Страница 2 из 20
Сегодня по дороге сказки идут бесчисленные толпы сочинителей. Только ленивый не свернул на этот путь, представляющийся простым и приятным. И я не избежал сего соблазна: в марте 2016 года вступил на дорогу фэнтези. Не знаю, сумел ли я пройти ее до конца, но очень старался и усердно следовал совету Уварова.
Хотя, признаюсь, писать было нелегко. Ведь когда идешь в толпе, смешиваешься с ней. И твой голос пропадает во всеобщем шуме. В жанре фэнтези сложно сказать что-то свое, что-то новое, прежде неслыханное. И не просто сказать, а «выкрикнуть слова, что давно лежат в копилке», чтобы тебя услышали.
Конечно, моя сказка – только повторение прежде услышанного и прочитанного. Но сочинение сказки стало для меня не только испытанием нового, но и своеобразным душевным отдыхом. Чувства, охватившие меня, замечательно передают строки Булата Окуджавы:
Сочиняя сказку, я вспоминал школьные годы и многочисленные попытки написать нечто «этакое» – в духе «Махабхараты» и «Калевалы» или Жюля Верна и Владимира Обручева. Вспомнил студенческие годы, занятия историей и философией. Вспомнил, как хотел, вдохновившись книгой Толкина «Дерево и лист», писать курсовую работу о христианстве и фэнтези. Эти воспоминания очень помогли в работе над книгой.
В школе я хотел написать нечто героическое и трагическое, царственное и рыцарственное. Сейчас же получилось что-то скорее ироническое и легкомысленное, чем пафосное и мужественное.
Посему прошу читателей не искать в сказке того, чего в ней нет. Также прошу не обижаться. Почему-то некоторые читатели, ознакомившись с книгой, обиделись на нее и на ее автора.
Но неразумно обижаться на побасенку. Все в ней ложь, выдумка и плод фантазии. Из головы сочинителя взяты все герои и их похождения. Я принимаю на себя ручательство в том, что ни таких стран, ни таких народов, ни таких людей, какие выведены в произведении, нигде нет и не было.
Когда-то Юрий Казаков справедливо заметил: «Писатели читают критику на себя. Это неверно, будто бы некоторые писатели не интересуются тем, что о них пишут. И вот когда им нужно все их мужество. Чтобы не обижаться на разносы, на несправедливость. Чтобы не озлобиться. Чтобы не бросать работы, когда очень уж ругают. И чтобы не верить похвалам, если хвалят».
Конечно, и писатель Урушев интересуется тем, что о нем говорят. При Казакове критики-профессионалы выступали в журналах и газетах. В наши дни критики-дилетанты пишут на просторах интернета.
Здесь меня мало хвалят, зато много ругают. Например, прочел о себе: «списатель, прости Господи», «все сдуто у других авторов», «как всегда бла бла бла, об одном и том же… как всегда фантазии, никакой реальности».
Чтобы и на сей раз не разочаровывать пользователей интернета, открою страшную тайну. И в этой книге также «фантазии, никакой реальности» и «все сдуто у других авторов».
Я не стеснялся заимствовать у русских (и не только) писателей от Пушкина и Гоголя до Юрия Казакова и Татьяны Толстой. Могу назвать и книги, на которые я ориентировался. Это «Рукопись, найденная в Сарагосе» Яна Потоцкого и «Кружной путь» Клайва Стейплза Льюиса. В меньшей степени я следовал «Мастеру и Маргарите» Михаила Булгакова и «Кыси» Татьяны Толстой.
Надеюсь, причастность к сей тайне доставит особое удовольствие моим критикам. Впрочем, пользователям интернета я могу противопоставить живых людей, поддерживавших меня во время работы над сказкой.
Многие незаслуженно похвалили книгу и справедливо поругали. Я считаю своим приятным долгом высказать сердечную признательность всем, кто вдохновлял меня в работе над сказкой, может быть, даже того не подозревая. Благодарю моего брата Павла, моих друзей Алексея Кочетова и Дмитрия Симонова. Благодарю моих первых читателей Ирину Будкину, Юлию Глезарову, Марию Денисову, Ирину Шурмель, Андрея Зайцева, Юрия Лоскутова, Алексея Муравьева и Ивана Плигина.
Огромная благодарность моей супруге Татьяне – самой первой читательнице, редактору и корректору этой и прочих книг. Ей я и посвящаю сказку.
Дмитрий Александрович Урушев,
член Союза журналистов России, член Союза писателей Москвы
Вечером слушаю сказки и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!
Звезда Альтаира
С давних пор уже замечено, что юноши, предающиеся мечтаниям, становятся со временем полезными и даже незаурядными людьми.
Глава 1
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был славный царь Додон. И было у него три сына: Димитрий-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич.
Как и полагается в сказке, Иван-царевич был самым младшим. Братья считали его по-детски простодушным и неопытным. Потому за глаза, а иногда и в глаза звали Иванушкой-дурачком. Или еще обиднее – дураком.
Некоторое царство находилось на самом краю земли. С одной стороны – море-окиян. С другой – дремучие Муромские леса. В дебрях шалили разбойники, да и всякая чащобная нечисть стращала добрых людей. Потому чужеземцы нечасто заглядывали в захолустное царство. Лишь изредка сюда заплывали заморские купцы, привозили диковинные товары и не менее диковинные слухи о дальних странах.
Все было хорошо да ладно в сказочном царстве: земля плодородна, народ смирен, государь добр. Войн ни с кем не велось. Неурожаев, землетрясений или моров тут не бывало никогда. О них даже не слыхивали. Одним словом, держава процветала.
Но чем старше становился славный царь Додон, тем внимательнее прислушивался к рассказам иноземных купцов об их странах. Подробно расспрашивал, теребил седеющую бороду и задумчиво хмурил брови. По словам чужестранцев выходило, что все было в его государстве, только вот одного не было…
Раз в конце мая Додон призвал к себе сыновей.
Погода стояла солнечная и теплая, даже по-летнему жаркая. Царевы дети занимались кто чем. Старшие сидели в прохладном погребе у старухи-ключницы и пили бражку. Обсуждали соколиную охоту, борзых собак и скаковых лошадей. К отцу они пришли тотчас, но весьма неохотно.
А Ивана пришлось долго выискивать и выкликивать. Он с друзьями гонял по крышам голубей. Но вот наконец все собрались в царской палате. Государь крепко-накрепко запер двери, чтобы никто не подслушивал и не подглядывал. Сел на лавку, застланную пестрым ковром, поманил сыновей рукой. Они подошли и сели рядом.
Царь страшно зашептал:
– Вот что хочу сказать вам, сыновья мои любезные. Земля наша велика и обильна, а веры в ней нет.
– Чего нет? – в один голос переспросили царевичи.
– Веры нет, веры! Разве непонятно? – рассердился Додон.
– Как веры нет? – удивился старший сын Димитрий. – Все у нас есть! И хлеб есть, и лен, и мед, и меха. Надысь заморским купцам одной только пеньки десять кораблей отгрузили. Все у нас есть, батюшка, только поискать надобно.
– Все у нас есть, – поддакнул средний сын Василий. – Это завистники говорят, что ничего нет. А ты не слушай их, батюшка. Прикажи всех завистников, шептунов и втируш сослать на Колыму. Изведи крамолу в своей державе.
– Дурни! – рассердился Додон. – Вера – это не пенька, не хлеб и не мед. Вера – это вещь невидимая, бесчувственная, умозрительная. Вот ее-то и нет в нашей земле.