Страница 8 из 19
Но хватит о волейболе, хотя мы достигли известных успехов в этом виде спорта: я получил за победы в первенстве Москвы первый спортивный разряд, а Володя – даже мастера спорта, правда, не за наши игры, а за игры в основном составе общества «Локомотив», который занял 3-е или 4-е место на первенстве Союза по волейболу, что давало право на получение звания мастера спорта.
Следующий случай, заметно выделивший Володю Соколова среди студентов, произошел на первом курсе на лекциях по общей биологии, которые нам читал профессор Кабак. Володя пришел в университет с солидными знаниями зоологии и однажды на лекции уличил Кабака в неправильном наименовании какого-то животного. Кабак ничего не ответил на это замечание, но на следующей лекции публично извинился за свою ошибку. Это нам прибавило самоуважения и значительно подняло авторитет Кабака, не говоря уж о Володе.
На первых курсах Володя, помимо волейбола, увлекался наукой – в основном зоологией. Он с детства (его отец был заведующим кафедрой зоологии Пушно-мехового института) был знаком со многими зоологами и еще в школьные годы ездил в экспедиции вместе с Сергеем Ивановичем Огневым, заведующим кафедрой позвоночных Биофака МГУ, помогая ему в наблюдениях, охоте и фотографировании. Придя на Биофак, он попал в объятия Огнева, и мы были уверены, что ему обеспечена аспирантура на кафедре позвоночных после окончания университета. Володя также был в этом уверен и с увлечением занимался зоологией млекопитающих, распевая песни, сидя на антресолях Зоологического музея. Но случилось невероятное: на пятом курсе, когда определялась дальнейшая судьба каждого из нас, его распределили куда-то в Омскую или Томскую область учителем средней школы.
Володя не без труда устроился в аспирантуру Пушно-мехового института, которую успешно окончил с защитой кандидатской диссертации. После окончания аспирантуры перешел в Московский рыбный институт, где преподавал зоологию позвоночных и начал исследовательскую работу по изучению обмена веществ у животных. Активно занимался общественной деятельностью, был секретарем комсомольской организации института. Когда было решено перевести Мосрыбвтуз в г. Калининград, Володя перешел на должность ассистента в МГУ, а затем стал старшим преподавателем. В этот период его выбрали секретарем комсомольской организации Биофака, а в 1964 г. – секретарем партийной организации. На Биофаке он защитил докторскую диссертацию о строении кожи млекопитающих и издал очень полезное руководство по систематике млекопитающих. В этот период его неоднократно избирали в партком университета (был заместителем секретаря парткома в течение четырех лет). Позднее, как он мне как-то рассказывал, его поставили перед выбором быть секретарем партийной организации университета, ректором Новосибирского университета или директором Института эволюционной морфологии животных Академии наук СССР.
Он выбрал последнее, так как это было ближе к его научным устремлениям и открывало возможности экспедиционной работы.
О научных достижениях Володи мне судить трудно, так как я занимался проблемами, относящимися к другой области биологии – термодинамике биологических процессов. Но для нашего брата особенно ценно опубликованное им трехтомное руководство по систематике млекопитающих и пятиязычный словарь млекопитающих. Интересной, как мне кажется, является и монография Володи, написанная им совместно с Яшей Парнесом (кстати, также нашим сокурсником) об истории русской териологии.
Что касается девушек, то, может быть, я сильно преувеличиваю – скорее не он, а они увлекались им, так как это был высокий, красивый юноша, заметно выделяющийся среди нашей веселой, но довольно серой, плохо одетой студенческой компании. Во всяком случае на 3-м курсе Володя начал встречаться с очень красивой девушкой – Светкой Степановой – которая была младше нас на два курса. Познакомились они в спортзале, где Светлана тренировалась не то в волейбол, не то в баскетбол. Первые дни их знакомства мы ходили втроем, а потом они стали уединяться, и кончилось все это свадьбой, на которой я (единственный из друзей Володи) присутствовал в кругу семьи Володи. Это был, по-моему, очень удачный брак (думаю, благодаря Светке), и они прожили в мире и согласии долгие годы. Эта симпатичная женщина обладает доброжелательным и покладистым характером, что так важно для нашего брата научного работника, как, впрочем, и для многих других профессий, где требуется полная отдача сил и мозгов.
О. М. Нефедов. Воспоминания о В. Е. Соколове
Мои первые встречи с Владимиром Евгеньевичем Соколовым носили эпизодический характер, причем широкая известность и раннее признание его в Академии как ученого и организатора науки определяли наличие некоторой дистанции в наших отношениях. Однако затем мы стали встречаться и взаимодействовать чаще. Более того, скоро подружились и с самим Владимиром Евгеньевичем, и с его семьей. Поэтому уход Владимира Евгеньевича из жизни наша семья восприняла как утрату близкого человека и большого друга.
Владимира Евгеньевича как ученого отличали энциклопедические знания в области живой природы, экологии, природоохранной деятельности. Общение с ним всегда было очень приятным и интересным. Он умело учитывал подготовленность собеседника или аудитории и всегда демонстрировал исключительную эрудицию, оставаясь прекрасным рассказчиком и собеседником.
Поражала его неуемная жажда познания природы, желание самому прикоснуться к ней и увидеть изнутри наиболее редкие и интересные ее явления. Многие его научные экспедиции (а они, без сомнения, составляли одну из важнейших и ярких сторон его жизни и как ученого, и как ценителя природы) были связаны с трудностями и лишениями, а в зонах ведения боевых и партизанских действий, например, в странах Африки и Южной Америки, также с опасностью для жизни. Однако никакие опасности не могли удержать его от экспедиций или даже сократить заранее намеченную программу. Думаю, что эти очень трудные поездки, тяжелые бытовые условия и огромные физические нагрузки подточили его крепкий организм.
Если же говорить о конкретных эпизодах наших встреч и совместных поездках, то вспоминаются поездка в 1979 г. в республики Средней Азии для ознакомления с деятельностью ряда республиканских академий наук, участие в выборах народных депутатов СССР от Академии наук в 1989 г., координационная встреча АН СССР с руководством НАН США в начале 1990 г. в Вашингтоне, прекрасная поездка в Норвегию в мае 1990 г. на крупный международный форум «Устойчивое развитие, наука и политика», проводимый по инициативе видных политиков Г.-Х. Брунтланд и В. Брандта, и многое другое.
Выступая на этих конференциях и встречах, В. Е. Соколов акцентировал внимание на необходимости сохранения биологического разнообразия, организации биологического мониторинга, особенно в азиатской части нашей страны, создания природоохранного законодательства и экологической экспертизы, важности изучения биологических последствий умирания Арала, аварии на Чернобыльской АЭС, широкомасштабного применения армией США во Вьетнаме токсичных химических препаратов и на многих других экологических и природоохранных проблемах и задачах.
Результатами практической и организационной деятельности академика В. Е. Соколова как ученого, директора Института, академика-секретаря Отделения, а ранее и заместителя председателя секции Президиума АН СССР были создание в Институте им. А. Н. Северцова центра по определению в биологических и природных объектах тетрахлордиоксинов и других суперэкотоксикантов, организация в г. Хошимине (Вьетнам) Тропического центра, поддержка многих заповедников и заказников, издание монографий, создание коллекций и атласов и многое, многое другое.
Особое место в наших отношениях занимала работа в Фонде FVS (Гамбург, ФРГ), организованном видным немецким общественным деятелем и коммерсантом д-ром Альфредом Тепфером. А. Тепфер прожил долгую и яркую жизнь, он умер в 1993 г. на 100-м году жизни, и ныне Фонд носит его имя. Фонд имеет широкую программу поддержки международного сотрудничества стран Западной и Восточной Европы в области культуры, литературы, истории, искусства, науки, охраны природы. В 1977 г. Фонд по соглашению с Академией наук нашей страны учредил международную премию им. А. П. Карпинского для ученых нашей страны. В. Е. Соколов был не только одним из лауреатов премии им. А. П. Карпинского, но и в течение длительного периода являлся наиболее авторитетным членом куратория (жюри) по присуждению этой премии. В значительной степени благодаря Владимиру Евгеньевичу в 1985 г. была учреждена так называемая премия им. А. П. Карпинского, присуждаемая за выдающиеся достижения в области природоохранной деятельности и экологии. Как ученый и член куратория В. Е. Соколов пользовался непререкаемым авторитетом и уважением д-ра А. Тепфера, других руководителей и сотрудников Фонда, членов куратория. Поездки в Гамбург на заседания куратория по присуждению премии им. А. П. Карпинского всегда сопровождались посещением многих нетронутых уголков природы, поездками в старое поместье А. Тепфера (Зигген), интересными беседами и встречами. Помню, как в свой последний приезд в Зигген в июле 1997 г. Владимиру Евгеньевичу удалось наблюдать редкое даже в экологически благополучной Германии гнездо диких орланов, и с каким интересом он рассказывал об этой удаче.