Страница 60 из 68
Я всегда мечтала завести собаку. С детства, наверное, едва ли с рождения. Но жизненный опыт показал мне одно – у каждого человека в этом мире должна быть несбыточная мечта. И это не обязательно миллионный выигрыш в казино или удачный брак с особой королевских кровей. Совершенно не обязательно. Мечта может быть совершенно пустяковая, простенькая, но найдутся обстоятельства свести её на нет.
Когда я была маленькой и жила с мамой, мне само собой не разрешалось заводить никаких животных.
— Мам, ну пожа-алуйста! — канючила я.
— Посмотрим, как год закончишь, — отмахивалась мама. И точно так же отмахивалась, когда я приносила очередной похвальный лист с золочёными буковками: лето же, оставить не с кем, а меня отправят в Трёхреченск к тёте... А в сентябре мать хмурила брови и заламывала руки, что со щенком я обязательно не буду возиться, а если и буду, то скачусь на двойки, подхвачу блох и лишаи...
После переезда в Трёхреченск — учёба, общага, работа и постоянные съёмные квартиры. А теперь? Что мне мешало осуществить свою мечту, пока не начались проблемы с полицией? Может, и к лучшему…
— Извините, — буркает проходящий мимо парень, после того, как задел меня плечом.
В маршрутке, идущей в сторону Хима, было полно народа. У нас в Трехречинске Хим – не финский певец, а весьма отдалённый микрорайон города с по-советски гордым названием Химинститут. Тут ещё с тех времен сохранился свой особый колорит и тухловатый запашок, идущий со стороны полуразваленного производства.
В промзоне Хима находятся крупные строительные магазины, склады и автосалоны. Именно здесь я приобрела свою первую машину, «Ситроен». Здесь же, в автосалоне, есть и автосервис, в котором я добросовестно прохожу ежегодное техобслуживание. Обслуживают здесь хорошо, но как-то не торопясь – записаться на текущий день было почти нереально, так что теперь я при полном свадебном параде качу в переполненной химовской маршрутке, искренне надеясь, что смогу быстренько забрать свою машину и поспешу выполнять мамин квест.
Выскочив на остановке, я бодро (несмотря на высоченные каблуки) преодолеваю сотню метров укрытой асфальтом и автомобилями земли, за которой возвышается громоздкое прямоугольное здание автосалона и сервиса по совместительству.
На заявление шустрого менеджера, что машинку придется с полчасика подождать, я обречённо согласилась и, поднимаясь по боковой лестнице в крошечное кафе, находящееся на втором этаже. Обнаружив, что почти все указанные в щедром меню деликатесы давно съедены местными голодными сотрудниками, я беру чашку кофе и свекольный салат, сиротливо притаившийся в уголке витрины-холодильника. Внутренняя свинка настаивает на большем, но я напоминаю несносному животному, что сегодня мы как-никак едем на свадьбу, а с подобных мероприятий по обыкновению голодным никто не уходит. Хрюшка даёт добро на салат.
Добродушная улыбчивая буфетчица радостно протягивает мне пачку салфеток и два кусочка чёрного хлеба. У этой женщины такое доброе и располагающее лицо, что я сама невольно улыбаюсь ей, как старой знакомой.
Усевшись за столик и попробовав щедрое угощение, я тяжко вздыхаю. В аккуратной салатной вазочке меня ждёт полное разочарование. Даже внутренняя свинюшка, которая сегодня осталась без завтрака, с тоской разводит копытами и категорично мотает пятачком – нет! Нет, ну чем и как можно испортить салат, в котором всего два ингредиента – майонез и свекла? Но, увы, салат совершенно несъедобен.
Быстро выпив кофе, я собираюсь покинуть кафе, но, как назло ловлю на себе заботливый взгляд добродушной буфетчицы. «А как же салат? — читается в её глазах, — Я ведь лично его приготовила, всю душу вложила». Не то чтобы у меня внезапно образовалась ещё и внутренняя совесть впридачу к хрюшке, но делать мне нечего. С кофе я расправилась за 10 минут, а тупо мозолить глаза менеджеру неохота. Ну что ж, сидим, ждём.
Сделав вид, что смотрю идущее по телевизору шоу «Поженились и давай!» я краем глаза слежу за буфетчицей, изредка отковыривая из вазочки салат и поднося его к губам. Время идёт. Свинюшка, морщась, умоляет меня скорее бежать вниз, прыгать в машину и лететь к ЗАГСу, а вернее туда, где нас будут щедро и вкусно кормить (наверное). Она недовольно хрюкает, что машину, наверное, уже починили, но злополучная буфетчица продолжает наблюдать за мной – других-то посетителей в кафетерии нет. Плюнуть в салат, вернее на салат и уйти? Но весь вид доброй буфетчицы говорил о том, что она просто не переживёт подобного и будет мне потом во снах со своим салатиком являться. Вот блин…
В телевизоре знойная блондинка с пятым размером груди отшивает уже третьего жениха, а я, не желая вникать в происходящее там, погружаюсь в свои мысли. Желательно не о работе. Не о неприятностях с полицией. Почему-то вспоминается ночной разговор на заброшенной даче и странный собеседник-невидимка. Скажу честно, после той встречи я часто думала о нём, ведь было в том что-то романтичное, а ещё – знакомое и бесконечно родное...
Так, что за бардак, как говорит Вася. Я что, влюбилась в незнакомца? «А как же наш Хайд?» — в памяти тут же возникает разъярённая Дашка с двадцатикилограммовой штангой в руках, нацеленной в меня. «А как же Эдик?» — тощую Дашку с легкостью оттирает в сторону внутренняя свинка, коварно улыбаясь во все хитрое рыльце…
«Я же сказала, никаких мыслей о работе!» – шиплю я внутреннему парнокопытному. Она только усмехается, подозрительно намекая: «Так я и не про работу совсем...»
«Да ну вас!» — мысленно отмахиваюсь я от навязчивых фантомов. Просто посидели на даче с приятным человеком и очень мило поболтали, хотя, по законам любовного жанра та ночь должна была закончиться вовсе не мимолетным прощанием, да и вообще, какая-нибудь героиня из бульварного романа точно не растрачивала бы драгоценное время на пустую болтовню. Может, стоило поступить по-другому, а вернее, как та самая пресловутая героиня бульварного романа? И я представляю себе…
Ночь. Дождь. Он и она встречаются на заброшенной даче. Он в черном, идеально сидящем дорогом костюме, она в вечернем платье до пят (примерно таком, как на мне сейчас). Он берёт её за руку, притягивает к себе, обнимает, прижимается, окутывая запахом терпкого мужского одеколона и жаром собственного разгорячённого тела. Она робко вздрагивает, смущается и кокетливо наклоняет голову, отчего длинные нити брильянтовых серёг касаются голых плеч. Он вздыхает страстно и нетерпеливо. Щёлкает пальцами – кругом, словно по волшебству, зажигаются свечи, освещая старый диван, застеленный медвежьей шкурой и винтажный стол, на котором стоит бутылка «Кристалла» и лежат на фарфоровом блюде нарезанные ровными дольками фрукты. За проёмом незастеклённого окна сверкает молния, бликует на косых дождевых линиях. Бабах – гремит гром, и она трепещёт, прижимается к его груди. Он отстраняет её, снимает пиджак и набрасывает на хрупкие (эх!) плечики, она краснеет и прячет лицо у него на груди. Он приподнимает её за подбородок, смотрит в глаза….
Он, она… О чем я вообще думаю? «Да-а, тебе б романы писать из серии «Шарм»!— подтрунивает надо мной оголодавшая и от того особо язвительная внутренняя хрюшка. Я вздыхаю, отрываясь от фантазий и бросая полный надежды взгляд на буфетчицу, но та, похоже, читает мои мысли – ибо лицо её принимает вид вдохновенный и сочувствующий. Да уж, я тоже себе сочувствую – сижу тут, как дура, и не могу уйти. «Ну, что же ты не кушаешь мой салатик, дорогая? Я же его с такой любовью готовила! Так старалась!» — снова читаю в глядящих на меня в упор бесконечно добрых печальных глазах.
А собственно, почему я не могу встать и уйти? Потому что не хочу обижать эту странную буфетчицу? Да нет, внезапно осознаю я, просто я совершенно не хочу тащиться на эту «мамину» свадьбу и сама себе ищу предлоги, то обиженную буфетчицу выдумаю, то свекольную пытку себе устрою…
Забывшись, я зачёрпываю вилкой салат и отправляю его в рот. Чуть не подавившись, с усилием глотаю, не жуя. Мерзкий вкус отрезвляет, и я решаюсь – хватит этого мазохизма с салатом! Уж лучше эта скучная свадьба, вряд ли она окажется сильно неприятней. Вот сейчас встану и уйду. Сейчас…. И снова на меня нападает ступор.