Еще один год

— Гермиону жалко. Всерьез ведь обидится.

— Да, это проблема.

Драко уже давно не был тем каноническим подонком и негодяем, каким его видел Поттер. Вернее он им так и не стал. Он изменился, и изменился сильно. И, несмотря на то, что классовые и кровные противоречия между ним и Грейнджер так до конца и не пропали, он уважал ее ум, способности и характер. Он считал ее другом и относился бережно и внимательно. И все это для Малфоя не пустой звук.

Это был совсем другой Драко. И сейчас он говорил искренне и по делу.

— Мы помиримся и поговорим. Надо постараться донести до неё все эти мысли, — наконец я тоже принял решение. — И знаешь что, Гох? Если Дамблдор не пригласит на следующий год другого преподавателя, то и я откажусь от ухода за магическими существами. В самом деле, два урока в неделю, почти три часа личного времени, которое можно провести с гораздо большей пользой.

— Вот и я о том же. Да я лучше на Зелья это время потрачу.

С Грейнджер мы помирились. А вот факт того, что этот год уже не такой безоблачный, как предыдущий, совсем не радовал. Мы уже не первый раз цеплялись с ней из-за каких-то малозначительных слов и второстепенных тем. До открытой ругани еще не доходило ни разу, но и такая словесная пикировка удовольствия приносила мало.

Хагрид, его предмет и ему подобные вещи лишь повод для проявления недовольства. А вот причина крылась гораздо глубже.

В пятничный вечер я пригласил Лавгуд прогуляться. Мне давно уже не терпелось выяснить кое-какие детали, и я всерьез рассчитывал, что наконец-то получу ответы.

— Как ты это делаешь? — спросил я Луну. Мы присели на ту самую скамейки, где когда-то я вручил ей первый подарок — зачарованный аквамарин.

Вокруг нас порхали бабочки. Пахло медом и пыльцой. Большой шмель — настоящий воздушный тигр, подлетел к нам. Луна протянула руку, и шмель уселся на неё, немного походил, шевеля усиками, а потом улетел, басовито гудя.

— Иногда я вижу вероятности и те из них, которые имеют больше шансов на реализацию, — просто ответил девушка, провожая взглядом насекомое.

— Расскажи об этом.

— Представь себе лист бумаги, который исчерчен линиями. Они пересекаются между собой, образуя сложный узор, похожий на трещинки на стекле, — Луна говорила легко и свободно, словно была рада наконец-то рассказать о своих необычных способностях. — Внизу листка прошлое, а сверху будущее, и я понимаю, по какой линии правильнее идти, и на какой развилке куда надо свернуть.

— Так ты выбираешь, что и когда говорить и как действовать?

— Да. Вот только в детстве все это было словно в тумане, и не так часто. И мне приходилось очень тщательно прислушиваться к интуиции.

— А сейчас?

— Похоже, моя способность растет.

— Это наследственный Дар?

— Да, но он передается лишь по женской линии, от матери к дочери, — она откинулась на спинку скамейки. — Моя мама была Видящей.

— А ты? — я до конца не понимал, что скрывается за данным термином.

— А я ее дочь. И если раньше я видела лишь свой путь, то теперь к нему добавились и другие.

— Твои друзья, — догадался я.

— Да, я стала видеть и их вероятности. Очень слабо, но вижу. Хуже всего я угадываю Невилла, чуть получше Драко и Гермиону. А сильнее всего тебя.

— Почему так? — я задал вопрос, ответ на который, по сути, уже знал. Или догадывался.

— Это произошло в первые месяцы, как я поступила в Хогвартс, — Луна нахмурилась, и между ее бровей пролегла тоненькая морщинка. — Раньше я видела лишь себя, а потом появился ты, — она охватила руками плечи и убежденно добавила. — Ты не должен был учиться на Когтевране. Нет, вернее не так… Как раз ты-то и должен был попасть на Когтевран. Но вот настоящий Поттер никогда и не при каких условиях не мог здесь оказаться. Ему бы подошел Слизерин или Гриффиндор. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

— Да, — я сглотнул и глубоко вздохнул, прислушиваясь, как таинственное тепло, зародившееся в сердце, охватывает все тело. То, о чем мы сейчас заговорили, было важно, невероятно важно. И оно подразумевало не только настоящее, но и имело колоссальное значение для всего будущего. И моего, и Луны, и еще множества людей. Мы словно подошли к той самой развилке на листе бумаги, о которой мне говорила Лавгуд.

— И в моей жизни я увидела новую развилку. Ее не было раньше. И оба пути казались правильными и верными. Они одинаково подходили мне, хоть и были разными.

— И что?

— С таким я столкнулась впервые, — она вздохнула и добавила спокойно, не пытаясь вызвать сострадание, а просто констатируя очевидное. — Мне пришлось очень тяжело, так как я тогда не была готова к выбору. И я откладывала его, сколько могла.

— Но ты его сделала, да?

— Да, в тот вечер, когда ты выходил из нашей гостиной и собирался отправиться в ту деревушку. У тебя имелись три вероятности — погибнуть и не выполнить задуманное; выполнить, но все равно погибнуть или сильно пострадать; и ничего не сделать, лишь только спугнуть цель.

Я молчал. Мне не хотелось говорить. Но не от того, что я не мог найти слов, а от совершенно других причин. Передо мной сидела чудесная девушка, с дивной внешностью и невероятными способностями, и сейчас она говорила об очень важных вещах. О невероятно важных.

Очутившись здесь, я знал, что рано или поздно мне придется столкнуться с симпатией, с теми девушками, которые нравятся мне и с теми, которым я сам нравлюсь. И мне придется делать выбор…

Частично я его уже сделал, пригласив Луну на Бал. Правда, тот поступок я оценивал скорее как более дружеский, хотя, безусловно, он и нес в себе нотки романтики и даже первой влюбленности.

— Я сделала свой выбор, — так сказала Луна. — Прости меня, Гарри, но теперь и тебе придется его сделать.

Ее изумительные глаза поймали мой взгляд. В них я увидел надежду, радость, намек на счастье и нотку грусти — она бы приняла любое мое решение. Она бы приняла его молча и никогда бы не сказала и слова о своих сомнениях или разочарованиях от того, что за этим последует. Она бы просто и мужественно приняла свою судьбу. Как много я знаю таких, действительно сильных людей?

А потом она закрыла глаза ладошками, и сдерживая слезы, волнение и краску, уткнулась головой в колени.

Волна нежности затопила меня с ног до головы. Около меня сидел удивительный человек, невероятная девушка, и она сейчас сказала мне о своей любви. Намекнула о ней…

Не так, и не в такое время я думал, что все это произойдет. Наверное, судьба и магия сделали все намного лучше, чем я прикидывал и планировал в собственной голове.

— Луна, — я пододвинулся к ней вплотную, обнял, отвел ее руки и как можно нежнее поцеловал в губы. Она не умела целоваться, но ее пробуждающаяся женственность и свежесть затопила меня потоком. Ее губы были теплыми и несмелыми, и вся она распускалась, как цветок на первом, весеннем солнце.

В тот вечер мы сидели долго, пока окружающий нас мир не затопили сумерки. Мы целовались и что-то говорили друг другу — невероятно важное и, наверно, невероятно банальное, ведь миллионы людей говорят подобные вещи друг другу в похожих ситуациях.

Между нами зарождалось что-то волшебное, и я приложу все силы, чтобы все было правильно…

Теперь я отчетливо понимал, как важно заслужить чье-то доверие и даже любовь, но еще важнее все это сохранить и приумножить.

Наши руки были переплетены, глаза смотрели в глаза, а в вечернем майском небе загорались лучистые звезды. Пахло молодой листвой и свежестью. И над Запретным Лесом медленно всходила Луна. Наступало её время…

========== Глава XI ==========

Глава XI

Жизнь не стояла на месте. Каждый день проходил по одному и тому же сценарию — уроки, занятия в библиотеке, изучение с друзьями тех или иных чар и индивидуальные тренировки с Флитвиком четыре раза в неделю. Личного времени у меня было не так уж и много — не более часа каждый день.

Я был словно белка в колесе. И такой режим, в конце концов, начал меня утомлять. Хотелось отдохнуть, перевести дух и просто немного пожить в свое удовольствие.