Страница 20 из 22
– Кофе, – рассеянно отозвался старик. – Кофе… – он, моргая, смотрел на сына. – Нет, я так давно на ногах, что мне обедать пора. Рюмочка «Южного комфорта» со льдом меня бы подкрепила.
Маррити отметил, что вокруг старика витал странный запах – смесь жвачки «Джуси фрут», сигаретного дыма и водки. Водка в восьмом часу утра, подумал он, и ликер на закуску? Если старика по пути отсюда остановит полиция и предъявит пятьсот вторую, сочтут ли меня виновным в том, что я наливал ему спиртное? Поняв, что ему все равно, Маррити щедро плеснул в стакан янтарного ликера.
– Лед в холодильнике, – сказал он, протягивая выпивку, – возьми сам.
– А мне можно подкрепиться? – спросила Дафна.
– Нет! – сказал старик.
– Нет, – улыбнулся дочке Маррити. – Садись, но чтоб тебя было видно, но не слышно.
– Ладно-ладно.
Дафна уселась за стол, как и Маррити; его отец, бросив в стакан пару кубиков льда, занял стул, на котором висела его новенькая куртка.
Старик, откинувшись на спинку, осматривал кухню, и Маррити поймал себя на странном желании: запретить ему разглядывать вещи, которые они с Люси и Дафной собирали годами: кофейные чашки и посудные полотенца с котами Клибана, календарь с кошками на двери кладовки, набор солонок и перечниц с картинками из мультфильмов на верхних полках. Впрочем, может быть, старик завидовал такому обжитому дому – выглядел он совсем бесприютным.
Наконец он перевел взгляд на Фрэнка.
– Не дело – давать ребенку спиртное, – со всей серьезностью заметил он.
– Что у вас с ногой? – спросила его Дафна.
– Под машину попал, – ответил старик, как будто рассердившись на вопрос.
– Грамотейка звонила тебе вчера? – спросил Маррити. – Как ты узнал, что она умерла?
Старик поднял глаза на Маррити.
– Я начал беспокоиться и позвонил в полицию Шаста. Когда она звонила мне оттуда, то говорила, что ей кажется, она скоро умрет, а машину и все остальное отдает мне. Да и одно то, что позвонила…
Маррити понял, что не верит отцу. Может быть, – подумалось ему, – это он ее и убил! Хотя нет, он никак не успел бы вернуться из Шаста, разбить ее окно и забрать ключи.
– Ты, – обратился старик, очевидно к Дафне, хотя смотрел он в свой стакан, – спросила, чем она меня шантажировала. Умер один человек, и вместе с ним пропала некая сумма, а у нее имелись улики, указывающие на меня. Может быть, она даже верила в мою вину. Но она шантажировала меня не ради денег, она хотела только одного – чтобы я уехал и ни с кем из вас больше не контактировал. Я бы почти наверняка попал в тюрьму – меня очень ловко подставили. Мне приходило даже в голову, не она ли… – старик не договорил и неловко ухватил свой стакан, его пальцы несколько раз ловили воздух, не дотягиваясь на пару дюймов. Все же он дотянулся до ликера и сделал большой глоток.
Маррити заметил, что Дафне не терпится задать вопрос, и спросил за нее:
– Почему она хотела, чтобы ты уехал, исчез?
– Это… при девочке нехорошо говорить, – с запинкой проговорил Маррити-отец. – Ну… я женился на твоей матери отчасти, самую малость, чтобы доказать самому себе, что… способен любить женщину. В пятидесятых годах другого выхода и не было. Получилось… не очень удачно.
Старческое лицо покраснело, он сделал несколько жадных глотков и, почти присвистнув, выдохнул сквозь зубы.
– Так твоим отцом был Альберт Эйнштейн? – быстро спросил Фрэнк. – И моим дедом?
– Ты, кажется, уже сам знаешь, – осторожно отозвался старый Маррити.
– А зачем из этого делали такой секрет? Я до вчерашнего дня даже намека никогда не слышал. В Британской энциклопедии Грамотейка не упоминается, и сама она ни словом не обмолвилась.
– Грамотейка родилась в 1902, до того как Эйнштейн женился на ее матери. Видишь ли… слишком скандальная история. Он хотел стать профессором, а это ведь была Швейцария девятнадцатого века. А спустя какое-то время к этой лжи и к новому имени девочки все так привыкли, что не имело смысла ничего менять.
– Так-так. А зачем ты ездил к нему в 55-м, сразу после того как бросил мою мать?
Ответный взгляд отца ничего не выражал.
– По-моему, ты что-то путаешь, – сказал он. – Все эти старые дела можно будет обсудить позже.
– Ты собирался шантажировать Эйнштейна его дочерью? – поинтересовался Маррити.
– Можно закурить? – спросил вместо ответа его отец и полез к себе за спину, в карман куртки.
– Конечно. Дафна, ты не принесешь пепельницу?
Девочка кивнула и выбралась из-за стола.
– Ты меня совсем не знаешь, – продолжал старик, – так что я не буду обижаться на твои слова. Но – нет, я не пытался его шантажировать. А мать, может, и пыталась.
– И чего добивалась? – спросил Фрэнк.
Дафна поставила стеклянную пепельницу на стол возле локтя старика, но тот и не взглянул на нее, вытягивая из кармана пиджака початую пачку «Мальборо» и вытряхивая из нее сигарету.
– Может быть, того же, чего добилась от меня. Отсутствия. Он ни разу не возвращался в Калифорнию после 1933 года. – Старик наконец взглянул на Дафну. – Ручаюсь, твоя кассета уцелела. Ты ее вытащила?
– Ну, она точно закоптилась, – осторожно возразила девочка. – И на улице всю ночь пролежала. Ее, наверное, съели улитки.
Старик оторвал от пластинки две спички сразу и обе выронил, после чего очень старательно отделил одну и сумел зажечь и поднести к кончику сигареты.
– У меня, – заявил он, выпустив клуб дыма и задув горящую спичку, – есть друг, он восстанавливает самые разные электромагнитные носители: компьютерные диски, видеокассеты. Дай кассету мне, я ему покажу.
– Нет, – вмешался Маррити, – я отремонтирую ее сам.
– Правильно, – поддержала Дафна.
Отец уставился на Маррити:
– Ты что, в этом разбираешься?
– К твоему сведению, я этим на жизнь зарабатываю, – огрызнулся Маррити.
Старик нахмурился, явно озадаченный.
– И то верно. Мне надо бежать по делам, но я хотел бы пригласить вас обоих пообедать, – он бросил в пепельницу обгорелую спичку и добавил: – За мой счет!
– Мне уже есть с кем пойти на обед, – ответил Маррити.
Его отец кивнул, будто другого ответа и не ждал.
– А… завтра?
– Работаю, – сказал Маррити и неохотно добавил: – Может, поужинаем завтра?
– Хорошо, поужинаем. В семь?
– Годится. У тебя телефон есть?
– Нет, сейчас нет. Твой есть в справочнике, я позвоню в шесть, удостовериться, все ли осталось в силе. Пусть будет итальянское меню – вы сегодня итальянского не ешьте, ладно?
– Хорошо.
– Обещаешь? – с беспокойством переспросил старик.
– Да, обещаю. – Маррити встал. – Ну, знакомство было… не самым приятным.
Руки он не протянул.
– Поначалу иначе и быть не могло, – согласился старик, отодвинув свой стул. – Может быть, мы еще подружимся. Я на это очень надеюсь. Дафна… приятно было познакомиться. Всего тебе хорошего.
– Спасибо, – буркнула Дафна, не поднимая глаз от стола.
– Не забудьте, сегодня ничего итальянского, – повторил старший Маррити, с трудом поднимаясь на ноги. – Все завтра вечером – лазанья, пицца, антипасто…
Провожая отца на улицу, Маррити встал между ним и вышедшим из строя видеомагнитофоном, а когда старик заковылял по дорожке к воротам, нагнулся и поднял аппарат.
– Даф, – крикнул он в кухню, – ты не принесешь канистру с бензином для газонокосилки? Я хочу просто сжечь эту штуку.
А письма Грамотейки, подумал он, я, пожалуй, буду держать при себе, в портфеле.
– Старикан идет, – сообщил Гольц, в четвертый раз проехав мимо дома Маррити, на сей раз в белой «Тойоте». – Точнее сказать, хромает. Тот тип, что чинил машину напротив, уехал.
– Наш человек на звонок не ответил, – прозвучал из рации, прикрепленной к панели, голос Раскасса. – Предоставил разговаривать автоответчику. Шарлотта, у тебя есть что-нибудь? Ты никогда не даёшь мне свои деньги, – добавил он.
Гольц, дотянувшись, щелкнул переключателем каналов на следующую частоту, согласно договоренности. Сигналом служили названия песен из альбома Beatles «Эбби роуд».