Страница 13 из 14
– И, Советской стороне удалось, ко всему, получить почти все образцы германской боевой техники и доподлинно изучить их тактико-технические данные. Правда, к сожалению, освоить эти данные к началу боевых действий успели не все. По всей видимости, на это и рассчитывал Гитлер, согласившись на такие поставки. Тем более он считал, что такие поставки успокоят Советское командование, касающихся требований вывода германских войск о которых говорил В.М. Молотов на встрече с фюрером, требуя вывода этих войск из Финляндии и Румынии.
И раньше разгадать сроки нападения на страну и тем более направление главного удара, который можно было только предполагать, не могла не только наша разведка и тем более И.В. Сталин, а и сам Господь Бог. И это по тому, что план «Барбаросса», подписанный в декабре 1940 года о дате нападения вообще не говорил, а только предполагал создание трёх ударных
танко-механизированных групп, на трёх направлениях: Северном – через Прибалтику на Ленинград, Западном – через Минск и Смоленск и далее на Москву и Юго-Западном – через Житомир на Киев и в дальнейшем на Кавказ. И когда И.В. Сталин говорил о преимуществе, так называемого главного удара, в кинематографической трактовке, на Украину, то он ориентировался на данные разведки, что к Украинскому направлению немцы стягивали большее количество войск к периоду этого высказывания. Но в период до 21 июня реально никакого главного удара не существовало. Все три направления, почти одинаково, были укомплектованы танко-механизированными ударными клиньями, и авиацией. Например, на Минском направлении сосредотачивалось 1680 самолётов, то на Киевском порядка более 1300.
При этом «Блицкриг», в общем виде предусматривал начало войны, мощным ударом с воздуха не конкретизируя, по каким именно целям. По этому, трудно было определить направление первого удара. Будет ли он нанесен по фронтовым аэродромам первой линии прикрытия границы, или по армейским и фронтовым тылам. Главное в этих ударах было то, чтобы нарушить связь, деморализовать войска и вызвать панику. По этому, на разных участках фронта, он должен был наноситься по-разному, и не обязательно по приграничным аэродромам. Немецкие войска должны были охватить все войска Красной Армии, как считал фюрер и немецкое верховное командование, в районе новой и старой границы, рассечь их пополам центральным ударом, уничтожить, или пленить в течение двух, трёх недель, и на этом закончить войну в России. А главное направление можно было предположительно определить только 21 июня, когда танковая группа генерала Г. Гота, стоявшая под Варшавой, получила приказ двигаться в направлении на Минск. А приказ о пересечении границы, как мы уже говорили, Г. Гот получил только 23 июня.
А если проанализировать письмо Гитлера итальянскому Дуче Муссолини, то обвинение наших разведывательных органов и главного командования, в неправильном определении времени нападения германских войск можно совсем снять. А вот, что гласило это письмо. 21 июня, Фюрер – Муссолини:
– Длившиеся месяцами тяжелые раздумья закончились принятием самого трудного в моей жизни решения. Я принял решение начать войну против СССР. Дальнейшее выжидание приведёт к гибельным последствиям. Окончательное решение не будет принято до 7 часов вечера сегодня.
Здесь есть некоторые противоречия с реальными действиями фюрера, но в стратегическом отношении сроки подписания приказа о нападении, а именно их порядок в принципе верны. Хотя мы уже говорили, что Гитлер подписал приказ несколько раньше. Однако в войска, в ранге подразделений, он поступил именно в указанное Муссолини время.
По этому, разные солдаты, ефрейторы и вахмистры, которыми пестрят воспоминания многих авторов, которые переходили границу, с положительными для СССР данными – это, скорее всего, литературно художественные и пропагандистские вымыслы. Фюрер ещё не знал, примет ли он решение о нападение на СССР, а солдаты уже знали и торопились это сообщить верховному командованию Красной Армии. Правда здесь следует отделить агентуру «Абвера», которая переходила границу с аналогичными целями. Тем более в приказах и распоряжениях, касающихся нападения на Советский Союз, Гитлер постоянно указывал, что об этом необходимо уведомить только высшее командование, минимум среднего командного состава, а низший комсостав и солдат уведомить в последние минуты.
А, что же происходило на уровне нашего верховного командования, и как оно реагировало на быстро меняющееся положение в районе Германской границы. Весной 1941 года генерал полковник, начальник главного военно-инженерного управления А.Ф. Хренов на заседании политбюро, сделал доклад о концепции инженерной обороны страны. Этот доклад был полностью раскритикован Г.К. Жуковым, как носящий оборонительный характер. И он не был принят по настоянию Г.К. Жукова, который в то время был сторонник наступательной доктрины и участвовал в разработке соответствующих планов. Кстати генерал Д.Г. Павлов об этом же периоде, в своё оправдание на суде доказывал, что он тоже говорил, о необходимости развернуть войска и ударить. То есть, если детализировать эту фразу то нанести «упреждающий удар», со всеми вытекающими отсюда отрицательными последствиями, что соответствовало изложенному ещё в 1937 году «плану поражения» Тухачевского или, так называемого, «Контр Блицкрига». Об этом как раз и говорил один из сподвижников Троцкого и Тухачевского – Уборевич:
– Их задача, в плане вторжения, состояла в том, чтобы наступающие эшелоны, не имевшие достаточной численности и вооружения, построить так, чтобы они погибли в первые – же дни войны.
Ни Жуков, ни Василевский, конечно, не были сторонниками группы Тухачевского, но всё же искали средства, для нанесения упреждающего удара, который сорвет планы мобилизации и сосредоточения войск противника. Такая позиция была модна в наступательной стратегии ряда руководителей Красной Армии ещё с периода гражданской войны. Однако они абсолютно не учитывали, что этот ход может сорвать планы создания антигитлеровской коалиции, поскольку Запад очень щепетильно относился к вопросу, кто является агрессором и первым развязывает военные действия. Но проработав эти планы на картах и в оперативных играх всё – таки наше военное руководство, к началу войны, поддержало идею Сталина:
– От обороны и изматыванию сил противника, к контрнаступлению.
И планы упреждающих ударов, которыми фигурирует сейчас антисталинская либеральная пропаганда, остались только теоретическими играми на картах и в оборонной политике никогда не реализовывались. Для успешного осуществления такого плана, с военной точки зрения, не говоря уже о политических и моральных последствиях, явно не хватало ни сил, ни средств. И как признавал Тухачевский, да и многие военные эксперты, это предложение ничего кроме «Плана поражения» собой не представляло.
Конечно, И.В. Сталин – 5 мая 1941 года, выступая в Большом Кремлёвском дворце на выпуске офицеров академии Генерального штаба, говорил о возросших наступательных возможностях Красной Армии. Это он связывал с её техническим перевооружением. Однако он продолжал оставаться сторонником оборонительной концепции, в начальный период войны, и доказывал, что тактика в приграничном сражении может и должна быть только от обороны к наступлению и в тщательном и детальном выполнении плана прикрытия границы. Там же он говорил о необходимости подтягивания войск из внутренних округов ближе к первой линии обороны. И ему приходилось бороться с наступательным шапкозакидательством, который посеял ещё Тухачевский, курировавший военное образование в Красной Армии, в которой теория «Упреждающего удара», или как его ещё называли, «Блицкрига» и «Контр блицкрига» имела широкое распространение.