Страница 40 из 135
Цитированная выше интересная статья, видимо, в целом правильная, но ведь часто суть-то дела раскрывается в деталях. Такой деталью, на мой взгляд, может послужить описанное Энгельгардтом распределение труда в семье скотника Петра:
У него с женой Ховрой семеро детей. "Всё это семейство работает безустанно с утра до ночи, чтобы только прокормиться. Сам скотник Петр летом пасёт скот, зимой кормит и поит скот. В этой работе ему помогают два старших сына - Варнай (14 лет) и Андрей (10 лет). Летом скотник, встав на заре до солнечного восхода, выгоняет скот в поле и при помощи двух старших ребят пасёт его (младший, Андрей, обыкновенно носит ружьё против волков). В 11 часов он пригоняет скот на двор, где скот стоит до 3-х часов. В 4-м часу он опять гонит скот в поле и возвращается домой на ночь. И так изо дня в день. Зимой скотник, опять-таки при помощи двух старших ребят, кормит и поит скот: встав до свету, он задает первую дачу корма; когда обутреет, бабы доят скот, после чего скотник поит скот, гоняя на водопой каждый хлев особенно. После водопоя он задает вторую дачу корма, обедает и отдыхает. Под вечер вторично поит скот и задает третью дачу корма на ночь. Ночью зимой скотник не имеет настоящего покоя, потому что, несмотря ни на мороз, ни на вьюгу, он в течение ночи должен несколько раз сходить в хлевы и посмотреть скот, а когда коровы начнут телиться (декабрь, январь, февраль), он должен постоянно следить за ним и всегда быть начеку, потому что его дело принять телёнка и принести его в тёплую избу. Старшие ребята помогают скотнику раздавать корм, и даже десятилетний Андрей работает настоящим образом, по мере своих сил: запрягает лошадь, помогает брату накладывать сено на воз. Посмотрели бы вы, как он бойко ходит между коровами, как покрикивает на быка - и бык его боится, потому что у Андрея в руках кнут. Летом Андрей носит за отцом ружье, но при случае и сам выстрелит.
Жена скотника, скотница Ховра, доит коров с подойщицами, поит телят, кормит ягнят, готовит кушанье для своего многочисленного семейства - одного хлеба сколько нужно испечь, - обмывает и обшивает детей. В этих работах ей помогает старшая дочь, Аксюта (12 лет), и младшая, Солошка (6 лет), специальная обязанность которой состоит в уходе за маленькой Ховрой, которую она качает в люльке, таскает по двору, забавляет и нянчит. Прохор (8 лет) тоже помогает по хозяйству: он рубит дрова, и так как силёнки у него мало, то он целый день возится, чтобы нарубить столько дров, сколько нужно для отопления одной печки. Только Павлик (4 года) и маленькая Ховра (нет ещё и года) ничего не делают".
Как писал Некрасов, труд для крестьянских детей сначала оборачивался приятной стороной. Подростку был рад, когда ему поручали отвести коня на водопой, своё удовольствие было и в том, чтобы с другими сверстниками отправляться в ночное (вспомним "Бежин луг" Тургенева: "Выгонять перед вечером и пригонять на утренней заре табун - большой праздник для крестьянских мальчиков".) Однако вряд ли дети Петра и Ховры в свободное время идут гулять или играть со своими сверстниками, потому что у них этого свободного времени попросту нет, причём во все времена года, и в будни, и в праздники: ведь скот не оставишь без корма и пойла, а ещё его надо пасти. Тут бы хоть несколько часов ночью поспать, и им не до приятного времяпрепровождения в ночном.
И по части родительского попечения о нравственности не всё обстояло так благопристойно, как писала автор статьи. Энгельгардт, не претендуя на обобщение своих наблюдений, видел, что в крестьянских семьях того края, где он вёл хозяйство, семейные отношения часто бывали далеки от гармонии. Бабы и мужики (то есть жёны и мужья) нередко ругались, находились в антагонистических отношениях, каждая сторона, согласно обычному праву, владела своей долей имущества, при этом в масштабе деревни проявлялась и женская, и мужская солидарность:
"...во всё время работы бабы ругались немилосердно - как умеют ругаться только бабы - всё кляли мужиков, зачем те взяли эту работу: "Вот, взяли работу, чтобы им, чертям, пусто было". "Работай теперь на них, чтоб им животы выело", и т. д. и т. д., безостановочно, целые дни. Мужики отшучивались: "Не на нас работаешь, а на свою кишку - ведь жрала зимой хлеб". "Да, жрала, - ворчит баба, - чтоб тебе этот хлеб поперёк горла стал - сами пьянствуете, а тут убивайся". (Совсем уж неделикатные выражения я опускаю)... И на работе, и идучи с работы, и дома бабы без умолку точили мужчин. Те отбивались, отшучивались, однако же бабы пересилили, во всех делах, где задет бабий интерес, бабы всегда осиливают мужиков, и тот, кто заводит какое-нибудь новое дело, чтобы иметь успех, должен прежде всего обратить внимание, насколько будут задеты бабьи интересы в этом деле, потому что вся сила в бабах, что и понятно для каждого, кто, зная положение бабы в деревне, примет во внимание, что 1) баба не платит податей и 2) что бабу нельзя пороть. Оно, правда, и мужика нельзя выпороть без суда, но ведь устроить суд ничего не стоит".
Но почему же бабы были против этой работы, тогда как за другие работы берутся охотно и сами её ищут?
"Дело в том, что при обработке льна приходится более всего работать бабам, притом же часть работы приходится делать в то время - после филиппова заговенья, - когда бабы в деревне работают уже не на хозяина, не на мужика, а на себя..."
И далее:
"Мужикам нужны были деньги на уплату повинностей... Собрались мужички, погуторили и решились всей деревней взять у барина на обработку две десятины льну, заключили условие, получили половину денег в задаток... На барышки (в знак согласия) выпили водочки, которую, без того нельзя, поставил я, и весёлые возвратились домой. "Ишь нализались", - не преминули упрекнуть бабы. "Ужо как лён помнете, барин и вам поставит барышки", - задабривали баб мужики. "Черти, - отвечали бабы, - только бы водки налопаться, душу заложить черту рады". - "Эх вы, бабьё, дуры, а подати вы, что ли, платить будете? Погодите, вот приедет становой за подати ваши андараки (юбка или сарафан) опишет". - "Не за тебя отвечать я буду. Ты, что ли, мне андарак справлял? Я андарак свой принесла, в девках выработала". - "Знаем, чем ты его в девках выработала". - "Чем ни выработала, а андарак у меня свой". - "Молчи, не то поленом убью". -- "Так тебе и замолчала..."
Не всегда такая размолвка ограничивалась перебранкой. Бывали семьи, где дело доходило до драки, некоторые мужья систематически избивали своих жён (вспомним рассказ Чехова "Мужики"). Уж какой умный мужик тургеневский Хорь, но и тот был убеждён: "Бабы ведь народ глупый... Баба - работница... Баба мужику слуга". Сам Тургенев признавал: как Хорь умен ни был, "водились и за ним многие предрассудки и предубеждения. Баб он, например, презирал от глубины души, а в весёлый час тешился и издевался над ними. Жена его, старая и сварливая, целый день не сходила с печи и беспрестанно ворчала и бранилась; сыновья не обращали на нее внимания, но невесток она содержала в страхе Божием. Недаром в русской песенке свекровь поет: "Какой ты мне сын, какой семьянин! Не бьёшь ты жены, не бьёшь молодой..." Я раз было вздумал заступиться за невесток, попытался возбудить сострадание Хоря; но он спокойно возразил мне, что "охота-де вам такими... пустяками заниматься, - пускай бабы ссорятся... Их что разнимать - то хуже, да и рук марать не стоит". Иногда злая старуха слезала с печи...мужа своего она, однако же, боялась и, по его приказанию, убиралась к себе на печь".
Но "баба считает себя обязанною одевать мужа и мыть ему бельё только до тех пор, пока он с нею живёт. Раз муж изменил ей, сошелся с другою, первое, что баба делает, это отказывается одевать его: "живёшь с ней, пусть она тебя и одевает, а я себе найду".
Весь этот обмен любезностями происходит дома, в избе, в которой нет места для уединения, всё происходит на глазах у детей. А дети, вырастая, подражают своим родителям. Вот и любимый сын Хоря Федя рассуждает: