Страница 2 из 11
***
К моему удивлению, поначалу спуск казался довольно лёгким. Угол наклона был не таким крутым, как это выглядело сверху, и только раз тропинка бросалась под откос, так что приходилось сначала подавать дамам руку, осторожно двигаясь задом-наперёд, чтобы в случае чего послужить упором (или амортизатором). Но вскоре мы наткнулись на место обвала.
К счастью, почва была крепко прихвачена морозцем, так что её комковатый гребень и покатый спуск под ним были вполне проходимыми (и даже гигиеничными). Я хотел улучить момент и поднять за талию хрупкое тельце Марии, но она не дала мне этого сделать, легко спорхнув с земляного гребня, лишь слегка опёршись на протянутые руки Ильнура (гада). Так что пришлось проделать это па с собственной дамой, приняв её на руки и с разворота поставив подальше вниз. На что я получил улыбку зубастой акулы.
Дальше дорога была нормальной, а блестящие островки, издали казавшиеся жидкой грязью, были скованы льдом. Так что всё обошлось без потерь – даже обувь осталась целой. Теперь мы стояли у проволочного заграждения, растянутого меж старых столбов, украшенных сверху штырями отогнутой арматуры. На штырях, конечно, тоже была колючка, а видимость преграды на нашем пути создали покосившиеся, проржавевшие решётчатые ворота с весёлыми четвертинками солнышек и лучами, разбегавшимися от них.
Справа от ворот ржавым кособоким ромбом висела металлическая табличка. Но прочесть её было невозможно, потому что проволока, ухватившая её край, сохранилась лишь с одного угла, и табличка прогнулась, повиснув наизнанку. Под любопытными взглядами девушек Ильнур подошёл к воротам и ухитрился развернуть указатель. Но результат оказался прежним: на табличке остались только призрачные разводы на грязно-белом поле, подёрнутом кракелюром, разбегавшемся от проросшей сквозь него ржавчины. Лишь в самом начале, в левом верхнем углу таблички сохранилась бледная тень перекладины, которая могла бы принадлежать почти любой букве алфавита.
– Дело давно минувших дней… – приподнял я брови и беззвучно присвистнул, вызвав цепную реакцию смешков. – Ну что, поиграем в отважных археологов, или, может, всё же оставим всё как есть и благополучно вернёмся в привычный уютный мир?
– Всё-таки интересно, что это… – удивив всех, вдруг протянул Ильнур.
– Да! Мы столько сюда шли, неужто повернём назад?! – досадливо сказала Мария, и я снова понял, что сопротивление бесполезно.
– Странное какое-то здание, – вмешалась Ольга. – Не то ангар… Но больно уже капитальный! Не то школа… Но зачем же тогда колючка? Нет, на школу не тянет. Слишком брутальное. Может, какая-то резервация? Для одарённых этими, как их… суперспособностями!
Все захихикали, а Мария и вовсе прыснула со смеху, мило пряча лицо в складках объёмного шарфа.
– Нет, вряд ли, – сказал я без улыбки. – Да и о пустующих больницах я никогда не слышал (вновь волна смешков). Архитектура какая-то странная: никаких хозяйственных корпусов, пристроек – просто большой, длинный дом, как…
– Коровник, – брезгливо вставила Ольга.
– Нет, для коровника великоват, – снова ответил я.
– Слоновник! – весело ввернула Мария, и её встретил дружный хохот.
Не сдержался и я.
– Маловат…
– Индийские слоны достигают роста не более трех метров и не превышают массы пяти тонн, – менторским тоном изрекла Мария.
«Ох, если ты хотела впечатлить кого-то из скептически-настроенной аудитории, то попала в самую точку» – со скрипом зубовным подумал я. – Но здание и правда странное: хоть явно заброшено, с дырами выбитых окон и потёками влаги, но вокруг него нет и следа того хаоса, какой обязательно образуется в покинутых человеком местах. За первым кольцом ограждений всё вполне обычно: крепкие стебли сухой травы, вынесшие тяжесть снега и пропоровшие сугробы, голый кустарник, мелкие горки мусора, бой кирпича, стекла… Но вот странно, ничего такого нет и в помине за вторым кольцом колючки. Ни буйных зарослей, ни сухой травы, ни разбитых оконных рам… Хотя к стенам здания и привалились куски битых стёкол, но всё поле вокруг сплошь чернеет твёрдой вытоптанной землёй, будто бы даже раскатанной колеями и подёрнутой свежей наледью».
– Может, ну его нафиг?! Вдруг это полигон? – шутя выдал я.
– Да ну, что вы, какой ещё полигон?! – запротестовала Мария. – Я не слышала о таком. Ну какой полигон у нас в городе?
– А мы, по-вашему, всё ещё в нём? – в тон ей поинтересовался я.
– Ну конечно в нём! – не на шутку обиделась Мария. – И пяти километров не ушли…
– Да? А ты думаешь, мирному горожанину известна точная конфигурация его границ? – зачем-то всё подстёгивал её я, сам удивляясь этому бреду, но не в силах остановиться.
– Тем более пошли! – весело сказала она, сорвавшись с места и с силой толкнув створку едва державшихся на петлях ворот.
***
Во второй линии ограждений тоже были ворота, но размером поменьше. И сам забор был проще: чуть выше моего роста, не с бетонными столбами, а с толстыми трубами, не знавшими иной краски, кроме оттенков гнили и окисления. И колючка здесь была только поверху, а между опорами была растянута сетка рабица. Но, похоже, здесь и был основной КПП, и у ворот стояла гнилая деревянная будка с давно вывалившимся окном. Мы по очереди просунули головы в прямоугольник, где некогда была рама, теперь чёрным ромбом валявшаяся под ногами. Но внутри не нашлось ничего интересного: ни, например, сломанного стула дежурного, ни даже погнутой алюминиевой кружки или осколков чашки с толстым чайным налётом. Лишь доски внутренней обшивки, вымытые до пепельного оттенка дождями, источали запах сырости с какой-то химической примесью, а местами лоснились разводами олифы с кристаллической бахромой. Настил на полу расселся, открыв широкие щели, пропускавшие аромат чернозёма.
Странно, но вход в само здание был не напротив въезда. Нет, здание, как оказалось, стояло боком к воротам, и, кажется, всё же за первым корпусом было что-то ещё. А если пройти влево метров пятнадцать, можно было бросить первый взгляд на тяжёлые металлические ворота, занимавшие весь торец здания. Похоже, они были заперты каким-то встроенным механизмом, потому что снаружи не было ни цепей, ни замков. «Ну точно, ангар. Старая пожарная станция? Хотя, нет. Так неудобно расположен выезд… Машинам бы пришлось петлять. И нет каланчи… Какой-то завод? Или казарма? Возможно. Дальше – жилые помещения, а здесь – гаражи…»
Мои размышления вдруг прервал звонкий щебет Марии, рассуждавшей, как пробраться внутрь, но её уже опередил Ильнур, выудивший из ближайшей горы хлама на удивление прочный, большой деревянный ящик – без крышки, с неразборчивой маркировкой на днище. «Неужто от боеприпасов?» – мелькнула в голове шальная мысль.
Но теперь-то уж точно поворачивать было поздно, и мы направившись к самому первому окну, свободному от зубастых осколков. Оно как раз находилось с краю, за углом от ворот. Я успел-таки подсуетиться и выхватил ящик из рук Ильнура. Поспешно поставив его к стене, я мельком проверил его на устойчивость, и, украдкой взглянув на Марию, нарочито лихо, по-молодецки вскочил в оконный проём.
Ёлки! Если бы я не замешкался на подоконнике, а слетел бы вниз не глядя, костей бы потом не собрал! Под окном были свалены доски и обломки какого-то бруса, щедро утыканного гвоздями! И то была не просто куча хлама. Верхние из них стояли под углом и были упёрты одним концом в подоконник, а другим – воткнуты в зазоры основной груды досок. «Ну прямо полоса препятствий для незваных гостей! Так… Становится всё небезопаснее».
Благоразумный человек, которым я привык себя считать, точно бы на всё плюнул. Ну где это видано, чтобы нормальный взрослый мужик лез в какой-то притон, не остановившись даже перед явной просьбой уйти? Но что-то на меня нашло. Не хотелось казаться трусом. Поэтому я присел на корточки, старательно придерживаясь за срез окна, и спустил вниз одну ногу, сдвигая заграждение носком ботинка. Мне это удалось, и часть досок аккуратно съехала в сторону, сложившись почти идеальным веером слева от основной кучи. Но под ногами оставалась ещё груда досок, лежавших параллельно проёму, образуя под ним что-то вроде колючей поленницы.