Страница 13 из 14
Мои глаза проследили за синей карандашной линией: она шла по стене, извиваясь всю дорогу до двери, а потом, изящно вильнув, возвращалась ко мне. Айрис прошла здесь совсем недавно – всего пару минут назад стена была нетронутой. В очередной раз размышляя, как же объяснить ей, что «мы не рисуем на стенах!», я заметила, как сердитая зазубренная линия перетекла в плавные, похожие на лепестки петельки, намекая на значительную смену настроения. Черпая информацию отовсюду, я могла понять дочку и помочь ей, восприняв это как ещё один способ стать ближе. Так что я приняла вызов. Отодвинула корзину для белья в сторону, заменив её бумагой и фломастерами. Мы вместе всматривались в бумагу. Нарисовав улыбающееся лицо, я передала фломастер дочери. Она хихикнула и встретилась со мной взглядом, а потом, посмотрев вниз, провела прямую линию, затем снова передала фломастер мне, подталкивая к бумаге. Я дорисовала человечка, добавив землю, дерево, птичку в небе и солнце с треугольными лучами, по ходу рассказывая историю. Мы по очереди добавляли к картинке детали, и Айрис какое-то время радовалась новой игре. Мы отлично сработались, понимая друг друга, а потом подъехала машина, тяжело лязгнули ворота, нарушая наш мир и вмешиваясь в него, закрывая окно возможностей, и Айрис отодвинулась. Я снова взяла корзину для белья, думая о человечке и следующей истории, которую расскажу.
Мне хотелось использовать последнее увлечение Айрис, чтобы сблизиться с ней, и я стала больше рисовать. Я рисовала множество сюжетов с человечком и забавными животными. Они оказались жизненно важны в привлечении внимания Айрис к тому, что я делала, и позволяли мне глубже проникать в её мир. Все эти шажки давали мне надежду и энергию, в которых я нуждалась, делая всё возможное, чтобы управлять своим делом, жизнью дома, Айрис и этим новым проектом. Я надеялась, что он окажет огромное положительное влияние на нашу жизнь.
Мы знали, сколько природа и сад значили для Айрис, и решили привнести в нашу жизнь ещё немного подобного счастья. Предыдущие месяцы выдались не из лёгких, так что сосредоточится на этом новом и положительном проекте оказалось весьма приятно. План заключался в том, чтобы снести неприглядную прачечную, загораживающую прекрасный вид на заднюю часть дома, а на её месте соорудить пристройку с выходом из кухни. Позже мы назвали её садовой комнатой. Мы понимали все подводные камни подобного строительства и осознавали, что Айрис придётся нелегко из-за шума ремонта, но оно того стоило. Этому уголку предстояло стать жилой комнатой, периодически – столовой, детской, музыкальным классом: местом, которое, как я надеялась, сможет превратиться во что угодно. Мне хотелось больше света и ощущения свободы, которые получаешь, любуясь природой. Айрис всё охотнее шла на контакт, но было бы гораздо проще, будь у нас больше пространства для работы. К тому же я заметила, что дочка отвлекается от наших занятий из-за звуков, доносящихся с дороги. Стоило только ей услышать, как паркуется автомобиль, и наша связь с ней рушилась. Она переживала, когда открывались и закрывались ворота, и я с нетерпением ждала, когда смогу работать с ней вдали от этого, с другой стороны дома. К тому же, из-за того, что Айрис расстраивалась, когда я с ней «выходила в свет», несколько недель мы не решались ни на что, кроме посещения дома моих родителей и прогулок по сельской местности. Не скажу, что я стыдилась её выходок; но в дальнейшем они сказывались на всех нас. Если Айрис из-за чего-то расстраивалась, о сне той ночью можно было даже не мечтать, а если она не спала, это отражалось на следующем дне. Настоящий эффект домино, и я старалась, как могла, удержать все костяшки вертикально, что оказалось разрушительно само по себе. Временами было нелегко справляться с изоляцией. Жизнь постоянно стучала в нашу дверь, а мы ей не открывали.
Летом Айрис всё больше и больше времени проводила в саду, рассматривая буйно цветущие полевые цветы. Её очень интересовали и интриговали звуки и ощущения. Словно попав в джунгли из лепестков и бабочек, островками возвышающихся над ней, она пробиралась через них, ухватив цветы за стебельки и пригибая поближе, чтобы рассмотреть как следует. Указательный пальчик правой руки осторожно указывал наружу, ощущая поверхность лепестков; находя понравившуюся, Айрис восторженно гудела. В левой руке она всегда сжимала какую-нибудь вещь, которую постоянно носила с собой, как верное уютное одеяло.
Последней вещью-талисманом оказался розовый пластиковый мячик из бассейна с шариками, и он был единственным в своём роде: она бы сразу заметила, если бы я его потеряла или подменила. Не могу сказать, в чём была разница между «единственным» и всеми остальными мячиками, но для Айрис она определённо существовала. Дочка носила его везде, и мне приходилось растягивать рукава одёжек, чтобы переодеть её, не причиняя страданий, отобрав мячик даже на секунду.
Шло время, и я находила всё больше точек соприкосновения с Айрис благодаря её интересам и тяге к природе. Мне даже начало казаться, что Пи Джей прав и дочка просто медленнее развивается. Но после нескольких случаев я уверилась: предполагаемый диагноз Айрис, скорее всего, верен.
Поэтому, несмотря на все наши усилия, насладиться своим вторым днём рождения у Айрис не получилось. Конечно же, мероприятие получилось многолюдным: поздравить Айрис пришли многие члены семьи, которых она изо всех сил избегала. Даже шоколадный торт с Томом и Джерри не спас ситуацию. Не обращая внимания на большую часть подарков, дочка хотела только, чтобы её оставили в покое. Когда все ушли, она спокойно бегала по саду бабушки и дедушки с воздушными шариками, довольно хихикая: на природе, вдали от других людей Айрис чувствовала себя совершенно непринуждённо. Мы наблюдали за ней из кухни, улыбаясь и смеясь тому, как радостно она носится по траве, но уверена: и я, и Пи Джей думали об одном и том же: что всё это значит, как мы можем ей помочь, и почему это происходит.
Осенью началось строительство и для Айрис настало непростое время, как мы и предполагали. Она мучилась из-за шума экскаватора и всех остальных сопутствующих стройке звуков, мы даже заперлись в дальнем углу дома, пока Пи Джей командовал строителями. Спасаясь от шума, мы много времени проводили у моих родителей. Они купили щенка чёрного лабрадора и назвали её Инди. Она была просто очаровательна и очень полюбила Айрис. Симпатия, правда, получилась не совсем взаимной: Айрис не хотела, чтобы её лизали, но щенок её забавлял, и она терпела оживлённые игры Инди. Смотреть, как собака пытается растормошить Айрис, было здорово. У неё не всегда получалось, но я ценила её усилия.
Как только мы переступали порог, Инди бежала приветствовать Айрис, тащила ей игрушки, тянулась при первой возможности и никогда не обижалась, если дочка её отвергала. К моей зависти, собака не спешила впадать из-за этого в уныние. Мы же, напротив, всегда грустили, когда нас отталкивали. Инди никогда не отчаивалась, она с неиссякаемой жизнерадостностью пробовала снова и снова.
И я решила у неё поучиться. Я знала, что Айрис нас очень любит, просто она не может показать это с такой же лёгкостью, как другие дети. Нам приходилось сохранять терпение и стараться всеми силами до неё дотянуться. Это было нелегко. Мой папа расстраивался каждый раз, когда внучка его отталкивала. И никакие объяснения тут не помогали; ему требовалось время. Одну неделю Айрис могла выносить и даже радоваться более близкому общению с ним, позволяя себя целовать, обнимать и даже катать в тачке по саду, а вторую – уже не могла. Мама оказалась невероятно терпеливой – гораздо терпеливее всех нас: она просто ждала, зная, что Айрис придёт к ней, когда будет готова.