Форс-мажор

рассказ написан в соавторстве с Еленой Тулиновой

Новиков Владимир Леонидович

Новиков Владимир Леонидович

Форс-мажор

Год выдался удачным для Маки.

Сначала умер Ганс. За ним Фарадей. А потом и Арчибальд. Фискальная контора "Хабара-хабр" теряла лучшие кадры.

Секретарь-машинистка Мадлен не замечала Маки, который то и дело носился с почтой и пончиками. Даже если он кипятил воду по её просьбе, красотка едва ли помнила, что в конторе предусмотрен некий мальчик.

Однако в феврале скончался бабник и балагур Ганс, таскавший для секретарши шоколад. Запасы Мадлен моментально иссякли. И в один прекрасный день, чуть-чуть опустив на переносице очки, она неуверенно позвала:

- Чаки?

- Маки, - поправил паренёк. И лишь потом сообразил, что произошло невероятное: секретарша снизошла до общения!

- Лаки?

Вообще, Маки терпеть не мог уменьшительных имён от своего гордого, старинного "Мэддокс". Но "Лаки" внезапно пришлось по душе. И он помчался в кондитерскую. А вернувшись, узнал, что его подняли на место учётчика. Правда, курьера взяли нерасторопного. Так что Маки время от времени бегал с почтой и кипятил воду.

В мае не стало асессора Фарадея. А через два дня, когда на место усопшего назначили его приятеля Арчибальда, Мадлен вдруг позвала:

- Лаки, дружок! - Её очки оказались на середине переносицы.

Лаки встал из-за стола и поклонился Мадлен. За последние месяцы он изменился. Потёртую курточку курьера сменил на тёмно-серый сюртук, стал носить белоснежные воротнички и манжеты. А светло-русые волосы начал зачёсывать на пробор.

- У тебя ведь день рождения скоро? - спросила Мадлен.

- Да, - кивнул Лаки. - Двадцать лет.

Секретарша стремительно допечатала и ушла в кабинет директора.

Вскоре она выпорхнула, положила на стол лист с печатью и улыбнулась ускользающей, мимолётной улыбкой.

Лаки остолбенел - столько внимания! Назвала дружком. Опустила очки до середины носика. Смотрела на Лаки целых три секунды! Спросила про день рождения... и улыбнулась!

Приказ гласил, что Лаки назначили младшим асессором с жалованием, вдвое превышавшим теперешнее. Воистину знаменательный день!

Конец августа выдался нервным. Ренар Каннингс, их директор, ругал всех подряд и каждый день вызывал старшего асессора Арчибальда Блума в кабинет. Тот вываливался оттуда с круглыми, ошалевшими глазами, сжимая в руках бархатную бордовую папку. Получить такую мечтал каждый в конторе - она означала высокий чин, огромное жалование и безмерный почёт. Асессор с такой папкой вхож в каждый дом. И если кто задерживает выплату налогов, то один вид папки может заставить выложить деньги вместе с пенями. А если нет - стоило только показать папку начальнику полиции. И тут же свора "гончих" ворвётся в жилище неплательщика и вытрясет долги!

Но Арчи, кажется, был не рад обладать ею. Выскочив из директорского кабинета, он орал на всю контору и драл курьера за чернявые кудри. Тревожно стало в "Хабара-Хабре".

Лаки исправно писал письма плательщикам. Те аккуратно вносили "средства", а на письма отвечали вежливо и корректно. В крайнем случае, после третьего напоминания. Всего ничего!

Близился сентябрь. На каждом углу торговали яблоками и грушами. В воздухе витали ароматы шарлоток. Деревья стояли зелёные, но листва их подсохла и шелестела не так, как раньше.

В выходной Лаки посадил деда в тележку и повёз за город.

- Лесище-то какой! - ворчал дед Битэн, когда Лаки толкал тележку по тропке. - Сказочный! Того и гляди, дриада защекочет и утащит под воду!

Лаки лишь головой качал. Дед путался и заговаривался. Видно, скоро останется юный Мэддокс Мак-Дави, по прозвищу Лаки, один-одинёшенек...

Сентябрь пролетел, поблескивая паутиной. Зарядили дожди, пожелтели и покраснели кленовые листья. Преставился Арчибальд Блум, злобный лысый хрыч. И никто по нему в конторе не горевал. Просто отметили птичкой в ведомости, как "убывшего".

- Маки Мак-Дави? - неуверенно спросила Мадлен, снимая очки.

Лаки встрепенулся. Она подошла к его столу и склонилась над младшим асессором, заглядывая в глаза.

- А пригласи-ка меня, Маки, в кондитерскую сегодня. На чашечку чего-нибудь с чем-нибудь.

Лаки ошалело кивнул. А кто бы не кивнул?

Спустя несколько минут Мадлен сообщила, что Лаки вызывает "сам".

Ренар Каннингс, человек о трёх подбородках, любил уют и удобство. Но не во всей конторе, а в пределах собственного кабинета. Здесь стояли пышнотелые кресла и диваны, свисали бархатные портьеры с длинными кистями. Шеф, как паук в паутине, притаился среди этого великолепия и внимательно изучал Лаки. А тот глядел куда угодно - на мебель, на внушительную люстру, даже на свои подрагивающие коленки! - лишь бы скрыть растерянный взгляд. Так они молчали, пока шеф не прогудел:

- Ладно, надеюсь, я в тебе не ошибся. - Он ткнул в Лаки пальцем, похожим на сардельку, и поинтересовался: - Мадлен еще не сказала?

Лаки сглотнул слюну и помотал головой. Ведь Каннингс явно имел в виду нечто иное, никак не приглашение в кондитерскую. Не по его же приказу Мадлен так ласкова с Лаки сегодня!

- Тогда поздравляю. - Шеф попробовал улыбнуться, но смотрелось это, словно он с натугой растаскивает массивные губы. - С сегодняшнего дня ты наш главный асессор.

Лаки нужно было срочно сесть. И он, несмотря на этикет, сделал это - прямо на ворсистый ковер.

- Ну-ну, парень! - промычал Каннингс. - Держи себя в руках.

Лаки подержал и уже через мгновение поднялся. Проследив за неуверенными движениями "главного асессора", Каннингс одобрительно хмыкнул:

- Молодчина. Думаю, у нас все получится. - Он тяжело выдохнул, снова пожевал губами, будто советовался с невидимкой, и добавил: - На тебя, дружок, вся надежда.

Лаки почувствовал, как один из глаз предательски зачесался. Слеза? Но какая честь! Сам Ренар Каннингс полагается на него! И Мадлен мечтает отведать с ним сладенького!

- Господин Каннингс, я оправдаю... - прошептал он сдавленно.

- Конечно, дружок, - проворковал шеф. - Но давай к делу. Как ты знаешь, в начале года нас ограбили.

Сказать по правде, Лаки не знал. Да и не положено было. Простой посыльный - принеси, подай, отвали. Однако ему хотелось показаться шефу с выгодной стороны. Мол, да, конечно в курсе всех неурядиц! Живу, можно сказать, жизнью "Хабара-Хабра"!

- Да, я слышал.

- Негодяи унесли много денег, - признался шеф, заговорщицки понизив голос. - Тебе за жизнь столько не встречалось. Да что там, за десять жизней не увидишь! Преступников, конечно, поймали. Но денег при них не оказалось.

Не то чтоб Лаки видел за свою жизнь много денег. Но представить десятикратное их количество он точно затруднялся. Поэтому, осознав всю серьезность поведанной тайны, он сказал абсолютно искренне:

- Мне так жаль! Что я могу сделать?

- Можешь, дружок, можешь, - поспешил успокоить его Каннингс. - Скоро конец года. Это для детишек Новый год - праздник. А для нас тяжелая веха. Надеюсь, ты понимаешь, что если мы не поправим дела, "Хабара-Хабру" грозит разорение?

А затем Каннингс сделал то, чего Лаки никак от него не ожидал: сморщил лицо и всхлипнул так, словно собирался пустить скупую директорскую слезу.

- Ты не представляешь, как тяжело, - голос Каннингса дрогнул. - Невыносимо видеть, как гибнет твое детище! Я создал контору с нуля. И теперь...теперь...

Шеф прикрыл глаза рукой и с шипением втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы. Лаки ожидал, что он добавит еще пару-тройку слов. Но Каннингс молчал, тяжело вздыхая и отфыркиваясь.