Мистификсация

- А действительно, задумывались ли вы, зачем всё это? И нужно ли? Говоря откровенно, и сам я был этим в своё время смущён. К счастью, у меня есть наставник, знающий и умеющий неизмеримо больше заурядного "Всадника с Жезлом". "Исключи тех достойных людей, с которыми ты общаешься, брат, - сказал мне брат Дюр, - и ты обнаружишь, что в душе преобладающей части человеческого рода Ахриман и Ормузд смешаны поровну. Богатство - орудие Ахримана влечёт их в стан Врага. Но в силе Врага существует и зародыш его бессилия, ибо он Враг всего сущего, включая и самого себя. Орудие Ахримана оборачивается против него самого, когда богатство оказывается в надёжных руках поборников Добра. Человек слаб, но посмотри, сколько колеблющихся в выборе повернётся в сторону Благой Мысли, посетив богатый и радушный кош. Главное не здание и великолепие убранства, брат Сан, - сказал мне Дюр. - Главное - люди, вставшие под знамена Ормузда!"

- Один вопрос, если позволишь, брат Сан,- подал голос Кирилл. - Вытекает ли из всего, услышанного нами, возможность политической деятель­ности нашего общества?

- Уточни, пожалуйста, брат Рыцарь.

- В скором времени предстоят выборы губернатора, можем ли мы организованно поддержать того кандидата, который в свою очередь поддержит нас?

- Ну и задачу ты задал мне, брат Ры­царь!- рассмеялся я. - Вопрос не так прост, как представля­ется. Если существует хотя бы единствен­ный шанс на победу однозначного сторон­ника Ормузда, общество обязано голосо­вать за него и ни за кого другого. Если подобного шанса нет, Колесница имеет пра­во выбора. Имеется также и однозначно негативный вариант. Тут все будет зависеть от мнения брата Дюра. Это он будет взвешивать степень опасности, заключенной в личности кандидата - сознательного при­верженца Аримана. Здесь даже я не дерзну определять, что лучше: извлечь максимум выгоды из неизбежного поражения или предпочесть твёрдость выбранной позиции. Дюр - "Визирь", "Советник". Это его прерога­тива

Не знаю, может мне просто почудилось, но ощущение было такое, что Кириллу мои слова пришлись не по нраву. Я мысленно прикинул возможность бунта, но сразу оса­дил свои опасения: будет дёргаться, най­дем более послушного. Это даже хорошо, что недоволен: слишком часто по шерстке гладить - ещё заподозрит чего. Или того не лучше - решит, будто тут он хозяин. Гово­рят, власть портит человека - правильно говорят.

Всего я Кириллу, конечно же, не сказал, но, оставшись наедине, дал понять, что "Арьяшпа" - организация не из тех, с какими шутят. Да и я не только лампочку могу погасить. Кирилл извинялся долго и жарко, только страха в нём почему-то не чувствовалось. Неужели догадывается?

Мы провели настоящий диспут на эту тему; переворошили все события последне­го года - шаг за шагом. По всему выходило, что никакого повода для подозрений мы Кириллу не дали. Единственным возмож­ным ответом на возникшую проблему мог­ло оказаться убеждение главы Колесницы в том, что никто не посмеет нарушить сложившееся положение вещей. Что, пока он выполняет свои обязательства перед "Арьяшпой", опасаться ему абсолютно нечего.

А уж это предположение легко было проверить. Наш "суперагент" привлек к проверке Вахлова как единственного и ес­тественного конкурента Кириллу. Пред­ложение, которое он ему сделал, мотиви­ровалось очень убедительно - всякий настоящий казначей, по натуре своей скупер­дяй и скряга. Вот Андрон и пожаловался "Малахиту " что не может равнодушно смот­реть, как сумасшедшие деньги уплывают из общей казны неизвестно куда. Дескать, "Арьяшпе" и десяти процентов хватит за глаза. Дескать, он как главный казначей Ко­лесницы, готов взвалить на себя ответствен­ность за ведение двойной бухгалтерии, но боится предложить это Кириллу. Если "брат Малахит" ему поможет, обещал Анд­рон, то он, в свою очередь, убедит Кирил­ла снизить процент вычета из Подковы самого Вахлова.

Последний довод возымел желаемое действие, и Вахлов, покочевряжившись для порядка, согласился попробовать. Но ничего не вышло - Кирилл, хотя и без особого возмущения, отказал наотрез. Боится провокации со стороны конкурента - поняли мы. Получалось так, что мы были правы в отношении его внутреннего спокойствия.

Подошёл сентябрь. В пятницу вечером мы собрались в нашей новой даче, записанной на имя Андрона в соседнем районе. Ловкач Андрюха купил обычную хибару, стоявшую на отшибе небольшой деревеньки, нанял людей, и они эту лачугу времен Ермака в два счёта раскатали по брёвнышку, распилили на чурки, а из чурок накололи добрую поленницу дров. Буквально через три недели на том же самом месте возник настоящий дворец - чудо деревянного зодчества с гаражом, банькой, вместительным подвалом и прочими атрибутами загородной виллы. Но, конечно, пришлось, как изрядно заплатить.

Приобретение следовало считать очень удачным: прятать от родителей следы нашей кипучей деятельности становилось всё трудней, а здесь всё прекрасно уместилось в двух хорошеньких тайничках - и химика­лии и документы.

Так вот, была пятница, вечер. Погода стояла ясная, умеренно тёплая. Листву деревьев и заросли трав слегка подёрнуло осенней желтизной. Ветер налетал внезапными, резкими порывами, разнося по окрестностям дымы огородных костров. Мы сидели в каминном зале, слушали музычку, немножко выпивали, слегка закусывали и обменивались видами на будущее.

А перспективы открывались обширные. Кирилл через фирму андронова однокурсника зацепился за областной центр, проводил речи с тамошними кругами почитателей сверхъестественного. Наклёвывалось ещё одно отделение ОСА; которое могло увеличить общую численность "дойного скота" до двух тысяч и даже больше. В "ядре" Колесницы уже поговаривали о необходимости образования второй сети Подков.

- По предварительным подсчётам, - вещал Андрон, развалясь в кресле и, прихлёбывая из стакана смесь коньяка с шартрезом, - общий бюджет ОСА должен будет составить приблизительно тридцать миллионов рублей, из которых лично нам причитается четыре с половиной "лимона", но я что-нибудь придумаю... Может, ещё как-нибудь оттяпаем.

В этот момент массивный дубовый за­сов на входной двери беззвучно разделил­ся надвое. Дверь открылась, и в её проёме показалась объёмистая фигура "Рыцаря Внешнего Круга". Сказать что его появ­ление нас удивило - значит, ничего не ска­зать. Это был мгновенный шок. Лично я ощутил нестерпимый жар, стремительно взмывший из груди на лицо и шею. Тим тоже запунцовел спелой малиной, только Андрон сделался серым, как мышь.

- Добрый вечерок всей честной компа­нии, - сказал Кирилл, садясь на диван.

- Привет, коли не шутите, - Тим, как и следует настоящему оперу, опомнился раньше всех. - Налейте себе чего-нибудь. Рекомендую шартрез - не пожалеете.

- Благодарю, - усмехнулся Кирилл, - сна­чала дела закончим. Андрюша, подай-ка приходную книгу!

Андрона легко напутать, если дело не касается финансового вопроса. Помню, в девятом классе приключился с ним весёленький случай: повёл он как-то на вечер­ний сеанс свою школьную пассию Ленку Путыкину. Фильм был кассовый, зал - бит­ком. Андрон с Ленкой не успели места за­нять - подваливают к ним Генка Чугун с одним из своих прихлебателей... в общем, пришлось Андрюхе фильм, стоя, глядеть, Ленка с ним полгода не разговаривала. А на выходе обнаглевший Чугун вздумал ещё и червонцем у банкира нашего разговеть­ся. У Генки половина шпаны под рукой, но и к Андрону подмога поспела. Побоище было такое, что ОМОН пришлось вызы­вать. Да-а...