Страница 1 из 18
Керриган Берн
Любовь горца
© Kerrigan Byrne, 2016
© Издание на русском языке AST Publishers, 2018
Пролог
Уэстер-Росс, Шотландия
«С этим что-то нужно делать!» – так решил Лиам Маккензи, размышляя над ужасными событиями прошлого.
Он думал о страшном человеке, с холодной жестокостью и садизмом управлявшем кланом Маккензи из Уэстер-Росс. О женщине с ввалившимися глазами, сменившей несчастную мать Лиама, которая как тощий запуганный призрак бродила по залам замка Рейвенкрофт-Кип. О ее сыне, брате Лиама по отцу, который вечно прятался по углам и никогда не улыбался. О незаконном сыне Маккензи, недавно забитом до смерти в тюрьме Ньюгейт.
Нужно что-то делать с телом, которое Лиам недавно выловил в болоте Бренилох-Бох.
Это была Тесса Макграт. От нее остался только скелет, покрытый тиной, торфом и грязью, но Лиам сразу узнал ее, едва увидел остатки шерстяной накидки, которую он дал ей в ту ужасную ночь несколько лет назад.
Эта накидка – его последний акт милосердия – стала для Тессы саваном.
Тесса была грязной шлюхой и любила хвастаться своими необыкновенными умениями в деле любви, поэтому лэрд Хеймиш Маккензи нанял ее для своих сыновей. Нанял, чтобы она сделала из них мужчин. Но в действительности для чего-то куда более мерзкого и ужасного.
Тесса не понимала всей жестокости маркиза Рейвенкрофта, она не ведала, какая злоба таилась в Хеймише Маккензи.
– Она этого хочет, – усмехнулся отец Лиама, глядя на голую, с завязанными глазами Тессу, привязанную к кровати. – Она просто молит об этом!
Шлюха действительно этого хотела. Она просила об игривых ударах мягкого хлыста, который она принесла с собой для любовной игры. Она издавала страстные стоны, сладострастно извивалась. Она произносила обольстительные слова, давала непристойные обещания, способные привести в возбуждение любого шестнадцатилетнего мальчишку.
Но не Лиама.
Ее вины в том не было. Девица не могла представить, что готовил для нее лэрд. Она любила игры, включавшие боль, но Хеймиш Маккензи никогда не останавливался на достигнутом, он продолжал до тех пор, пока полностью не уничтожал противника.
Лиам подозревал, что Хеймиш намеревался избить девицу прямо перед ними и хотел заставить их наблюдать за этим. Но не думал, что отец намерен заставить своих сыновей ее бить и с болезненным садизмом наблюдать, как его сыновья становятся такими же чудовищами, как он сам.
Но когда лэрд показал им свое орудие, Лиам все понял. Это была древнеримская плеть с множеством хвостов, украшенных свинцовыми наконечниками, которых было так много, как змей на голове Медузы.
Все сыновья лэрда Маккензи содрогнулись: Хеймиш – незаконнорожденный сын, названный в честь отца; Лиам – его наследник, и мальчик по имени Торн – единственный сын от второй жены. Все они были хорошо знакомы с этой плетью, знали боль от ее прикосновений, помнили, как она сдирала с них кожу.
Они не верили своим глазам, когда лэрд ударил плетью поперек спины постанывающей шлюхи. Сначала та выгибалась и стонала в ожидании. А потом кричала, плакала, билась и умоляла о пощаде. И это после первых двух ударов.
Темные глаза отца загорелись от извращенного удовольствия. Он перешел на ту сторону кровати, где, выстроившись в ряд, стояли его сыновья, и протянул им ненавистную плетку.
– Каждый. По два удара, – приказал Хеймиш.
– Но она же не выживет, – запротестовал Торн прерывающимся от страха голосом.
На непокорность сына лэрд ответил ударом кулака, от которого тот упал на пол.
– Каждый. По два раза, – повторил он. – Мне все равно, кто сколько раз ударит, но я отпущу ее только после шести ударов.
Лэрд Маккензи был великаном, обычно он смотрел на своих сыновей сверху вниз, как и на большинство других мужчин. Но тогда Лиам впервые в жизни посмотрел отцу в глаза. Мало кто осмеливался ответить на горящий взгляд Хеймиша, а тем более противостоять ему в одиночку.
– Вот ты и начни, – приказал лэрд со злобной улыбкой, – или этим займусь я.
Тяжело осознавать, что человек, которого ты ненавидишь всей душой, так похож на тебя внешне. Предчувствовать, что однажды, лет через двадцать, такие же черные глаза монстра глянут на Лиама из зеркала и напомнят о той свирепости, что течет в порченой крови Маккензи. Видя вызов в глазах отца, Лиам понял, что наступит день, когда он не будет бояться этого человека. Он тоже станет огромным, хитрым, бесстрашным и жестоким. Однажды он бросит вызов этому чудовищу, став таким же зверем.
И блеск в глазах отца сказал ему, что тот ждет наступления этого дня.
Ухватившись за возможность угодить отцу, молодой Хеймиш потянулся за плетью, и на его невыразительном лице появилось знакомое выражение свирепого предвкушения. Хеймиш был готов выполнить приказ отца. И тогда Тесса была обречена.
– Нет. – Лиам вышел вперед и выдернул плетку из рук отца, прежде чем Хеймиш-младший успел ее схватить. – Это сделаю я!
Ветер выл над болотами, летя над Бренилох-Бох, и его вой напоминал вопли, которые издавала Тесса в ту ночь, извиваясь под ударами плетки, раздиравшей белую кожу. Ужас, наполнявший ее рыдания, вырвал сердце из груди Лиама. Вместо сердца в ней кровоточила глубокая рана.
Теперь он стоял над ее телом, и его рука сжимала влажный воздух так, что косточки на ней стали совсем белыми, как в ту ночь, когда он трясущейся рукой взял оплетенную рукоятку кожаной плетки.
Тесса так и не поняла, что он спас ее единственно возможным способом. Он выполнил жестокий приказ отца и постарался нанести ей как можно меньше ран. Как она могла это выдержать?
Лиаму хотелось, чтобы на этом та ночь завершилась. Но жестокость лэрда не знала пределов, и еще целый час, целый проклятый час происходили невероятные вещи, о которых невозможно говорить. Потом Лиам завернул Тессу в накидку и помог ей бежать.
Надо отдать ей должное – она не прекращала сопротивляться. Она угрожала страшной местью, захлебываясь слезами от боли и страха. Эти угрозы стали причиной ее гибели.
Тесса едва могла ходить: спотыкаясь спускалась по ступеням, и ее розовая кожа начала покрываться страшными синяками – результат избиений, полученных от лэрда Хеймиша.
Даже в юном возрасте Лиам был достаточно силен, чтобы донести Тессу на руках через поля до деревни. Боже, как он старался ее урезонить, извиниться перед ней, сделать хоть что-нибудь для успокоения жгучих укоров совести. Но она ничего не желала слушать, и он ее не винил за это.
– Весь мой клан встанет против вас, против всей вашей проклятой семьи! – кричала она. – Вот увидите! Я всем расскажу, всем покажу, что вы, дикие звери, сделали со мной! И они придут за вами! За всеми за вами!
Но ей не дали, ее заставили замолчать. Она была убита. И Лиам не сомневался, кто это сделал.
От зла лишь зло рождается, разве не так? Даже Дуган, младший из незаконнорожденных сыновей отца, выросший вдали от красных кирпичей замка Рейвенкрофт-Кип, будучи еще подростком убил священника.
Дуган… Отец заплатил, чтобы его младшего сына забили до смерти в тюрьме, но парню удалось бежать, и он стал другим человеком. Дуган втайне связался с Лиамом. Это случилось в то время, когда Дуган боролся за место главаря в лондонском преступном мире.
Сыновей Хеймиша Маккензи воспитали для кровопролития. Фатум, ткущий узоры их судеб, вплел в них насилие, а в жилы влил жестокость и бесстрашие.
«Король умер… да здравствует король!» – этими словами вместо подписи завершил Дуган свое послание Лиаму. В нем он просил брата совершить то, о чем тот давно мечтал.
Лиам завернул останки Тессы в полуразвалившуюся накидку и опустил их в чавкающую грязь болота, что стала ее могилой. Он смотрел, как болото медленно поглощает тело Тессы, а вместе с ним и то немногое, что осталось в нем от надежды и доброты. Вместо них в опустелой груди загорелся огонек ненависти, который раздувал своим зловонным дыханием сам дьявол.