круг их для нее так приятен; кто ей понравится, тот сей же час и сделается ей другом. Она совершенно ему предается, во всем доверяется; сия дружественность доставляет для нее некоторое наслаждение. Благородное ее сердце не воображает ничего худого; она судит о мужчинах по себе и обман считает несбыточным делом.