Волчье время

— Не кажется, — безжизненно ответил Наорикс. Во взгляде королевы промелькнуло нечто, подозрительно напоминавшее сочувствие.

— Понятно… Ладно, я сейчас распоряжусь.

Пару минут спустя им принесли бутылку «Пурпурного сердца» и два кубка.

Наорикс разлил вино и протянул один из кубков королеве.

Первое время они пили молча. Потом Наин, не поднимая глаз, спросил:

— Скажите, Дженвер, почему вы согласились выйти за меня? Ведь вы могли бы просто убежать с вашим кузеном. Или вы так сильно не хотели огорчать своих родных?

Королева покачала головой.

— Не в этом дело, государь.

— А в чем тогда?..

— Самая выдающаяся прорицательница в Халкиваре предсказала мне, что мой сын будет великим Темным магом, по вине которого погибнут тысячи людей. Дэмиан был в отчаянии… но мы оба знали, что после такого предсказания о нашей свадьбе не может идти и речи. Ведь наш сын, вне всякого сомнения, родился бы на редкость Одаренным ворлоком.

— Не понимаю, — буркнул Наоркс. — Как можно отказаться от любимой женщины из-за такого суеверия?

— Вовсе не суеверия, милорд. Эта провидица предсказывала будущее еще моей матери, не говоря уже о сотнях других женщин. Она никогда не ошибается.

— Вы сами видите, что в вашем случае она ошиблась. Ведь наш сын — не Одаренный.

— Да… Иногда людям удается обмануть свою судьбу. После такого предсказания я думала, что никогда не выйду замуж. Но когда королева-мать увидела меня и предложила моему отцу просватать меня за наследника… то есть за вас… все поняли, что это самый лучший выход. Кровь дан-Энриксов несовместима с магией, так что все мои сыновья будут обычными людьми. Отец дал свое согласие на эту свадьбу. Дэмиан сначала был буквально убит этой новостью, но потом тоже посоветовал мне согласиться. Он сказал, что со временем я, возможно, полюблю своего жениха и буду счастлива.

— А для того, чтобы вам было проще это сделать, ваш кузен решил почаще вам писать?.. — мрачно осведомился Наорикс.

Дженвер протянула кубок, чтобы он налил ей еще вина.

— Вы правы, это было глупо, — согласилась она грустно. — Но не забывайте, что мы оба были еще очень молоды. Дэмиан был всего на год старше меня.

— Скажите, Дженвер — вы все еще любите его? — спросил Воитель после паузы. Королева криво улыбнулась.

— Вам не кажется, что наш разговор становится довольно странным?..

— Может быть. Но все-таки ответьте. Только честно.

Дженвер отвернулась.

— Пусть Всеблагие сохранят вас от того, чтобы вам пришлось «честно» отвечать кому-то на такой вопрос через три года после смерти человека, которого вы любили больше жизни. Если вы ответите «Да, я люблю его по-прежнему» — то вы почувствуете, что эти слова имеют вкус и запах пепла. Но если вы произнесете вслух — «Нет, я больше его не люблю», то ваше сердце обольется кровью, так, как если бы вы потеряли его снова.

Наорикс поднялся на ноги.

— Простите, — хрипло сказал он. — Вы правы — я не должен был об этом спрашивать. И вообще не должен был начинать этот разговор. Даю вам слово, что больше не стану возвращаться к этой теме.

Дженвер внимательно смотрела на него, слегка откинув голову назад.

— Так что, вы собираетесь пойти к себе?..

— Мне показалось, что вы этого хотите, — сказал Наорикс растерянно, но королева только покачала головой.

— Нет, вовсе не хочу. Останьтесь здесь.

Наорикс вопросительно смотрел на королеву, пытаясь понять, какой именно смысл она вкладывала в эту просьбу.

— Может быть, приказать подать еще вина?..

— Не притворяйтесь, будто ничего не поняли. С таким количеством любовниц, как у вас, это выглядит очень глупо… Завтра вы уедете, и у нас будет масса времени на то, чтобы про все забыть, но эту ночь я не могу и не хочу проводить в одиночестве. Ступайте в малую гостиную, заприте дверь и возвращайтесь. Я буду вас ждать.

Крикс отпустил чужую память и открыл глаза. Теперь мраморное лицо Воителя больше не казалось ему равнодушным и спокойным — если присмотреться, то в нем было много тайной грусти. Кто бы мог подумать, что Наорикс, при всех своих победах, авантюрах и всеобщем восхищении, был таким несчастливым человеком?.. Интересно, удалось ли ему все-таки почувствовать себя обычным мужчиной, связанным с кем-нибудь, кого он по-настоящему любил, и кто бы отвечал ему взаимностью? Хотелось верить, что полночная беседа с Дженвер освободила его от многолетней, безысходной любви к королеве, сердце которой было отдано другому, и он смог по-настоящему полюбить девушку, встреченную в Вальяхаде. Но об этом_ Меченый уже не вправе был узнать, эта часть правды касалась только самого Наина и женщины, родившей ему дочь.

Зато теперь он точно знал, как выглядела эта история для Тара. Наин действительно пришел в опочивальню его матери перед отъездом в Вальяхад, и он действительно был пьян. Между ним и Дженвер произошла ссора. А Интарикс ненавидел своего отца и, несомненно, знал, что его мать отнюдь не влюблена в своего мужа. Неудивительно, что он легко поверил в то, что Наин совершил насилие над королевой. Помимо всего прочего, такая версия отлично обосновывала его ненависть к Валлариксу, которого любили куда больше, чем его. Сейчас, когда Меченый думал об Интариксе не как об Олварге, а как о мальчике в комнате Дженвер, его было почти жаль. Не факт, что Наин смог бы что-нибудь поправить в отношениях со старшим сыном, но ему все же не следовало отдавать такое явное предпочтение младшему принцу.

И все-таки Олварг, без сомнения, лукавит сам с собой. Он говорит «Наин Воитель хотел сделать королем Валларикса, поэтому изгнал меня из города», и это звучит убедительно, поскольку Наорикс действительно_ хотел видеть своим наследником младшего сына. Интересно, что бы ответил Олварг, если бы его спросили, почему Наин не изгнал его задолго до истории с устроенными Таром массовыми казнями?.. Наверное, сказал бы, что Наорикс выжидал, искал удобный повод и так далее. Странное дело — Олварг явно знает про Седого, вероятнее всего, даже общался с ним в то время, когда был наследником. Но, несмотря на это, он так и не понял, что дан-Энриксы не столько правят_, сколько отвечают за наследство Альдов, частью которого является сам Вечный город, и за соблюдение законов, восходящих к тем же Альдам. Олварг хотел унаследовать Крылатый трон, поскольку для него быть королем — значит, иметь возможность делать все, что пожелаешь. Он презирает Валларикса за его «слабость» и «безволие», которые не позволяют его брату пользоваться властью, хотя на самом деле Валларикса можно считать воплощением того, каким должен быть истинный король.

Крикс тяжело вздохнул. В сущности, Олварг — пленник собственных иллюзий. Он мечтает о магии, мечтает о власти, мечтает о возмездии дан-Энриксам, но магия и власть — совсем не то, что он под этим понимает, а те поступки, за которые он хочет отомстить, существуют только в его собственном воображении. Не будь Интарикс так опасен, ему можно было бы разве что посочувствовать.

Крикс бросил последний взгляд на Наина Воителя и вышел из семейной усыпальницы. По его ощущению, было около четырех часов утра.

Когда «дан-Энрикс» вошел в зал, в котором он когда-то столько раз пытался завладеть наследством Энрикса из Леда, наверху, должно быть, уже рассвело. Но здесь, в Подземном городе, дня и ночи как бы не существовало. Здесь в любое время суток горел Очистительный огонь и сохранялось ощущение какого-то торжественного и чуть-чуть печального безвременья. Крикс помнил, как он целыми часами просиживал на полу в нескольких метрах от кольца огня, которым Альды защитили Меч, и смотрел на мерцающий в огне клинок, мысленно убеждая самого себя, что в этот раз у него все получится. Он, наверное, сумел бы отказаться от этих бессмысленных попыток, если бы не ощущение, что ему не хватает какой-то доли секунды, чтобы вынуть меч из пламени. Крикс успевал коснуться рукояти, даже сжать ее в руке, но дальше требовалось приложить определенное усилие, чтобы снять Меч с подставки, и тут боль всякий раз оказывалась сильнее.