Страница 22 из 68
Устроившись за столиком и величественно подозвав к себе недовольную официантку Валерия Карловна торжественно заказала чай и шесть эклеров, не забыв сообщить при этом вслух о моём окончании вуза.
Я сперва покраснел от стыда до кончиков ушей, но потом, убедившись, что кроме нас в злосчастном заведении посетителей нет, успокоился и решил, так сказать, расслабиться и получить удовольствие. На всякий случай я предложил маме забыть об эклерах и поскорее перебраться в соседний «Ростикс», но та смерила меня тревожным взглядом и драматично произнесла:
— Мы не так богаты, Эдичек, чтобы ходить по подобным заведениям.
Так как убедить мою маму в том, что цены в чебуречной были выше, чем в том же фастфуде, я не смог, поэтому, взглянув на часы, прикинул, сколько времени осталось до последнего автобуса в Нижний Заднеозёрск и откусил кусок засохшего, поза-поза, а может быть, даже и поза-поза-позавчерашнего эклера.
— Эдичек, — строго начала мама, и я весь напрягся, ожидая получить по голове очередной огорошивающей новостью. Такое случалось часто, поэтому я на рефлекторном уровне угадывал этот мамин тон и уже знал — ничего хорошего не жди... А Валерия Карловна между тем продолжила:
— Дорогой мой сын, теперь ты крепко встал на ноги, и наш с папой долг — дать образование твоему младшему братику. Эрастик поживёт у тебя до вступительных экзаменов, на курсы походит, а после зачисления займёт твою комнату — с комендантшей я договорилась.
Как гром среди ясного неба. Эрастик. Я зажмурил глаза и остервенело откусил кусок второго, положенного мне эклера, представляя, что откусываю голову дорогому Эрастику. Возможно, вы удивлены моей искренней "любовью" к своему младшему? Удивляться не стоит, ведь братец, несмотря на то, что с именем ему повезло ещё меньше моего, всю свою жизнь занимался только тем, что портил моё существование. Сколько раз вот так, по велению мамы, я брал его с собой на разные мероприятия, и каждый раз Эраст умудрялся брякнуть что-то такое, отчего я становился всеобщим посмешищем или получал очередную нелепую кличку, а драгоценный мамин Эрастичек всегда выходил сухим из воды.
Подросший Эраст, помимо своего противного умения везде выставлять меня дураком, приобрёл дополнительные опции, сделавшие его абсолютно невыносимым. Поддавшись всеобщему "сумеречному" сумасшествию, брат решил примерить на себя образ холодного и неприступного вампира. Он отрастил длинную чёлку, загадочно скрывающую половину лица и часть подростковых прыщей, оделся в чёрное, стал вести себя высокомерно и псевдозагадочно. В соцсетях он подписывался не иначе как Одинокий Вампир или Эрик Каллен. "Жаль, что фамилию Калов приписали не ему" — злорадно подумал я. Кстати, паспорт перед самым поступлением мне пришлось менять тоже из-за братишкиных проделок.
-Когда он приедет? — стараясь не показать своей злости и разочарования, уточнил я.
-Мы его завтра утром привезём, — радостно откликнулась мама. — Не может же Эричек один доехать на автобусе, это же опасно.
Я мысленно выругался матом. Обязанность ещё и завтра терпеть здесь заботливую мамочку капитально испортила мне настроение. Я тут же принялся плести небылицы о том, как часто ломается последний автобус, а им надо ещё собрать дорогого братца в дорогу... Моё красноречие возымело успех, и они засобирались на вокзал, а я отправился искать Пашку. Мне хотелось напиться и забыться.
Настя
Кэтрин часто смеется надо мной, говоря,
что у меня просто отсутствует ген,
отвечающий за потребность в бойфренде,
а на самом деле мне просто не встретился такой человек,
который… ну, который бы мне понравился.
Э.Л. Джеймс "50 оттенков серого".
У Катьки зрение по минус семь на каждом глазу, при этом она умудряется одновременно вести машину, говорить по телефону и демонстрировать нам новые туфли, поочерёдно отрывая ноги от пола и задирая их над рулём.
— Умоляю, — тихо шепчет с заднего сиденья Дашка, которая недавно побывала в аварии и до сих пор не отошла от шока.
Всю дорогу она неотрывно следит за стрелкой спидометра и, как только скорость становится выше сорока, начинает хвататься за сердце и издавать предсмертные хрипы. К сожалению, Катьку это мало трогает, и она продолжает давить на педали незадранной над рулём ногой:
— А ещё я купила себе новое бельё. Трусики закачаешься! — вещает подруга голосом Джигурды и кивает на розовый глянцевый пакет из "Интимных штучек".
— Не надо нам его показывать! — орём мы хором с Дашкой, давясь смешками, и Катька обиженно отворачивается, сердито бубня:
— И нечего ржать! Это всё из-за Ваньки! Умудрился подхватить среди лета какую-то простуду, и меня заразил вдобавок.
— У тебя всегда брат во всём виноват, — тут же осуждает подругу Дашка.
— Именно! — соглашается Катька. — Я ещё на ночь съела полкило ледяного пломбира — его тоже Ванька принёс, не пропадать же добру...
Мы едем к Катьке на дачу. Эти дачные тусовки я помню и люблю ещё со студенческой поры. Сколько всего перевидала катюхина дача, в свойских кругах именуемая "виллой"...
Мы выехали позднее, чем планировали, потому что, во-первых, я задержалась на вручении дипломов, во-вторых, почтили своим визитом новый, недавно открывшийся торговый центр, где долго и радостно бродили по отделам, то все вместе, то разбредаясь по интересам. Катька, похоже, спустила ползарплаты, накупив себе всяческих обновок. Потом мы затаривались в супермаркете продуктами, мясом и вином, а Катька ещё и прикупила удобрения для садовых цветов, а также приобрела в зоо-отделе собачий корм и новый ошейник для своего кавказца Малыша.
Усталые, но довольные, сейчас мы направляемся к "Голубому Экрану" (это крупный магазин бытовой техники), возле которого нас ждёт друг катькиного брата Вани — Игорь Моисеев. Игорь был последним посетителем знаменитой "виллы", и теперь должен торжественно передать нам ключи... Он уже второй раз звонит, интересуясь, где мы, поэтому Катька едет без всякого снисхождения к Дашкиным страхам.
Перестав отыскивать виновных в своей простуде, Катька переводит тему:
— Дашуль, а ты нам рассказать ничего не хочешь? У тебя поклонник новый появился?
— Ой, ну не то чтобы прям поклонник, — Дашка изображает на лице недовольную мину, и это означает, что мы наперебой должны начать расспрашивать её о новых отношениях, а она будет задирать нос и загадочно отмалчиваться, вызывая у нас приступ нездорового любопытства. И в этом вся Дашка. Она, безусловно, хорошая девчонка и моя дорогая подруженция, но её постоянная потребность во всеобщем внимании к собственной персоне иногда просто бесит.
Дашка тем временем раскалывается и уже вовсю повествует о каком-то Виталике, у которого есть своя бензоколонка и клуб в Московской области. Катька одобрительно кивает головой. Подлиза! Я знаю подругу, как облупленную, и точно могу сказать — эту девушку никогда, в отличие от Дашки, не интересовала охота за олигархами.
Я устала за последние дни. Размеренное движение автомобиля и его монотонное урчание баюкают меня. Я сонно таращусь в окно, постепенно выпадая из диалога, где Катька с настойчивостью фашиста продолжает выпытывать у Дашки подробности о её новой пассии. Дашка хвастается вовсю, рассказывая, что у Виталика крутая тачка, ест он только в заведениях, уровнем не ниже "Крылоффа", самого престижного ресторана нашего города, а ей прислал с курьером на работу дизайнерский букет за пятнадцать штук, она потом специально на сайте смотрела...
— Ну, а ты, Настюха, как? Никого там на церемонии не присмотрела? — толкает меня локтём Катька, заговорщицки двигая бровями. Видимо, ей наскучило выслушивать описание материального положения Виталика.
— Ага, присмотрела... Меня тут соблазнительницей малолеток уже обозвали, не слышали?