Страница 6 из 8
Еще один способ разобучения – это рассматривать проблему под таким углом, чтобы не прибегать к какому-либо из ваших навыков, которым вы в противном случае воспользовались бы как костылем (поскольку костыль – еще одна форма предубеждения). Я советую своим ученикам попробовать чертить другой рукой, чтобы, утратив быстроту и ловкость, они оставались в настоящем и тщательно наблюдали за всем, что делают. Великий швейцарский художник Пауль Клее советовал в ходе создания картины перевернуть ее, поработать над ней, а потом повернуть обратно и подумать, что изменилось и как примирить между собой различия. Как писал Клее в своем «Творческом кредо»: «Искусство не передает видимое, а делает видимым»[8].
Разваливающаяся проволочная структура крупным планом
Проволочная структура Джеймса Вискарди. Фотография Марка Джонстона
Проволочная структура Джеймса Вискарди. Фотография Марка Джонстона
Проволочная структура, складывающаяся, как аккордеон
Проволочная структура Дженни Су-Хьюн Квон. Фотография Марка Джонстона
Проволочная структура, расширяющаяся и сжимающаяся подобно губке
Проволочная структура Итана Барлоу. Фотография Марка Джонстона
Идея очищения и открытия разума напоминает мне о находках Чарлза Дарвина (1809–1882), сделанных им во время знаменитого плавания на борту корабля «Бигль». Дарвин не был «официальным» натуралистом – эта должность была закреплена за доктором Робертом Маккормиком. Капитан Роберт Фицрой искал еще одного натуралиста для компании – своего рода гостя, с кем мог бы беседовать. Дарвин, конечно же, воспользовался подвернувшейся возможностью и отнесся к работе натуралиста достаточно серьезно, но благодаря своему «неофициальному» статусу, не имея никаких обязательств, он мог спокойно и непредвзято наблюдать природу. Три основных принципа естественного отбора, сформулированных Дарвином во время плавания, – пример великого открытия, которое могло быть совершено только человеком, свободным от предубеждений и способным распознавать скрытые связи. В результате мы имеем величайший сдвиг в парадигме человеческого понимания мира (а также прекрасный пример «составления связей», рассматриваемого в Главе 8, где я снова вспоминаю Дарвина).
Внимательность
Именно неопределенность, проистекающая от разобучения, обостряет внимательность, о которой писала легендарная Надя Буланже (1887–1979). Она была французским композитором и дирижером, но запомнилась как учитель многих выдающихся композиторов двадцатого века, в том числе Элиотта Картера, Аарона Копленда, Вирджила Томсона и других. Насколько я помню, она полагала, что внимательность – это качество музыкантов, которому нельзя обучить. Но в этом я с ней не согласна. Я считаю, что весь процесс разобучения заставляет человека сосредоточиться на том, что происходит в настоящий момент, и поэтому делает его более внимательным и собранным.
Внимательность – ключевой элемент творчества. Чистый и открытый ум не даст вам попасться в ловушку того, что вы уже знаете или думаете, что знаете. Склонность придерживаться известных идей сменяется стремлением сосредотачиваться на том, что происходит здесь и сейчас. Открытый ум включает внимательность, то есть осознание того, что происходит в настоящем, и осознание той работы, которая осуществляется сейчас.
Внимательность в творческом процессе снижает роль уже существующей информации и прежнего опыта – вашего собственного или других. Она также побуждает не придерживаться трезвой рассудительности, о чем писал Китс в своем письме. Она ведет к новым идеям.
Новые идеи приводят на порог неизведанного. Неизвестность пробуждает любопытство или тревогу. Спросите себя: «Что это может быть?», не беспокойтесь о том, что факты и разум могут не помочь вам понять неизвестное. Я советую вам задержаться в неопределенности незнакомого и неизвестного. Пусть она сделает вас восприимчивыми к новым идеям, проявиться которым когда-то мешали ваши предубеждения.
Выдающийся пример внимательности в творческом процессе – изобретение Н. Джозефа Вудланда (1921–2012). Возможно, многие из вас никогда не слышали о Вудланде, однако его изобретение «украшает почти всякий продукт современности, включая покупки в магазине, заблудившийся багаж и, если вы сторонник традиционных методов, газету, которую вы держите в руках», – писала «Нью-Йорк Таймс» по случаю его смерти[9].
Вудланд не был ни художником, ни архитектором, он учился в Институте технологии Дрекселя на инженера-механика, когда его товарищ Бернард Сильвер посоветовал ему заняться проблемой, предложенной руководителем супермаркета. В 1948 году этот руководитель посетил университет в поисках специалиста, который разработал бы эффективный способ кодировать данные о продуктах. Вудланд с Сильвером рассмотрели ряд идей, ни одна из которых не оказалась рабочей. Но Вудланд был уверен в том, что ему удастся найти решение. Он покинул институт, чтобы посвятить все свое время проблеме, и переехал в дом своих дедушки с бабушкой в Майами-Бич. Зимой он сидел на пляже на стуле и размышлял.
Частью этого процесса было освобождение ума от предубеждений. Это вовсе не значит избавиться от всего, что вы пережили, или всего, чему обучились в жизни. Скорее это попытка мыслить за пределами фактов и логики, которые дают стандартные готовые ответы на вопросы, возможно, еще не заданные.
Вудланд понимал, что нужно разработать какой-то код для представления информации в графическом виде. В детстве, будучи бойскаутом, он выучил азбуку Морзе. «Нью-Йорк Таймс» продолжает: «Мистер Вудланд однажды задумался: что, если использовать азбуку Морзе, с ее изящной простотой и неограниченным комбинаторным потенциалом, адаптировав ее графически? В задумчивости он провел пальцами по песку».
Некролог в «Нью-Йорк Таймс» перепечатал отрывки из статьи 1999 года в журнале «Смитсониан», в которой Вудланд сам рассказывал свою историю.
Мой рассказ может прозвучать для вас как сказка. Я погрузил пальцы в песок и по какой-то причине – по какой, точно не знаю – провел ими по направлению к себе. Получились четыре линии. Я сказал: «О Боже! Эти линии могут быть широкими и узкими вместо точек и тире». Через несколько секунд я поднял пальцы и провел ими еще раз по кругу.
Круговой дизайн был выбран потому, что Вудланд хотел, чтобы код можно было прочитать с любого ракурса.
В 1952 году Вудланд и Сильвер получили патент на «классифицирующий аппарат и метод», как это было названо. Прежде чем изобретение стали широко использовать, прошло некоторое время, потому что первоначальные сканеры были слишком большими и дорогими. В конце концов один из коллег Вудланда и сотрудник нанявшей его компании IBM разработал черно-белую прямоугольную версию кода «на основе модели Вудланда – Сильвера и при значительном вкладе мистера Вудланда».
Я уверена, что когда Вудланд сидел на пляже, он переживал как раз то самое забытье освобожденного разума, которое позволило ему сосредоточиться на проблеме и при этом непроизвольно провести пальцами по песку, в результате чего и родилась идея штрих-кода. «В торговых сетях по всему миру их сканируют более пяти миллиардов в день, – отмечала «Нью-Йорк Таймс». – С их помощью каталогизируют книги в библиотеках, ведут учет пациентов в больницах, их приклеивают практически везде, на любые предметы, где только есть подходящая поверхность. И все благодаря одному сообразительному молодому человеку, которому однажды пришла в голову мысль продолжить тире и точки, начертив их рукой на песке».
8
Клее «Творческое кредо».
9
Фокс «Н. Джозеф Вудланд, изобретатель штрих-кода, скончался в возрасте 91 года».