Величайшее тайдзюцу

Всё прекратилось как-то единомоментно и неожиданно. Воскресших шиноби врага окутали столбы света, и они развеялись пеплом, оставив за собой тела принесённых жертв. И пока армия перегруппировывалась, ожидая новых сюрпризов, появился ослепший на один глаз Итачи с Кабуто Якуши через плечо. Кабуто не был прежним, теперь он выглядел странной смесью человека и змеи, правда не дотягивал до истинной формы Орочимару по омерзительности.

С исчезновением призванных мертвецов и истреблением Зецу, тела которых были признаны ценным медицинским материалом и реквизированы Цунаде, Четвёртая Мировая Война Шиноби была завершена. Предстояли долгие годы последствий: выполнение заключённых договоренностей, новые политические ходы, выяснение отношений между деревнями, отложенное ранее на период военного времени. С появлением настоящего Мадары все сомнения насчёт Мануке исчезли, и, по мнению Наруто, без силы легендарного имени его слишком уж стали недооценивать, посчитав ещё одним нукенином S-ранга, которых Великие Нации повидали предостаточно. Наруто не верил, что все закончилось. Человек, плетущий паутину интриг столько лет подряд, не мог сдаться и прекратить, в его распоряжении была чакра семи биджу и Глаза Мудреца. Узумаки не понимал, почему тот скрылся, ведь с подобными силами он мог бы доставить Альянсу массу неприятностей и его шансы на победу пусть и не были высокими, но не были и нулевыми. Не могло же это быть связано с ударом Наруто, напрочь проигнорировавшим нематериальность Шарингана!

К сожалению, отец тоже посчитал, что угроза миру устранена. Наруто досадовал, что слишком поздно они вспомнили о фуин-шики, размещенной отцом на руке человека в маске в день рождения Наруто, в день, когда Кьюби едва не уничтожил деревню. Папа увидел, что Коноха в безопасности, что его сын стал сильным шиноби, что он не только вынес возложенную на него ношу, но и превзошёл все самые смелые надежды. Тяжкий груз вины, лежавший на душе из-за гибели любимой женщины больше его не угнетал, поэтому после слов прощания папу окутал столб света и он вернулся в Чистый Мир, оставив за собой лишь облако пепла и тело Зецу, мгновенно поросшее зелёными ветвями.

На душе Наруто было неспокойно. Мануке что-то задумал, и это тревожило его каждую секунду. Он не прекращал отсылать во все стороны клонов, обшаривающих сенсорными дзюцу каждый уголок мира, досадуя, что маркер Хирайшина может использовать только создатель, и каждому пользователю техники необходимо разрабатывать свою фуин-шики. И когда уже показалось, что поиски ни к чему не приведут, что Мануке скрылся в своём измерении, клоны почувствовали аномально огромный источник природной энергии.

Что бы ни делал подонок, это требовало уединения — иначе для чего было забираться в такую даль? Сотни километров на другой стороне континента означали, что шиноби Альянса потребуется пара часов, чтобы добраться до нужной точки, и первыми туда доберутся те, кто владеет дзюцу полёта. По странному совпадению, из всех каге, мёртвых и живых, подобным обладал только дедуля Ооноки. И, несмотря на возраст, заставляющий Сарутоби Хирузена казаться мальчишкой, Цучикаге вырвался далеко вперёд. За ним следовали внучка Куроцучи, Конан-чан на бумажных крыльях, Саске, летящий в расправившем крылья Сусаноо, и Наруто в покрове биджу. Самые быстрые шиноби устремились за ними по земле, но безнадёжно отставали. Ветер ревел в невидимых крыльях Наруто, стихия толкала его вперёд, к источнику новой опасности. Чувство неизбежной беды окутало душу и Узумаки прилагал всё больше и больше усилий, чтобы лететь быстрее, чтобы вовремя успеть.

Но он опоздал.

Полная луна, висящая в небе, окрасилась в алый цвет, концентрические круги и томоэ изукрасили её лик, превратив в странную смесь Риннегана и Шарингана. Цучикаге, увидав Лунный Шаринган, внезапно замер и начал спускаться вниз. За ним последовали его внучка и Конан-чан. Древесные побеги вырвались из скалистой земли, мгновенно превращаясь в толстые изогнутые стволы. Схожие с извращёнными щупальцами из ранних книг Джирайи-сенсея, ветви потянулись к шиноби, пленённым в странное гендзюцу, и схватили их, обволакивая в плотные коконы. Наруто бросил взгляд назад, и сердце его забилось от ужаса. Всюду, куда достигал взгляд, появились огромные деревья, а значит все, кто увидел Лунный Шаринган, были в плену мерзкой техники. То ли Сусаноо и режим Кьюби служили прекрасной защитой, то ли Наруто и Саске по каким-то причинам были невосприимчивы к этому дзюцу, но невредимыми остались только они, а значит именно на их плечах лежала судьба мира.

Мануке стоял возле гигантского дерева, заставляющего казаться мелкой порослью даже гиганта в Скрытом Водопаде. Длинный белёсый корень соединял его со стволом. Тело больше не напоминало человеческое: белая плоть, шипы и странные наросты, превращали его в гротескное подобие Зецу. В обоих глазницах пылало фиолетовое пламя Риннегана.

Наруто вскинул руку из чакры и на ней бешенно завертелась звезда Разенсюрикена Молнии. Сусаноо Саске вытянул руку, на которой заиграло чёрное пламя Аматерасу. Лисья голова Наруто кивнула, и пламя втянулось в Разенсюрикен, поглощая его сияние и перекрашивая в чёрный цвет. С поражающей воображение скоростью Разенсюрикен сорвался с ладони и ударил в Мануке. Это было самой смертоносной техникой, что Наруто когда-либо создавал. Скорость Молнии и испепеляющее пламя Аматерасу, заключённые в оболочку биджудама — от этого дзюцу не было спасения.

Мануке истошно закричал и его окутала чёрная тень. Перед тем, как дзюцу его сокрушило, не оставив даже пепла, он словно взорвался изнутри потоками белых нитей. И когда чернота схлынула, когда нити улеглись, превратившись в водопад серебристо-белых волос, вместо предателя Учиха стояла прекрасная женщина в просторном белом балахоне, изукрашенном узором из чёрных магатама, с рогами на голове и алым глазом смеси Риннегана и Шарингана во лбу. Она вытянула руку, и разрушительная техника бесследно исчезла, втянувшись в изящную ладонь с длинными заострёнными ногтями.

Белые костяные шипы сорвались с кончиков её пальцев, и Наруто с ужасом увидел, как рушится Сусаноо Саске, а по покрову Кьюби расползаются серые пятна порчи. У него не осталось выхода, поэтому он вышел из режима биджу. Рядом исчез Сусаноо Саске.

Они приземлились на землю перед новым противником, приготовившись к самому важному сражению в своей жизни. Но оно не состоялось.

Мир подёрнулся дымкой и исчез, исчезли исполинское дерево, ночь и алая луна, а вместо них возникло бесконечное царство лавы, нечто, очень напоминающее ад. Чтобы не упасть и не сгореть заживо, Наруто спешно применил дзюцу полёта, подхватывая друга и не давая ему погибнуть. И эта заминка решила исход сражения.

Позади них распахнулась чёрная изломанная дыра в пространстве, из которой показалось женское тело. Рогатая красавица протянула руки и коснулась ими щёк Саске и Наруто. Узумаки почувствовал, как его тело сковывает паралич, чувствовал, как распадается дзюцу полёта и приготовился к неизбежной смерти. Это было так глупо, так нелепо! А ведь они так далеко прошли, так многого достигли, стольких сильных врагов одолели!

Но неведомая сила удерживала их в воздухе, не давая упасть и сгореть. Женщина заговорила.

Наруто слушал её рассказ, рассказ Ооцуцуки Кагуи, богини, матери всей чакры. Слушал рассказ о её сыновьях, Хамуре и Хагоромо, восставших против тирании матери. Слушал о их с Саске, реинкарнациях Асуры и Индры, сыновей Ооцуцуки Хагоромо, известного человечеству как Рикудо-сеннин. Слушал об её ужасающем плане поглотить человечество, превратить их в омерзительных белых Зецу, для того, чтобы прекратить войны и достичь мира. И Чёрный Зецу, оказавшийся порождением воли Кагуи, охватывал их лица и показывал в мельчайших подробностях картины прошлого и грядущего.

— У тебя ничего не получится, — упрямо процедил Саске сквозь зубы.

— Почему же? Все ваши усилия рассыпались прахом. Все кого вы любили, теперь в плену Вечного Цукиёми. Вы бессильны, беспомощны передо мной. Это конец.