Скажи мне правду

- Влюблена, - глядя в стену, - и тогда была влюблена...

- Я любила тебя!

- Ты любила меня, но бросила, хороша любовь. Я не обвиняю тебя, ты имела на это право, это твоё решение, твоя жизнь, и сейчас, спустя время, я понимаю, что даже хорошо, что ты не стала разговаривать со мной, а ушла молча. Сейчас я это понимаю... но знаешь, это очень далеко от понятия «любила».

- И что мне надо было делать, позволь спросить, - высоко, почти взвизгнув.

- Я не знаю, поговорить со мной?

- О чём?

- Обо всём, обо всём этом, я с ума сходил, ты не думала об этом? Ты не думала о том, как это было для меня? Я сходил с ума от боли.

- Тебе ещё и больно было? - она смотрела широко открытыми глазами, словно в удивлении.

- Вообще-то, да, - он помолчал, - я хотел убить себя... я пытался убить себя, через две недели после твоего ухода... Те две недели я почти не ел, я мало что помню, Жанна была почти всё время со мной, а потом вышла, ей надо было уехать, но она передала ключи Анжу... - он говорил тихо, вспоминая. - Я выпил водки, много, больше бутылки - точно, и напился таблеток. Я погуглил, знаешь, это оказалось так просто, и я превысил смертельную дозировку в несколько раз... Анж нашёл меня и упаковки, в токсикологии не сказали матери, что случилось, сказали последствия запоя, но Жанна знает...

- Боже, - Майя прикрыла губы рукой, - покончить собой? Ведь ты сам... это же ты... твоя вина...

- Майя, пожалуйста, в чём моя вина? Ты ушла... и эти скомканные бумаги на кровати.

- Какие бумаги?

- Медицинское заключение.

- Какое заключение? Я не видела никакого заключения.

- Нет? Заключение о моём бесплодии. Ты не видела? Тогда почему...

- Я приехала от мамы раньше на сутки, у нас всё не ладилось, помнишь? Я думала, что приеду раньше, сделаю тебе сюрприз, но сюрприз получила я... Ты был с какой-то девушкой, я видела это в зеркало... на диване в большой комнате.  Я стояла и смотрела. И понимала, из-за чего ты перестал разговаривать со мной, почему ты стал агрессивным... откуда все эти вспышки и твоя замкнутость.

- Боже... - он замолчал.

- Я не видела медицинского заключения, Сергей. Может, я его держала в руках, не знаю...

- Ты хотела детей, вспомни, ты грезила ими, переживала, что из-за занятий гимнастикой у тебя проблемы, а проблема оказалась во мне. Я не мог дать тебе ребёнка... это было кошмаром.

- Поэтому ты нашёл утешение?

- Я даже не помню эту девушку, - Сергей откинул голову на спинку дивана, - не помню. Эту пару месяцев, которые я сходил с ума, видя твои слёзы от того, что тебе никак не удаётся забеременеть, я сходил с ума, и я боялся сказать тебе, боже, я боялся потерять тебя, ты была смыслом моей жизни, моим всем. Ты и была моей жизнью...

- Ты бесплоден... - она проговорила это про себя, - это точно?

- Да, - тихо.

- Мне жаль, мне правда жаль, Сергей, - она помолчала. - Теперь мы всё выяснили, но от этого мало что изменилось, поэтому, я думаю, тебе лучше уйти. Ты мне врал...

- Но и ты не сказала причину своего ухода. Я, мы все считали, что это из-за моего бесплодия.

- Всё это уже неважно, Клим, нам надо жить дальше, - она встала и ждала, когда встанет он, чтобы проводить до выхода и навсегда закрыть за ним дверь.

Но не дождалась, он прижал её сильно, практически вдавил в себя.

- Не отпущу, моя, ты моя, прости меня, прости, - он накинулся на неё, по-другому нельзя назвать этот натиск, он накинулся и опустил её на диван, проводя одновременно руками по всем участкам тела, до которых мог добраться, наслаждаясь её поцелуями в ответ, её откровенным желанием, даже жаждой. Он развёл коленом её бедра и позволил ей тереться о себя, пока снимал с неё футболку, целовал холмики грудей, опускаясь ниже и ниже, наконец, потянув за резинку лосин.

Майя.

Всё ещё не придя в себя от того, что рассказал ей Сергей, находясь в ужасе от того, что его могло не быть, не веря, что такое  возможно, она целовала его в ответ судорожно и даже жадно, отчаянно, стараясь не закрывать глаза, чтобы не вспоминать и не представлять, но не смогла.

Много лет она пыталась забыть ту сцену. Майя стояла в полуметре и видела, слышала, могла ощущать запах чужих духов.

Её вырвало в подъезде и потом, по дороге к матери.

Утром, зная, что Сергей на работе, она судорожно собирала вещи, чтобы после обеда сесть на поезд и уехать навсегда из его жизни. Она не могла ни простить, ни забыть. Каждое её утро начиналось с желания быть с Сергеем физически, каждый её вечер заканчивался тоской по нему же, и каждый день она, с завидной регулярностью, вспоминала ту сцену и, более того, представляла и представляла его с другими женщинами, находя в этом какое-то странное удовольствие.

Несколько раз она пыталась построить хотя бы подобие отношений, но ей не удавалось. Дело не доходило даже до поцелуев... Её тело отчаянно хотело близости, но сама она отвергала любую попытку сблизиться с кем-то, как и её подсознание, которое услужливо подбрасывало ей картинки секса Сергея с любой другой женщиной, от чего её начинало тошнить.

Её состояние нельзя было назвать нормальным, но другого она не знала уже много лет.

- Всё, - вскрикнула, не выдержав, отвернувшись от собственного воображения, - всё, хватит! Ты противен мне, - она оттолкнула его ногами, - противен! Я брезгую... - её передёрнуло.

- В каком смысле? - он поглядел на неё, в недоумении хмуря брови.

- Все те женщины, все они... и ты...

- Симпатичная, - она нагнулся, - какие женщины?

- Уйди! - встала, надевая футболку, ненавидя себя и его.

- У тебя разве не было мужчин, Симпатичная. Какое это сейчас имеет значение?

- Не было, - выплюнула.

- Что? - в растерянности.

- Не было, а ты... ты мне противен, я не могу... ты ведь так же других держал и целовал, и... ты противен мне,  сейчас... тем более.

- Сейчас?

- Да! - закричала, - Уходи.

Он быстро вышел.

Часть четвёртая

Сергей

Первым желанием, когда он закрыл дверь, было напиться в хлам. Но Сергей понимал, что это не решит его проблемы, ни с Майей, ни с самим собой.

Он проигнорировал настойчивый внутренний голос и просто приехал домой и, после тупого просмотра телевизора, лёг спать, утром вышел на работу, и так все последующие дни, пока ему не подвернулся заказ,  не самый выгодный или интересный, но где требовалось уехать из города. И он уехал. Сергей понимал, что это бегство от ситуации и от себя, но...

Он позвонил пару раз Майе, она глухо ответила, что им не о чем разговаривать, и, вероятно она была права. Всему своё время, и невозможно войти в одну реку дважды, как бы ни хотелось.  Берега будут те же, но это самообман.

Майя изменилась, стала более закрытой и сдержанной, вероятно, и он изменился, и им, сегодняшним, было не по пути, как бы ни хотелось верить в обратное.

К своему ужасу, он почти не помнил тот эпизод с девушкой, который послужил причиной ухода Майи, что-то смутное, какими-то неясными обрывками, но такими же обрывками он помнил всё, что происходило за два месяца до того дня. То, что он узнал, подкосило его, он не понимал и даже не верил врачам, но сходил не к одному, и убедился в правильности диагноза и выводов. Сразу три врача, хороших, лучших в своей области, не могли настолько фатально ошибаться. И он готов был принять этот факт, поначалу он даже не до конца осознавал, что это может означать для него, для них. Ночная истерика Майи, после начала критических дней, расставила всё по местам. Она хотела семью, судорожно, полноценную семью и, конечно, она хотела детей и не одного.

Тогда он попытался сказать ей, заверить, что дело вовсе не в ней, но она плакала, даже кричала, и говорила, что не сможет так, не сможет, ей был необходим ребёнок. Это было похоже на одержимость, включившийся инстинкт, природа во всей своей мощи.

И он отступил, малодушно промолчал, что и стало началом конца. Он не мог дать то единственное, чего хотела Майя. Она никогда не заикалась о дорогостоящих машинах или брендовой одежде, никогда не вздыхала у витрин ювелирного магазина и не упрекала Сергей в том, что он продолжил учёбу, тем самым сократив возможность своего заработка. Они выросли в простых семьях, со средним достатком, и были рады тому, что имели. Главное - у них было своё жильё, невероятная роскошь, по меркам их окружения и самой пары.