Форс-мажор

Лаки почувствовал, как кожа на спине покрылась мурашками. Да какие мурашки - там катил свои волны мировой океан, подгоняемый ударами взбесившегося сердца паренька.

- А... а что будет, если не соглашусь? - Голос Лаки сорвался на сип. - Что тогда?

- Тогда... все! - прошептала Элима Тод. И ощерилась. Не улыбнулась, а именно ощерилась. Потому что лицо ее, совсем недавно свежее и привлекательное, сменилось зловещим оскалом иссохшего черепа.

Еще до исчезновения гостьи Лаки успел шмыгнуть под кровать и закрыть голову руками. И не мудрено, а кто бы не шмыгнул! Ведь только что у него дома расхаживала Старуха с косой собственной персоной! Пусть молодая, в самом соку, но старуха и с косой!

Лаки лежал под кроватью, пока не замёрз, а потом выполз, огляделся и кинулся к бархатной папке. Если и существовали ответы на его вопросы, то только в ней!

Где-то здесь... в конце... да, вот они! Лаки извлёк из папки несколько клочков бумаги, разложил на столе, повертел так и сяк, пока не сложилось хоть какое-то подобие связного текста. "Согласно до..... нанимается... обеспечивает уход вышеознач... второго ли..." Ого! Кто же его обеспечивает? Ага, вот подходящий кусочек: "О. ...андлер". Отто Форхандлер, не иначе!

Каждое новое слово проливало свет на происходящее. По всему выходило, что Фархандлер обеспечивал кому-то уход за деньги. Какой уход?! Скорее всего, не "какой", а "куда"? Визит этой, как ее... Элимы Тод ясно намекал, в какую даль они с господином Отто спроваживали "вторых лиц". Наверняка, туда же они отправили троих асессоров из "Хабара-Хабра". И туда же отправят Лаки, если станет обузой!

Лаки сглотнул ставшую вдруг солоновато-горькой слюну. И как ему поступить? С одной стороны - жить хотелось. С другой... хотелось жить и с другой стороны! Но ведь тогда конец карьере. И "Хабара-Хабру" заодно. Эх, если бы украденные деньги нашлись!!! Но кто знает, где они? Как заверила Элима Тод, мертвые знают многое. Знают, это да. Вот только не скажут.

Остатки договора сплелись в предложение: "П. 14. Форс-мажор. В связи с возникновением обстоятельств непреодолимой силы, а именно спланированного суицида второго лица...Исполнитель отказывается от обязательств... Возврат клиенту средств с ...ледующим воскрешением ..."

Вот! Вот же оно! Значит, какой-то хитрец пытался воспользоваться услугой Форхандлера! Подстроил собственную смерть. Уж какие причины были у него, неважно. Но, видимо, узнав все обстоятельства, Элима Тод отказалась и вернула "второе лицо" к жизни!

Некоторое время Лаки взвешивал возможные варианты. Перебрав все, он понял, что выход у него есть. Но такой выход, что и входа не нужно! Решиться на безумие... Или отступиться, вылететь за дверь "Хабара-Хабра". Отчего-то ему вспомнилось тоскливое лицо директора, попавшего в безвыходное положение. Старик взял на работу Лаки, когда у того не было средств к существованию. И теперь ему осталось только наблюдать, как контора катится в тартарары.

И Мадлен! "Удача и женщины любят решительных". Вот же гадство!

Нет уж! Если все нужно поставить на кон, Лаки в деле! Во все тяжкие!

Он схватил с полки шкатулку, стремительно пересчитал накопления. Слишком скромной показалась ему сумма - вряд ли Отто позарится на такие деньги.

- Дед! - заголосил Лаки, кидаясь в комнату старика Битэна. - Дедушка, помоги! Вопрос жизни и смерти! Нужны твои деньги.

- Гробовые? - спросил дед с кровати, не открывая глаз.

Лаки вздрогнул от его слов. Но, отбросив мрачные мысли, сказал решительно:

- Гробовые так гробовые.

А затем, сжав деньги в потных кулаках, побежал в контору. Гербовая бумага и два конверта с печатями - вот что ему было нужно. И ещё, пожалуй, курьер.

Все, что Лаки помнил - лицо Элимы Тод, ее кривую улыбку. А потом холодный поцелуй в лоб. Душа его затрепетала, а затем стала терять силу. Угасать, словно огонек свечи, накрытой стеклянной колбой. В конце концов, душа нырнула в пустоту небытия. За эти короткие мгновения Лаки успел миллион раз пожалеть о своем решении. Но менять что-либо было поздно.

Старуха с косой не обманула. Он вдруг понял, что знает многое из того, о чем и помышлять не мог. Нет, далеко не все в мире. Лишь то, что касалось его непосредственно. Например, он знал, что Мадлен бреет ноги дважды в неделю. Причем в последние два месяца делает это тупой бритвой с зеленой ручкой. Бреет и ругается, завывая от порезов. Или что дед Битэн каждый вечер мысленно прощается с ним. А наутро делает вид, что ничего не произошло. Что его предшественник Арчибальд боялся огня. И что директор "Хабара-Хабра" болезненно увлекается скачками паровых собак. И еще многое...

Одно из знаний пришло, как отрывок пьесы на сцене механического театра. Лаки увидел, как господин Каннингс разговаривал с тремя незнакомыми Мак-Дави типами. А один из них, выпучив глаза, спросил директора:

- А зачем нам красть сейф, если он пуст?

Второй подпихнул его локтем в бок и, по-дурацки хохотнув, ответил за Каннингса:

- Все уже украдено до нас!

Тогда Лаки понял, что похищенных денег ему не найти.

И самое главное - нужно возвращаться! Он должен вернуть деду гробовые.

Лаки наслаждался безнаказанностью. Ведь кто накажет призрака?! Он в который раз проник в кабинет Форхандлера. Там смахнул с полочки книги, вылил на пол чернила и загнал в фиолетовую лужу кошку. Кошка принялась вытирать лапки о стопку бумаг на столе. Затем Лаки с шипением втянулся под дверь соседней комнаты - приёмной, где Форхандлер сидел с клиентом.

Клиент, услышав шипение, вздрогнул. Отто подсунул ему бумаги.

- Извольте расписаться, - сказал он.

- Это является гарантией, что моя тёща умрёт в понедельник?

- Пишите, - снисходительно бросил Форхандлер.

- ПишЫЫЫти! - взвыл Лаки над самым ухом клиента.

Тот испуганно подскочил:

- Что это? Кто здесь?!

Господин Отто - и тот вздрогнул. В отличие от остальных, Форхандлер видел Лаки - на то он и торговец смертью!

- Фа-а-рхандлер меня прикончил! - затянул Мак-Дави заунывно. - С твоей тёщей то же самое будет. Над ухом станет брюзжать. Вечно!

И он сделал круг под потолком, качая люстру.

- Убирайся! Я священника вызову! - крикнул Отто.

Лаки спрятался за занавеской, изрыгая стоны и проклятия. Клиент сбежал, забыв заплатить и подписать договор.

Следующей клиенткой была пожилая дама, одышливая и дрожащая.

Тут уж Лаки расстарался. Он метнулся к зеркалу на стене и стал кривляться. Дама взглянула туда и увидела себя - в чём мать родила, да ещё с искажённым лицом и дырами вместо глаз. Отшатнувшись, она села на хрупкий столик и сломала его. Дрожащей рукой клиентка ударила Форхандлера по лицу и выскочила за дверь.

Господин Отто в ярости схватился за телефон.

- Соедините с городской церковью! Да! Форхандлер! Позовите патера Аврелия! Патер! Нужна помощь!

- Не помогайте ему! Он гад! - крикнул в трубку Лаки. - Он маленьких детей жрет!

Примчавшийся на паромобиле патер Аврелий долго носился по дому Форхандлера со свечами, крестами и молитвенником. Кидался солью - попал кошке в глаз, отчего несчастная впилась когтями в ногу Отто.

Лаки демонически хохотал, звонко шлёпал священника по лысине и пел непристойные куплеты про церковников и бесов. Задувал свечи, грозясь засунуть их патеру в уши и тем самым лишить слуха. Швырялся святыми дарами. А когда священник извлёк распылитель святого пара, Лаки зажал трубку, и струя ошпарила Аврелию нос. На этом патер не выдержал и удрал.

- Ого-го, эге-гей! Здохни-Отто-поскорей! - пропел Лаки Форхандлеру нескладушку собственного сочинения и ускользнул на чердак.

Наутро Форхандлер нервно пил воду с валерианой и отказался от кофе. Потом принимали клиентов - трое ушли совсем, четвёртый позвал полицейского. Дом Форхандлера стал походить на живописные развалины.