Дива

В двенадцатом часу ночи, когда Зарубин вернулся на базу, там царил праздничный, почти новогодний пе­реполох. В свете многочисленных прожекторов по тер­ритории расхаживал снежный человек, а вокруг него су­етились и ликовали прибалтийские сборщики грибов, снимая всё это на телефоны и камеры. Добропорядоч­ных семейных пар, да ещё с подростками, было немно­го, основная масса — одинокие женщины от тридцати, и вот они-то отрывались по полной программе, смешав­шись с детьми. Внешне холодные прибалтийки оказались женщинами пытливыми, весёлыми и даже озорными, по­скольку старались отыскать у снежного человека гени­талии.

Егеря не просто надули куклу, но теперь отрабатыва­ли её движения: четырёхметровый леший ходил прямо, нагибался, присаживался и норовил поймать руками су­етящихся возле зрительниц. И по движениям казалось, будто кукла живая! Произведённое в Китае чудище оказа­лось среднего рода: вроде бы и груди обозначены, и есть что-то между ног, по крайней мере, белобрысые литовоч- ки находили некий отросток, но думали, что это сосок, через который надувают нижнюю часть куклы. Прощу­пать толком никому не удавалось, леший хохотал голо­сом егеря, брыкался, и у него получалось даже дать пи­нок резиновой мохнатой ступнёй в чей-то умышленно подставленный зад.

Взрослые просто веселились от пережитого недавне­го страха, а подростки норовили укусить куклу за ноги, их отгоняли егеря, поскольку резина была тонкая и ко­му-то уже удалось прорвать её зубами.

Ворота базы оказались распахнутыми настежь, поэто­му Зарубин без остановки въехал на территорию и поста­вил машину на служебную стоянку. Несколько рабочих в празднестве не участвовали — загружали рефрижератор свежезамороженными грибами: Европа ждала эко­логически чистый червивый деликатес. Погрузкой руко­водил поцелованный йети Эдик, который на вопрос, где Костыль, неопределённо махнул рукой в сторону бесну­ющейся толпы. Оказалось, в честь поимки лешего был временно отменён сухой закон, и хозяин базы выставил дармовое угощение, иначе, по-европейски, называемое фуршетом. Однако сам был не очень-то весёлым.

— Ну что с полем? — он налил водки в бокал и по­дал. — Поехали грузить?

— Грузить рано, — сказал Зарубин, но бокал взял.

— То есть промах? Или подранок? Я выстрел слышал.

— Это не мой выстрел, — он подставил ему под нос ствол карабина. — Нюхай.

Охотовед нюхать не стал, но повеселел.

— Дракоши-бракоши резвятся. Их лешим не напуга­ешь... Неужели не вышел?

— Пока площадку искал — опоздал, — признался За­рубин. — И выстрела не слышал.

— Как же не слышал? В твоей стороне стреляли!.. Ты где был-то?

— Сам не знаю! И дорогу вроде запомнил...

— С полей на бугор поднимаешься — и от столбов вправо, — объяснил Костыль. — Мы же ездили, колею хорошо видно...

— Нашёл я бугор со столбами... Но там за перелеском дорога наезженная.

— Откуда там дорога?..

— И распаханных полей нет? — Зарубин про летнюю дойку умолчал. — С озимыми?

— Какие озимые? Глухой угол!

— А дорога к реке выходит?

— Не выходит! — рассмеялся уже Костыль. — Тебя где носило, Игорь?

— Леший водил, — ухмыльнулся тот. — Завтра пое­ду разберусь...

— Леший теперь по базе ходит! Ладно, не ты первый там блудишь, место такое... Ну всё равно, давай замах­нём. За твоё везение! Приехал и лешего поймал! Ты прав, Игорь, всё в наших мозгах. Уважаю!

Костыль выпил, а у Зарубина после молока в желудке всё ещё разливалась благодать и в голове светился лёг­кий хмель — ни водка, ни пища не полезли бы.

— Не хочу пока, — уклонился он.

— Да пей! — и сказал по секрету. — Прибалты пла­тят за спиртное — награда за поимку лешего! Женщи­ны от тебя в восторге. Присмотри себе парочку на ночь. Лучше подружек.

— Парочку?

— Не стесняйся, по-европейски у них это уже приня­то. Порнушки насмотрелись. Наберёшься впечатлений!

— Я дух переведу, — Зарубин поставил бокал. — Мо­лока напился.

— То-то я смотрю, у тебя усы не обсохли! — засмеял­ся Недоеденный и настаивать не стал. — Ну что, тогда даю добро на королевскую охоту. Это же целый процесс, такая головная боль!..

— А сам светишься от счастья, — язвительно заме­тил Зарубин.

— Ещё бы! Ни разу не принимал королей! И особен­но — принцесс!.. Ты её видел когда-нибудь?

— Вроде бы видел однажды, — неопределённо прого­ворил он. — По телевизору...

— Ни хрена ты не видел! — он протянул фотогра­фию. — На вот, полюбуйся! Из Интернета скачал... Как узнал, к нам едет, озарило!

На снимке была знойная ухоженная брюнетка, но с яв­ной печалью в глазах, отчего вид её казался по-детски обиженным и замкнутым.

— Это мой единственный шанс, — доверительно сооб­щил Костыль. — Перст судьбы. Мы с тобой тогда в бане недоговорили... Я уже три месяца, как в разводе, и не женился. Не бывало ещё такого... Думаю, в чём дело? Не­весты вьются, такие прибалтки приезжают, а никого не хочу. Сама Дива Никитична клинья бьёт! Это вдова местного фермера Дракони... И тут на тебе — король с юной принцессой едут к нам на охоту! Можно сказать, всю жизнь её ждал!

— Она не такая и юная, — грубовато осадил его Зару­бин. — Ив принцессах засиделась, это точно.

— Знаю, ей тридцатник, но это самый сок. Что, если и она ждала?

— Обычно принцесс выдают без их согласия.

— Династические браки, слыхал... Как ты думаешь, может она влюбиться? — доверительно спросил Недое­денный. — Так, чтоб голову потерять?

— Как Фефелов?

— Ну, хотя бы так.

— Эта может, — согласился Зарубин.

— Почему?

— Она же едет за приключениями?

— Ну да! У них в Европе тоска. Уже по две бабы в по­стель тягают, а удовольствия нет... Что для приключе­ний надо сделать?

Зарубин глянул на лысину охотоведа: на территории базы он снимал свой треугольный берет.

— Для начала заделаться принцем.

— Издеваешься?.. Я серьёзно спрашиваю. Как себя ве­сти, чтоб влюбилась? Без ума? С нашими бабами знаю как, но это же принцесса!.. Фефелов говорил, ты всегда дельные советы даёшь. Например, слышал, она сказки любит, в том числе русские.

— Офицер спецназа и сказки? Оригинально...

— Видимо, не простая она принцесса...

— Вот и расскажешь ей сказочку волшебную...

— Я только про Колобка знаю!

— Расскажешь про Колобка, — увернулся Зарубин. — Честное слово, не знаю, как обходиться с принцессами!

Недоеденный остался заверен, что он мог бы помочь, да видно, не захотел.

— Жалко, — проговорил Костыль. — Мне вот по­следнее время хочется понять, как женщины любят? Вот что они чувствуют, глядя на мужчину? Мы — по­нятно. У нас всё время одна только мысль в голове — овладеть, инстинкт размножения. А у женщин, говорят, целый букет тонких чувств. Они наслаждаются видом, фигурой, мускулатурой. И главное, что им на ушко шеп­чешь...

— Тебе это зачем? — Зарубин не ожидал от охотоведа столь странных изысков в области женской психологии.

— Сам не знаю! — искренне признался он. — Что-то бродит в душе. И всё началось после шестого брака. Хо­чется, чтоб седьмой стал последним. Вот поведу на охо­ту принцессу, а она влюбится...

— Значит, станешь королём! — сказал без всяких на­мёков Зарубин, однако охотовед обиделся.

— Ладно, пошли, зверей покажу!

И повлёк в сторону своего зверинца. Зарубин нако­нец-то достал платок и вытер усы — подсохшая молоч­ная пенка оказалась липкой, вязкой и сладкой, как мо­роженное. Кукла всё ещё расхаживала по площади под восторженный визг и улюлюканье зрителей, насидевший­ся взаперти народ отдыхал, как на карнавале. Леший от­рабатывал новую функцию — поцелуй, однако операторы ещё не освоили технологию, и раздавалось лишь смач­ное чмоканье. А ещё кукла громко и выразительно пу­кала, когда наклонялась, чтоб поцеловать, и вызывала смех: китайцы хорошо изучили рынок и нравы Запа­да, знали, чем веселить отупевших европейцев. Оказа­лось, она даже писать умеет, если налить воды или вина в специальный резервуарчик типа грелки. Игра оказалась настолько забавной, что суровые, медлительные взрос­лые прибалты превратились в детей, особенно молодые женщины.