Страница 12 из 14
Много ночей подряд мне снилось, как я работаю с лошадьми во Франции. Наш арабский скакун Дуо идеально подходил для конных выходных, потому что обожал бегать, да и обладал по-настоящему божественной парящей рысью и лёгким, покладистым нравом. Однако, сломав позвоночник, я больше не могла ездить ни на нём, ни на других лошадях. Вести бизнес, взвалив на себя всю работу и сопутствующие ей обязанности, оказалось невозможно. Мне пришлось думать о продаже лошадей, а значит, им надлежало пребывать в идеальном состоянии.
Чтобы поддерживать лошадей в форме, я работала с ними в загоне: без упряжи, просто лошадь и я. В то время я всё ещё носила пластиковый гипс и чувствовала слабость, поэтому не хотела рисковать: можно было получить травму, если одна из лошадей натянет верёвку или вожжи. Меня очень интересовали естественные взаимоотношения с лошадьми, и я прочитала множество книг на эту тему. Несколько лет назад я участвовала в семинаре Монти Робертса по «заклинанию лошадей» в Великобритании, где научилась «эквусу», молчаливому языку, строящемуся на жестах. Я много раз использовала эту технику, поэтому решила воспользоваться своей довольно-таки безрадостной ситуацией, чтобы попрактиковаться и узнать побольше о своих четвероногих друзьях. Уж коли это мои последние месяцы с ними, то я бы хотела, чтобы они получились великолепными и поучительными для нас всех.
Эквус – комбинация жестов и языка тела. Каждое ваше движение воспринимается животным: звук не играет ведущей роли в общении лошадей, а вот глаза их раз в пять больше человеческих и весьма чувствительны к движению. Лошади – визуалы, прямо как фотографы, к чьей братии я принадлежу. Они постоянно реагируют на то, что видят перед собой. В этом заключается важнейшая часть их выживания: остро осознавать своё окружение, всю обстановку и не отвлекаться. Вот почему со мной произошёл несчастный случай: Тесс испугалась пакетов в кустах. Она не шалила, просто приняла пакеты за притаившегося хищника – и у неё сработал древний инстинкт.
Я мечтала о былых деньках, вспоминая, как училась взаимодействовать с нашими лошадьми. Больше всего мне нравилось работать с Дуо. Его оказалось легко понимать, и я быстро научилась читать язык его тела и общаться с ним. Через некоторое время я даже перестала пользоваться голосом. Я могла попросить Дуо сменить аллюр, глядя на определённые части его тела, или немного изменив положение своего; попросить повернуть, слегка качнувшись в противоположную сторону. Это походило на танец, к тому же конь любил, когда его понимали, и радовался занятиям. С каждым днём становилось всё легче и легче, пока однажды я не подумала, что это так же просто, как телефонный разговор с подругой.
Поначалу я поднимала Дуо в галоп или рысь по загону, наблюдая за его жестами, и начинала с ушей, которые очень много могли о нём рассказать. Однажды он слушал меня в загоне, и то ухо, которое было ближе ко мне, словно бы на мне замкнулось. Потом, не чувствуя опасности, Дуо сделал круг шире, приблизившись ко мне. Я продолжала удерживать зрительный контакт, и конь, в конце концов, опустил голову, почти касаясь земли. Этого я и хотела, а когда отвела от него взгляд и опустила руки, согнувшись и уставившись в землю, Дуо подошёл ко мне и тихо встал позади, выжидая. Повернувшись, я погладила его по плечу и шее, а потом – по лбу, не глядя на него. Это значило «присоединяйся». Теперь я могла двигаться в любом направлении, и Дуо непременно последовал бы за мной. Я могла с лёгкостью попросить его пойти поработать в загоне. С этого момента он начал мне доверять, и работа с ним больше была не работой, а удовольствием.
Ариэн, акрил, апрель 2014
Существует множество способов тренировать лошадей. Самый популярный – дрессировать, отдавая приказы, награждая за послушание и наказывая за непослушание. Подобное не формирует между вами никаких отношений, но, как правило, быстро приводит к желаемому результату. Есть ещё один способ – просить, используя лошадиный язык. Как же радостно работать вместе и уважать друг друга! Мне бы хотелось вновь это испытать, но на сей раз с Айрис. Знаю, это может показаться странным – сравнивать лошадь с ребёнком, – но у нас с дочкой дела обстояли примерно так же: она реагировала и отвечала, но не инициировала общение.
У Айрис феноменальная память, она визуал, и потерять её доверие не составляет труда. Дочка весьма чувствительно относится к своему окружению и, как и лошади, постоянно отвлекается из-за способности видеть всё сразу и мгновенно замечать изменения. Для лошадей это вопрос выживания, а для Айрис подобная особенность стала недостатком: мою малышку настолько легко переполняли эмоции, что она могла растеряться из-за небольших перемен в окружающем мире. Использование схожих методов взаимодействия, основанных на моих наблюдениях и понимании того, как она воспринимает мир, не могло принести мгновенных результатов, но я хотела сделать всё возможное.
Так начались наши домашние сеансы терапии, на которых я, следуя за Айрис, потихоньку искала подход к дочери. Я сидела рядом с ней на полу и повторяла всё, что она делала. Поначалу она меня отталкивала, но потом приняла. Айрис даже нашла это забавным и оценила моё присутствие. Я по-прежнему осторожничала со зрительным контактом, зная, что он даётся ей очень нелегко, и вела себя как можно тише. Постепенно я научилась понимать, когда и как надолго могу присоединиться к игре Айрис, не нарушив комфорта дочки. Интересовалась и улыбалась, глядя на её любимые картинки в книжках, пробовала вещи на ощупь, поднося их к лицу, как она. Я подражала и следовала за ней, пока не понимала – достаточно. Сначала мы играли вместе всего по нескольку минут, потом – всё дольше и дольше.
Узнав, что нравится Айрис, я смогла наполнить этим её жизнь. Она любила книги, так что мы каждую неделю покупали новые на интересующие её темы. Дочке определённо нравились животные и книги с фактурными поверхностями. Наша библиотека расширялась, а с нею и коллекция сенсорных игрушек и других самодельных штучек вроде коробочек с разноцветным рисом, песком или тестом. Они явились заветными ключиками в её мир, позволившими мне приблизиться и выстроить прочные отношения с дочерью. Как же здорово, когда усилия не проходят даром! Айрис стало легче поддерживать зрительный контакт, и хотя никаких улучшений с речью и общением с другими людьми пока не наблюдалось, я чувствовала, что мы делаем важные шаги в нужном направлении. Она привечала моё присутствие рядом и радовалась проведённому вместе времени; даже начала сама привлекать моё внимание при помощи водяной ручки. Весьма захватывающее пополнение нашего набора: ручка, наполненная водой, и белый коврик, становящийся синим там, где она его касается. Высыхая, следы пропадают, и коврик снова готов к работе. Просто, но полезно. Вечный коврик для каракулей, и никакого беспорядка.
Айрис подталкивала мою руку, чтобы я начала рисовать, потом брала ручку и пробовала сама, а потом, закончив, снова передавала мне. Мы работали вместе, хотя и по мелочам, скорее всего, незаметным большинству людей или воспринимающимися ими как само собой разумеющееся, но для меня эти мелочи казались огромными, и я ликовала. Каждый раз, когда дочка принимала меня в свою игру или хотела, чтобы я к ней присоединилась, мне казалось, что я выиграла сказочный приз, и в голове словно гремел праздничный салют. Мне хотелось сделать круг почёта, пробежавшись по комнате, но я позволяла себе только улыбаться и хвалить Айрис.
Айрис интересовалась карандашами, ручками и мелками и могла играть с ними часами. Большую часть времени стены в доме покрывали каракули, я уже сбилась со счёта, сколько раз их пришлось перекрашивать. Поменяв отношение к этому, я поняла, что должна поддержать этот сильнейший интерес, просто перенаправив его на другие поверхности. Купив пару рулонов обоев, я нарезала их на куски размером с деревянный журнальный столик и положила эти куски на него, с двух сторон прилепив концы скотчем. Айрис оценила нововведение и часами калякала, полностью покрывая бумагу разноцветными завитками и кругами, переплетающимися и перекрывающими друг друга. Она подпрыгивала на цыпочках, иногда напевая. Дочка даже задействовала обе руки, работая ими одновременно, блаженно, свободно и радостно распространяя цвет. Прикрытый бумагой стол пользовался поразительным успехом, и стены несколько недель оставались нетронутыми, но это не могло продлиться вечно.