Пятый уровень

Женщины тихо поскуливали, пока мы с Ильнуром ударяли плечами в дверь, стараясь действовать синхронно и не толкаться. Со звонким хрустом дверь поддалась, и мы ввалились в сырую тьму. Пропустив всех вперёд, я наклонился к выбитому полотну, с которым мне тут же помог Ильнур, и мы кое-как впихнули его обратно в покорёженную коробку.

– Что теперь?! – истерично спросила Ольга.

– Всё норм, – хладнокровно ответил я, включая фонарик на телефоне.

Я думал, что мы попадём в какой-то подвал, ведь здесь характерно пахло влагой и плесенью. Но вокруг были всё те же гнилые доски и голые бетонные стены – продолжение коридора. Разве что чуть пошире шире, но куда короче. Хотя нет, справа у стены всё же был лестничный марш, ведший куда-то вниз. Но мы туда не пошли, ведь я сразу нашарил лучом фонаря дверь в дальнем конце коридора. Я повёл всех туда, мысленно поражаясь, какого чёрта мы вообще полезли в сей дом, и что это за нелепая постройка. Дверь была приоткрыта, и, легонько толкнув её, я сразу узнал синий мрак вестибюля. Я осторожно высунулся из-за двери, озираясь.

Мне стало ясно, что мы попали в пристройку, выдавшуюся в вестибюль, но занимавшую не всю его стену. Получалось, холл был выполнен буквой «Т», шляпка которой была у самых ворот, а с обеих сторон её сжали вот такие пристройки. Я смотрел как раз на ворота. И, о чудо, они были теперь приоткрыты.

Я решительно вышел в холл, бросая настороженный взгляд на будку охраны. За решёткой вроде бы было пусто, и я скорее подозвал спутников. Подбежав к железным воротам, мы с Ильнуром навалились на них, толкнув одну створку.

Улицы как таковой было – её залили непроглядные сумерки, непонятно когда успевшие опуститься на пустырь. А из-за ворот на нас была готова кинуться толпа.

Страшные, грязные, озлобленные бомжи, вооружённые шипастыми досками и дубинами, скалясь, выступили из тьмы. Я успел крутануться на подкашивающихся ногах и рванулся назад, схватив за рукав кого-то (кажется, Ольгу). К счастью, остальные последовали моему примеру.

Я ворвался обратно в пристройку и на автомате бросился к лестнице, ведшей вниз. Подскочив к ней, я опять обернулся и загрёб рукой спутников, подталкивая их вперёд. Десять ступенек привели на маленький бетонный пятачок и упёрлись в хилую деревянную дверь. Она была открыта.

Ольга с Ильнуром шмыгнули во тьму, но тут сверху что-то грохнуло, и Мария застыла на месте. Забыв о галантности и о душевном трепете, я грубо впихнул её внутрь и сам влетел следом, захлопывая за собой дверь. Сверху и снизу я нашарил металлические шпингалеты и защёлкнул их, кое-как попадая в пазы. И как только я это сделал, дверь тряхнули удары.

Я что было сил наваливался на дверь, надеясь удержать её в петлях, и Ильнур тоже оказался рядом. В дверь колотили, и я прикрыл глаза, стараясь не обращать внимания на боль от ударов, отдающихся во всём теле. Вдруг они прекратились. Повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь истерическими всхлипами. «Совещаются они там, что ли?..» – пронеслась в мозгу дикая мысль. Но не успел я её озвучить, втянув поглубже сырой затхлый воздух, как в темноте раздался звонкий дребезжащий щелчок. «Бдзынь!», и перепугав всех, под потолком зажглись трубки люминесцентных ламп.

«Что за бред? Если здание раньше было подключено сети, то теперь-то?..» Рядом плакали бабы, а я вертел головой, озираясь. Это снова был коридор, только уже не с гнилыми досками, а с узорчатым линолеумом на полу, и, что удивительно, линолеум был совсем новеньким. Стены, конечно, были в разводах влаги, а лампы горели через одну, но сам факт их работы изумлял. По бокам коридора были двери, но теперь оцинкованные и запертые, иногда даже с какими-то указателями. «Точно, – невпопад подумал я, – это не просто подвал, а целая генераторная станция. Она обеспечивает электричеством всё здание. Наверняка на дверях надписи: «Не влезай, убьёт!»

Лампы по очереди моргали, погасая и включаясь вновь, изредка синхронизируясь и погружая весь подвал во тьму. Вдалеке ламп горело всё меньше, а метров через пятнадцать коридор и вовсе уходил во мрак, и было невозможно разглядеть, что там.

Я до последнего не мог поверить, что оказался в такой ситуации, а когда наконец признал это, то наплевал на всё и поднял руки, обняв дрожащую Марию и притянув её к себе. Я осторожно поднял её заплаканное лицо и нежно посмотрел в её огромные глаза, приговаривая: «Ничего… Всё в порядке… Всё норм…».

С минуту она ещё всхлипывала, но потом вдруг судорожно вздохнула и робко опустила голову мне на грудь. Я прижал её к себе, поглаживая по волосам. И тут меня осенило: «Давно пора достать телефон и набрать номер службы спасения!». Но сделать этого я не успел – в дверь снова заколотили. Мария отпрянула, и мы с Ильнуром бросились защищать вход.

Одуревшие взгляды, всхлипы, паническая одышка, звуки ударов. «Бегите!» – вдруг выкрикнул я, из последних сил вжимаясь в дверь спиной. Спутники бросились прочь, а я зажмурился, пытаясь сдержать натиск и готовясь к неотвратимому. И тогда вдруг я тоже оттолкнулся от двери и кинулся наутёк, не представляя, чем это обернётся.

Я видел спины Ольги, Марии, Ильнура, хотел догнать их, но вдруг все лампы погасли, а впереди раздался дикий, отчаянный, рвущий душу крик. Но он стремительно сошёл на нет, и свет включился вновь. Лампы горели теперь не только в начале, а во всём коридоре, осветив ту его часть, что раньше была в тени. Передо мной открылась ужасающая картина.

Огромная дыра в полу, обрамлённая ломаным брусом и клочьями драного линолеума. Свет моргал над ней, и куски вздыбленных досок отбрасывали безумные тени, придавая дыре сходство с гигантской клыкастой пастью. На ватных ногах я пошёл вперёд и упал на колени у края. Дрожащими пальцами выковырял из кармана мобильник и, чуть не уронив его, нажал кнопку питания. Неистово надавив на ярлык фонаря, я вытянул руку над ямой.

Пропасть без намёка на дно. Лишь метра через три– очертания обломков: битые плиты кафеля нижнего этажа, тоже стекающие в дыру. И ничего. Ни признаков живых людей, ни тел, разбившихся о бетон.

Всё ни во что ещё не веря, я склонился над ямой, водя по ней лучом фонаря, и стал тщетно звать спутников, выкрикивая их имена.

Часть вторая. Борец

Выйдя из ступора, я оттолкнулся от обрыва и встал на ноги. Сунул в карман мобильник и побрёл обратно по коридору, давя рвущийся наружу крик: «Что происходит?!». Мозг не хотел работать, подсовывая вместо ответов какую-то кашу образов: дед с обглоданным мослом, старуха в кофте, разъярённые бомжи, плачущая Мария. Всё это никак не вписывалось в картину реальности, но и не давало очнуться.

Сильно шатаясь, едва не встречаясь головой со стенами, я добрался до двери, больше не прыгавшей под ударами. Выковыряв из куртки мобильник, я набрал экстренный номер. После недолгих гудков послышался женский голос: «Что у вас случилось?». Но когда я дурным голосом стал орать, описывая, что происходит, связь прервалась, и я понял, что разговариваю сам с собой. Я жал на вызов снова и снова, но то было занято, то не было соединения, то звонок сбрасывался. Лишь один раз всё получилось, но автоинформатор попросил подождать, и тут экран погас – телефон умер, превратившись в бесполезный кусок пластмассы. Я чуть не шарахнул его о стену, но одумался и убрал в карман.

«Ничего, – стал успокаивать себя я, – всё будет хорошо… За мной приедут… Отследят местоположение по спутнику…» – и на это в голове возникали другие саркастические мысли.

Опасаясь слишком приближаться к двери, кое-как сдержавшей напор бомжей, я чертил по коридору круги, дожидаясь неизвестно чего – то ли чудесного спасения отрядом бравого спецназа, то ли появления в стене волшебного портала, ведущего прямо домой – и не находил моральных сил даже на то, чтобы оплакать свою несостоявшуюся любовь. И тут я заметил Её.

В стене слева, примерно посередине между небезопасным выходом и страшным бездонным провалом действительно была закрытая, сливавшаяся цветом с бетоном, тусклая оцинкованная дверь. Я не стал долго раздумывать, как это не заметил её раньше, а просто подошёл и остановился напротив. И стало ясно, что она не заперта, потому что на внутренней стороне некрашеного косяка виднелось несколько миллиметров более светлого дерева, не потемневшего от подвальной влаги и не затёртого прикосновениями. А рядом с дверью, как раз на уровне глаз – там, где обычно вешают эвакуационный план – была пластиковая табличка, формой и размером похожая на автомобильный номер. Она была грубо пришпилена к бетону не до конца вогнанными в него гвоздём. Корявая, размазанная надпись, сделанная чем-то высохшим, рыже-коричневым гласила: «Помолись!».