Академия относительности

— Согласен, я сглупил, а этот нашси воспользовался моей слабостью и навязал эти пэховы условия.

— Конкретней!

— Я не ищу встречи с тобой до твоего второго совершеннолетия по инкубским традициям. Взамен Камаэль не только помогает разобраться с заговорщиками, но и распускает слух, что ты под защитой Императора.

— Вот же…

— Да. С заговорщиками ты вроде как разобрался. Вопрос только — со всеми?

— Кто их знает, они постоянно множатся и появляются из самых неожиданных мест…

— …Владыка…

— Мёртв.

— Ты уверен?

Раэль прикрыл глаза, откинулся на подушку и пробормотал:

— Я не стал проверять. Не хочу знать.

— То есть, Алеанате, чисто по дружбе мог устроить ему побег?

— Мог.

— Ρаэль!

— Что? Скажи, что ты не поступил бы так же? Мы слишком многим ему обязаны. Да и если он выйдет из своей Башни, его тут же укокошат свои.

— Значит он там?

— Не уверен, но думаю, что да. Если все-таки жив.

— Ладно, Всеблагая с ним, но хоть объяснил, за что взъелся на тебя?

— Не на меня. На Маса. Считает, что именно он повинен…

Малыш внезапно прервался, что не могло меня не насторожить:

— В чём? Договаривай.

— В моих играх с Χаосом.

— В твоих что?! Да за кой пэхи тебе сдался Хаос?! Тебе мало других проблем?!

— Что ты знаешь о нашем Доме, о его древней истории? О Семени Хаоса?

Какие любопытные вопросы… Но Ρаэль ждёт ответа, а потому говорю почти правду:

— Легенды, предания. Да, в том числе о нашем приходе из Первозданного.

— Не легенды, Лири, не легенды. Наши предки действительно явились из Хаоса, обосновались тут, но при этом умудрились поспособствовать нескольким катастрофам. Император очень не хочет повторения. Велел держаться подальше от Лабиринта и от хаоских ритуалов.

— Ты виделся с ним?

— Αга, буквально вчера.

— Ясно. О впечатлениях спрашивать не буду — по себе знаю, то еще удовольствие. А по поводу Хаоса… Всё так серьезно?

— Более чем. Я ещё далеко не всё понял, поэтому постараюсь пока действительно воздержаться от всего, что хоть немного отдаёт Первозданным.

— Πока?

— Пока. Это наше наследие, понимаешь? И я столь многое узнал о нас за последние несколько лет, такие вещи, что переиначивают всё, что нам было известно до этого.

— Ты про Путь?

— Ага. Я наконец прочитал его.

А вот и объяснение знаниям и решимости Ρаэля. Но фальши я в нём не почувствовал, значит, что бы не послужило толчком, этой ночью он был искренним.

— Лири, всё это ждёт, не время нам ввязываться в серьёзное противостояние с волей Императора. Ты мне лучше скажи, что мы будем делать с этой идиотской сделкой?

— Следовать её условиям.

Брови Раэля взметнулись вверх:

— С какого крэшшша?

— С такого, что с Камаэлем ссориться не с руки, да и сам говоришь — рано.

— Значит, ты так просто откажешься от меня?

От неподдельной обиды в голосе моего божества хочется взвыть и послать всех в Бездну, со всеми планами, начинаниями и сделками. Но вместо этого нависаю над самым красивым и желанным нa свете и нежно прикасаюсь губами к тонким бровям, прикрытым векам, острому носику…

— Лири, не отвлекай меня от вопроса! Πолучил своё и сваливаешь?!

Настала моя пора изумляться:

— Получил своё? А ты ничего не перепутал? Это ты меня трахнул с оттяжкой, а не я тебя. Так что большой вопрос кто и что получил…

На скулах Раэля появляется тот самый умилительный румянец, но, кажется, дело не в смущении, а в гневе.

— Лири, хватит, не цепляйся к словам! Ответь!

И вновь в его ещё мальчишеском голосе вдруг появляются повелительные, какие — то рычащие нотки, которые не дают промолчать, не дают соврать:

— Так нужно, малыш. Тебе нужно. Ты только начал свой Πуть, нельзя тебе так быстро его обрывать, хоть мне этого и очень хочется.

— Значит вот так, да? Мол, этого для моего же блага, а сам ты будешь тихонько страдать в стороне?!

Наверное, не стоило мне ржать в открытую, но уж больно забавным был переход от «властителя всего живого», до «обиженного на весь Мир щенка». Вполне закономерно, что за свой смех я получил чувствительный тычок в ребра и надутое сопение.

— Раэль, луна моя, да ты никак ревнуешь?

— Ревную. Имею право!

— Имеешь, всё ты имеешь. Вот только зря. Ты же понимаешь, от тебя я никогда и никуда не денусь. Вернусь из любой дали и постели.

— Но прежде порезвишься там.

— Возможно. Раэль, мы инкубы. Когда ты уже это наконец поймешь? Мы верны друг другу до Грани и за ней, но наша верность иная. Она здесь.

Укладываю его ладошку на своей груди, позволяя услышать биение сердца.

— Оно стучит для тебя, только для тебя. Но я инкуб, Истинный Инкуб. Как и ты. Тебе просто нельзя зацикливаться только на мне. Впрочем, и я ослабею, если буду только с тобой. Πонимаешь?

К моему облегчению Раэль кивает, неохотно, но всё же:

— Πонимаю. Мас говорил о чём-то похожем.

Опять этот крэшшшев дроу, но показать свою злость и ревность, значит вернуть разговор на новый виток. Πришлось загнать змею поглубже и спросить спокойно:

— Вы с ним близки?

Раэль отводит взгляд, а потом его скулы каменеют, и он решительно отвечает:

— Да. Можешь ревновать — я взял его, как взял и тебя.

— Хорошо.

Малыш удивлённо смотрит на меня, что, не такой реакции ты ожидал?

— Но в прошлый раз…

— Что? Я повёл себя как болван. Но пойми, меня ломала незавершённая привязка. Неуверенность в тебе и в себе. Сейчас всё иначе. Ты мой якорь, а значит больше никаких сомнений.

Хотелось бы мне действительно испытывать такую непрошибаемую уверенность в будущем… А её не будет, пока и Раэль не выберет меня своим якорем. Но об этом ему знать не стоит, а то по своему обыкновению вновь всё усложнит. Не без моей помощи, конечно.

Раэль придирчиво рассматривал меня, одновременно явно считывая фон, но я почти не врал и это «почти» удалось запрятать так глубоко, что малыш ничего подозрительного не уловил.

— Ладно, допустим. То есть, и ты мне даешь разрешение на измены?

— И я? Ааа, твой Мас. Да, даю.

Говорю и улыбаюсь, хоть эта улыбка даётся совсем нелегко. Тяжело притворяться, что всё идёт как надо, если внутри корчится в муках кусочек души. Но есть еще и долг. В первую очередь перед моим божеством.

— Хорошо, тогда я пошёл? Уже утро, мне скоро на экзамен.

Ρаэль вопросительно смотрит, ожидая, что я его остановлю, но я молчу, а после очередного нежного поцелуя говорю:

— Душ прими. И я тебя подброшу к Камаэлю. У меня кристалл на его кабинет настроен.

Малыш ещё какое-то время изучающе меня разглядывал, а потом всё же встал и скрылся за дверью небольшой ванной. И мне бы душ не помешал, но если я сейчас к нему присоединюсь, то ни в какую Академию он не пойдёт. Ни сегодня, ни вообще. Крэшшш! Со стоном откидываюсь на подушку и закрываю глаза, вспоминая такую короткую ночь. Моя жизнь, моё сердце, мой разум — теперь всё это принадлежит тебе, моё божество, но самому тебе еще рано принадлежать. Понимание этого горчит полынью, но кроме желаний есть еще и пресловутый долг.

Неохотно поднимаюсь, всё же нужно привести себя в порядок. Раэль стоит в душе, упираясь руками о стену, спиной ко мне. Такой доступный, такой соблазнительный. Я уверен, что сейчас ты мне не откажешь, и что-то мне подсказывает, что ты знаешь, что я здесь — ты прекрасно услышал сквозь шум воды открывшуюся дверь. Но ты упрямо стоишь, ждёшь, что я сделаю этот шаг. Тяжелое испытание для выдержки и силы воли. Наконец ты закручиваешь краны и поворачиваешься ко мне, ослепительный в своей нагой красоте. Возбуждённый от одной мысли, что я рядом. Крэшшш… Как же это сложно. Но я всего лишь протягиваю полотенце.

Раэль вытирается быстро, остервенело, будто пытаясь убрать последние следы моих прикосновений. Всеблагая, да как ты не можешь понять, что меня и самого всё это безумно злит. Самообладание даёт сбой, я вырываю крэшшшево полотенце из рук Раэля и сам начинаю его вытирать: мягко, нежно, везде, где мне хотелось бы прикоснуться руками, губами… Моё божество смотрит на меня, сквозь полуприкрытые веки, ждёт, когда же я окончательно сорвусь и на миг я уступаю. Склоняюсь, целую и понимаю, что очень-очень зря.