Город ящеров

Вира на мгновение закрыла глаза.

— Лин, я хотела, чтобы ты увидела. Помнишь, в саду? Когда Руанн тебя повёл туда — думаешь, почему он рискнул? Потому что там была установлена защитная сеть. Ты бы не зашла дальше, чем нужно. А я убрала ограничители… Как же я хотела, чтобы ты увидела, чем занимаются уважаемые судьи Гнезда. Как подло и находчиво они обходят законы предков и творят бесчинства не в священном доме, а рядом, в садах и скверах. Думаешь, Руанн будет тебе верен? Идя на встречу с тобой, не зажмёт в углу милую танцовщицу? Она будет не против — либо так, либо с влечением. У него сил много, на целый табун самок станет.

— Хватит!

— Не могу! — крикнула Вира. — Если бы не он, ты бы сейчас жила на прародине, с людьми, которые в тебе души не чают. Помнишь, ГАК Токкиа? Его дочь сейчас — жемчужина любого вечера. Он гордится ею, из-за неё у него карьера пошла вверх, не сегодня-завтра ему вернут допуск на Цертамину. И все делают ставки, кого она выберет. Подбираются, надеясь обрести привлечённую. Это была твоя судьба! Твоя судьба с самого начала! А он забрал это у нас! Мы прятались по лачугам, берегли воду, а иногда даже еду! Еду! Один день… Мы опоздали на один день! Если бы они атаковали Мыслите на один день позже, ты бы успела вернуться домой.

Вира умолкла. Её милая Лин закрыла лицо руками, но это не помогало заглушить раздирающие сердце рыдания. Вира, подавленная и удивлённая, смотрела на плачущую девушку и пыталась понять.

Углубившись в свою исповедь, она не сильно вдумывалась, каково это для Лин. Для Виры Руанн — враг, которого нужно уничтожить, а для Венилакриме — мужчина, давший ей дом и защиту. Женщина обняла дочь, и та послушно подалась вперёд, в мягкие, успокаивающие объятия.

Лин оплакивала своё потерянное детство. Мир, которого лишилась. Она захлёбывалась слезами, потому что раса, к которой она, как оказалось, принадлежит, навсегда останется для неё врагом.

Девушка представляла ту семью, что могла у неё быть на непонятной прародине, но перед глазами возникали лишь лица ящерров, лишённых моральных принципов. Самоуверенных и дерзких.

И Руанн…

Только потеряв его, она поняла, как сильно в нём нуждалась. И продолжает нуждаться. Потому что в момент наивысшей боли, к которой он, как оказалось, причастен, ей хотелось забраться к нему в объятия и уснуть.

От воспоминаний, запахов, ощущений глаза снова увлажнились. В памяти всплыло многое: такой родной и любимый лес, её комната на станции и уютный кабинет Главы, который ей, непонятно отчего, нравился.

— Вира.

Осознание навалило как-то сразу, как будто организм до последнего сдерживал защиту, и тут боль нащупала слабую точку. И ударила со всей силы.

— Вира…

Лин не могла говорить. Она лишь всхлипывала и время от времени бормотала звуки, из которых Вира могла разобрать лишь своё имя.

Женщина гладила Лин по волосам, нежно целовала щёки и обещала дочери, что осталось совсем недолго. Скоро всё образуется.

Но Вира знала наверняка — это лишь начало.

Глава шестая

Лин проснулась, обласканная первыми весенними лучами. Несколько секунд она не могла вспомнить, где находится, а потому лишь смотрела в окно. Ей казалось: вот сейчас она услышит голос Руанна, шорох его крадущейся походки и почувствует нежный рассеянный поцелуй.

Затем пришло понимание.

Девушка огляделась вокруг. Комната была небольшая, окошко — маленькое и круглое. А ещё здесь было тепло, что говорило о неплохом финансировании. Лин подошла к окну. Намётанным глазом уловила приплюснутые к стеклу защитные волны, но предпочла не обращать на них внимания.

Из окна на линии горизонта Лин увидела здание Маятника. Величие мостов, башен и необъятные реки, как будто врезающиеся в здание. Она вернулась в постель, села и обмоталась одеялом, оказавшись в своеобразном защитном коконе.

Ей было некуда идти, не к кому спешить, незачем волноваться. Вира, как оказалось, и сама может о себе позаботиться.

Руанн… если бы он в тот миг ворвался в комнату, это бы ничего не изменило. Она не сможет жить с ним, зная, что он — убийца её отца…

Девушка усмехнулась.

— Но ведь ты жила… Венилакриме, ты жила! Всё это время, — она захохотала. — Тебя удовлетворил ответ, что люди со «Станции 5» сбежали. Если бы ты всерьёз задумалась…

Она подняла голову вверх, загоняя слёзы обратно.

Послышался щелчок у двери. Звук продублировался.

— Входите.

В комнату просочился запах свежей выпечки. И кофе… Всё это помещалось на красивом серебряном подносе в руках у Виры.

— Я принесла… — Вира бросила на Лин испытывающий взгляд, — немного еды.

Девушка выпуталась из одеяла. Опустила ноги на тёплый пол. Пошевелила пальцами на руках и ногах. Всё это она делала неуверенно, несмело, будто впервые. Впервые замечала своё тело, впервые слушала собственное дыхание.

Внешне ничего не изменилось. Изнутри — она другой вид. Ящеррица, которая когда-то, возможно, полюбит и обретёт все признаки вида: хвост, силу, серебряную кожу.

Вира осторожно, исподтишка следила за манипуляциями Лин. Она не знала, что сказать или сделать, чтобы побороть внезапно возникшую неловкость. Впрочем, Лин никакой неловкости не замечала, она была слишком погружена в себя.

— Вира, — Лин посмотрела на неё снизу вверх, — спроси меня, что я хочу сделать, — девушка усмехнулась. — Уверена, тебе понравится мой ответ.

Женщина дёрнулась как от удара. Она медленно поставила поднос на прикроватную тумбочку. Послышался шаркающий звук.

— Не рви сгоряча. Посмотрим, что будет дальше…

— То, что он со мной сделал…

— Уже прошло! Теперь ты в безопасности. На этот раз я не повторю своей ошибки, не буду прятаться в лесу. Скрываться нужно на виду, под крылом у могущественных защитников.

— Значит, у этой станции есть защитники? — догадалась Лин.

— Ещё бы, иначе это место уже давно привлекло бы внимание патрулей.

— И Руанн не знает?

Женщина хмыкнула.

— Даже он не всё знает. Есть вещи в этом городе, неподконтрольные даже ему. Их немного, но если постараться…

— Но ведь… он будет меня искать. И это вынудит его заглянуть даже в те норы, которые раньше были неинтересны. Разве я не права?

Вира присела рядом с Лин. Схватила её за плечи и развернула к себе.

— Лин, тебя он не тронет. Никогда и ни при каких условиях.

Так же резко, как и схватила, женщина отпустила Лин.

— Но какая это будет жизнь? — спросила Лин после паузы и сама же ответила: — Ад, а не жизнь.

— Лин, мы всегда боялись. В чём разница?

— В том, что… что…

— …что ты видела другое, и теперь неохота возвращаться назад?

Голос Виры был спокойным. Она не пыталась уколоть. В глазах взрослой, много пережившей женщины было много разных чувств. Но в первую очередь — понимания. Она слишком хорошо знала, каково это — падать вниз. Насколько больно переживать это падение и как хочется вернуться обратно.

Лин дёрнулась, но не нашлась с ответом.

— Ну а здесь что? Кто мы на этой станции? Что нам можно, а что — нельзя? Ярмак этот, видимо, не очень хорошо к нам относится?

— Он об интересах своей станции печётся, с чего бы ему относиться хорошо к нам, тем, которые заняли часть его территории?

— А почему он согласился?

Вира усмехнулась.

— Потому что правильные люди попросили его об этом.

— Не оставили выбора?

— В точку.

Солнце как-то внезапно спряталось за облаками. В комнате сразу стало темнее.

— Давай ты несколько дней поживёшь здесь, — Вира осторожно коснулась руки Лин. — Подумаешь, поразмышляешь. Я понимаю, тебя рвёт на части от обиды и нежелания принимать правду. Но… время чуть-чуть подлечит, позволит посмотреть на ситуацию более … непредвзято. А потом, если захочешь, мы вернёмся к этому разговору.

Девушка низко склонила голову. Она как будто наблюдала за собой со стороны.

— Время, оно такое, — продолжала Вира. — Знаешь, когда Мыслите был разрушен, я думала, что не буду жить. Не смогу. Думала, одной тебя мне не хватит, чтобы восстановить все силы. Но, как видишь, я смогла прийти в себя.