Пятый уровень

– Вау! – сипловато протянула Ольга, а Ильнур усмехнулся, почему-то заставив меня покраснеть.

– Ой, а что это здесь было? – невинно спросила Мария, и я захотел провалиться сквозь землю, лишь бы не быть сейчас рядом с ними.

– Возможно, комната отдыха. Для каких-то дежурных… – только и сказал я в ответ. – Нечего нам здесь делать, пойдемте!

– Ну почему сразу «пойдемте»? – снова вклинилась Ольга. – Давайте присядем, поболтаем…

– Время уже позднее, прохладно здесь и есть хочется! – выпалил я все пришедшие на ум доводы. – К тому же, есть ещё одна комната. Может, там нас ждут настоящие тайны?!

– Ну… если тайны, тогда пошли… – неуверенно протянула Мария.

Неужто поняла мои волнения? За ней потрусил Ильнур, и я тоже наточил коньки к выходу, но внезапно ощутил свою руку крепко сжатой в тисках Ольгиных пальцев.

Я ещё не въехал, что к чему, а она уже присосалась ко мне в поцелуе, мягко, но настойчиво подталкивая меня к койке. Я хотел отстраниться, но она очень крепко вцепилась, и меня вдруг передёрнуло от внезапного возбуждения. Я навзничь плюхнулся на кровать, даже не почувствовав контакта с панцирной сеткой, смягчённого то ли курткой, то ли неожиданным ощущением. И я чудом избежал встречи затылком с железным изголовьем, рискуя получить травму посерьёзнее ущемлённой гордости.

Ольга приземлилась на меня сверху, и, не дав опомниться, расстегнула мне ширинку. Задрав полы своей дубленки, она оттянула вбок нитку трусиков и вскоре заёрзала на мне конвульсивными толчками. Не в силах ничего с собой поделать, я схватился за края кровати, и, стараясь не смотреть в нависшее сверху лицо, завторил Ольгиным движениям.

Вдруг сквозь бред сладостного безумия меня кольнуло жутким ощущением. Показалось, что кто-то сидит на соседней койке. Мотнув головой, я каким-то непонятным образом воспринял очертания фигуры, расположенной против света, так что в густой тени едва выделялись очертания зелёной шапочки и халата, намекавшие на образ хирурга. Голова фигуры была опущена, и взгляд исподлобья сверлил меня…

Я рванулся, садясь на кровати и чуть не уронив на пол Ольгу. Конечно, видение растворилось. Но я ещё долго не владел собой, подрагивая и нервно краснея.

– Ты прости меня, ладно? – после длинной паузы наконец выдавил я. – Давай уже выбираться отсюда…

– Не хочешь – не надо! – огрызнулась Ольга. – Зачем драматизировать?

Усмехнувшись и картинно закатив глаза, она стала поправлять одежду, вернув на место ниточку стрингов. Я застегнулся и попытался прогнать видение, поражаясь, что за штуку сыграли со мной стыд и совесть. Потом я вывалился в коридор, бегемотом протопал по старым доскам и вломился в третий проём.

Там был такой же лабиринт, как и в первой комнате. Чуть меньше мусора, но всё те же клетки из дранки. В одной из них я нашёл Марию с Ильнуром. Они мило беседовали о чём-то у окна. «Ф-фу, пронесло!».

– Ну, удовлетворили своё любопытство? Уходим! – громогласно возвестил я и первым вышел наружу, не дав им задать вопросы.

На пороге я наткнулся на ползущую за мною Ольгу. Я шустро припустил к вестибюлю. Спутники помедлили в недоумении, но тоже пошли за мной.

Холодная полутьма была уже совсем близко, когда мне вдруг почудился какой-то шум. Будто кто-то шелестел ворохом старых газет, а затем раздалось отчётливое эхо шагов. Несмотря на топот ног и скрип старых досок, услышали это все и как вкопанные остановились. На фоне синеватой дымки выступили тёмные очертания.

Фигура медленно приближалась, немного прихрамывая, и я даже невольно попятился, но тут же опомнился и заставил себя замереть, жестом призвав к спокойствию остальных. Силуэт подобрался ближе, и в слабом свете стали различимы детали.

Бабка лет семидесяти с морщинистым грязным лицом, в замызганной кофте – той самой, из цветастой ангорки, что в перестройку сметали с прилавков рынков. «Всё ясно… Похоже, хозяйка вернулась в свои владения и встречает непрошеных гостей».

Старуха всё ковыляла к нам, и я вдруг сморозил: «Извините, вы не подскажете, где здесь выход?!», на что в ответ раздался издевательский скрипучий голос:

– Какой ещё выход? Нет здесь ничего! Куда пошли, а?

Оценив ситуацию, я уверенно двинулся ей навстречу, но, поравнявшись с бабусей, получил неожиданно крепкий толчок в грудь.

– Куда пошёл? А ну иди сюда…

Ошалев, я начал оправдываться:

– Да мы как раз хотели уйти… – и заработал новую горсть ударов.

– Нечего здесь ходить! Нечего! Ишь…

Старуха уже горланила во всю, брызжа слюной из раззявленного гнилого рта, больно тыча в меня кулаками и тесня назад. Я, конечно, не отвечал: где это видано – бить старую и явно больную женщину? Мельком оглянувшись, я увидел, что и спутники отходят по коридору – испуганно, но вместе с тем веселясь.

А повернувшись обратно, я обнаружил, что коридор пуст, и услышал удаляющиеся шаги. Удивительно, но фигура уже растворилась в полутьме вестибюля.

– Что же теперь делать? – неуверенно спросила Мария. – Выход-то через вахту…

– Не боись! – неестественно бордо ответил я. – Просто вернёмся в другой коридор и тихонько вылезем через окно. Придётся опять сделать круг, но вы же хотели тут погулять…

***

Мы ковыляли в темноте, стараясь особо не шуметь, светя под ноги телефонами и усердно перешагивая выбоины в полу. Мария с Ильнуром шли впереди, мы с Ольгой – чуть поодаль. От стен отражалось эхо наших шагов и скрип досок под ногами. И к этому теперь добавился некий призрачный звук капели.

Ильнур посветил вверх. Крыша здесь прохудилась, и талая вода сочилась с потемневших стропил, стекая вниз по стенам и капая прямо с потолка. Здесь не было и намёка на освещение, но сверху свисало несколько оборванных проводов. «Возможно, не успели достроить. Или проводку ободрали вольные собиратели цветмета. Вон и ржавые скобы полувековой древности… О, да они, кажется, еле держатся, готовые упасть кому-то на голову…»

По ощущениям по коридору мы шли гораздо дольше, чем в прошлый раз. Мистическое сияние удивительной стены-витража будто и не думало приближаться, оставаясь холодным размытым пятном вдали. Не представляя, чем это поможет, я зачем-то начал считать запертые двери, а мои спутники стали вертеть головами, беспокойно переглядываясь и всё ещё не решаясь высказаться вслух. Но бредовая мысль, видно, появилась и у них.

Тут во тьме раздался зловещий скрежет, и одна из дверей медленно поехала внутрь, отбрасывая на стену яркий прямоугольник света. Все, вздрогнув, остановиться. Пятно света перечёркивала длинная человеческая фигура с неестественно увеличенной рукой, тянущейся до самого пола.

Оборванный, грязный бородатый мужчина выступил из проема, поворачиваясь к нам, и в его руке была не то шишковатая дубина, какие рисуют в учебниках по истории, не то какой-то гигантский обглоданный мосол. И он поволок его за собой, гулко стуча по доскам настила. Бравада всей компании вмиг улетучилась, и мы кинулись прочь со всех ног.

«Больные бродяги… Да они с бабкой – прямо сладкая парочка!» Я чуть не врезался в замершего Ильнура. За пару метров до вестибюля перед ним вновь выступил силуэт старухи. Мария взвизгнула и закрыла рот руками, а Ольга прижалась ко мне, крепко схватив за запястье. Я поймал на себе взгляды спутников с маячившим в них вопросом: «Что делать?».

– За мной! – одними губами скомандовал я, дёрнув Ольгу в сторону и ввалившись с ней в комнату-лабиринт.

Толкаясь, мы протиснулись по внутреннему коридору и столпились у маленького предбанника, судорожно озираясь. Но никто за нами не гнался, и вокруг повисла мрачная тишина. Всё та же лампочка болталась на проводе, но готов поклясться, что следующая дверь была другой! Вместо дыры в ней поблёскивал кругляш новенького врезного замка, и судя по всему, тот был заперт!

Мария с Ольгой вдруг как-то хором всхлипнули и в голос запричитали.

– Тихо! – рявкнул я, и это подействовало.

Я потеснил всех назад, освобождая место и призывно глядя на Ильнура. Он понял.