Жертвоприношение

— Но все равно вкус на парней у тебя жуткий. Прямо фу-у-у…

Вернувшись в клуб в прекрасном расположении духа, я даже порадовала подруг своими дикими плясками под зажигательные старые треки. Мы втроем отрывались и хохотали так, словно нам было совершенно наплевать на мир оборотней, вампиров, ведьмаков; нам было неважно, кто и что вытворяет за нашими спинами. В этот момент мы стали силой, помноженной на три, несокрушимой и всемогущей силой, потому что именно поддержка и надежда дают такую веру в себя. И я верила, что справлюсь, мне помогут, мы вместе сделаем так, чтобы никто не пострадал.

— Кто тут у нас? — подцепив мое платье за рукав, поинтересовался Деймон, когда просочился к нам сквозь толпу, и развернул к себе. — А, ну да, Кэт. Смотрю, ты нашла способ избавиться от мыслей о еретике, — хмыкнул Сальваторе, а Кэролайн шутливо возмутилась:

— Эй, она вправе делать так, как хочется ей!

— Да? А почему тогда вместо нее отвечаешь ты? — Сальваторе приподнял брови и адресовал опять мне. — Подруга, женский алкоголизм неизлечим. И не проси потом ставить тебе кодировку. Бухаешь — бухай до конца, раз уж ты решила изображать саму независимость.

— Ты невыносим, Деймон, — рассмеялась я, наплевав на завуалированные намеки приятеля на возможную опасность, которой мы подвергаемся, напиваясь. Да и не напились мы вовсе, просто решили выплеснуть накопившуюся агрессию через танцы, вопли и смех. Только и всего. Потому я и добавила. — Не ворчи, а лучше сам переведи дух, Деймон. Нам еще многое предстоит сделать.

— Да, — цокнул Сальваторе, отворачиваясь. — Ты точно перебрала, я пойду, заболтаю твоего братишку. Может решится тебя ослушаться…

— Хей! — выкрикнула я в спину вампира, но совсем не злясь. — Не смей с ним курить!

— То есть ты мне запрещаешь? — съехидничал он, притормозив, а Бонни выдала, ухватив меня за руку:

— Да пусть развлекаются!

И я изумленно раскрыла рот, а рядом радостно завизжала Кэролайн, когда вечеринка сменила музыкальное направление, и из динамиков полилась узнаваемая мелодия одной из песен «Depeche Mode». Меня саму пронзило, потому что эта музыка унесла меня в беззаботное детство, когда мама готовила на завтрак блинчики, а папа, распахнув гараж, копался под капотом машины, на всю громкость включив именно этот коллектив.

Кстати, за машину мне вчера влетело по-полной программе. Отец был вне себя от ярости, а я никак не могла объяснить, почему на мне окровавленная кофта, а раны нет, и чья вообще это кровь, и куда я врезалась, и кого я убила, в конце концов. Это был жуткий вечер. Фух, хорошо, что все позади. Все равно папа лишил меня карманных денег, а я уже начала рыскать по городу в поисках приработка на время летних каникул. Но впереди еще выдача диплома и вечеринка в честь окончания колледжа, так что с трудоустройством я не спешила, однако предполагала, что меня примут в бар. Туда всех принимают.

Изрядно вымотавшись, я решила пойти ополоснуть лицо в уборную. Там было шумно, девушки толпились в коридоре у входа, а внутри было сложно пробраться к зеркалу, поскольку три особо наглых персонажа никак не хотели отлепляться от своих отражений. Наконец трое шумных девиц, от гомона которых создавалось впечатление, что в уборной находится человек десять, не меньше, вышли и сразу стало значительно спокойнее. Одна я не осталась, но зато смогла спокойно привести себя в порядок, пригладив тщательно выпрямленные утюжком волосы и подтерев кое-где поплывшую тушь.

— Так, порядок, — улыбнулась я себе и тут же, глядя в свои глаза в отражении, вспомнила о Кае.

Мне все это время было так легко, что даже думать о нем не хотелось, а тут опять он. Все только о нем, все мысли и вздохи, а в хмельном состоянии только хуже.

Я резко отвернулась от зеркала и оперлась на раковину, прикрыв глаза и попробовав сосредоточиться на том, что внутри. И ничего. Я снова и снова звала Кая, а в ответ — внутренняя тишина, полная опустошенность, словно связи и не было. Все чувства были только моими. И я ошарашенно распахнула глаза, задышав чаще, а потом пулей выскочила из уборной и понеслась к подругам.

— Бонни! — срываясь на истеричные нотки, проорала я, разворачивая ее к себе. — Он сделал это! Кай отключил человечность! Бон, связи больше нет! А это значит…

Я поднесла руку к губам, потому что они задрожали, а стоящие напротив меня подруги смотрели на меня с удивлением.

— Он придет, — выдала Кэролайн, кивнув, и взглянула на Беннет. — Теперь его ничего не сдерживает.

— А знаете что, — неожиданно эмоционально выпалила Бонни. — Плевать. Серьезно. Плевать на еретика. Я уверена в своих силах, мы остановим его, а сейчас я не хочу об этом думать.

— Бонни, — ухватила я ее за руку и заглянула ей в глаза, добавляя. — Я больше не чувствую его.

Беннет на секунду задумалась, а потом удрученно покачала головой, и хотя она пыталась скрыть свою тревогу, я все же уловила это на ее лице, и тогда Бонни ответила:

— Это не так действует, Кэтлин, мне жаль.

— Что это значит? — я перевела непонимающий взгляд на Форбс, та передернула плечами, как бы говоря, что не знает, в чем тут дело.

— Эта связь прервется только если убить того, кто наложил заклинание. В противном случае, а именно с отключенной человечностью Паркера, ты просто утрачиваешь связь с ним в эмоциональном плане, а он сможет делать с тобой все, что угодно. Разве что убить все равно не решится, — и она заговорила быстро и четко, сжав мои плечи и словно пытаясь что-то мне внушить. — Кэт, все будет хорошо. Верь мне. Он ничего тебе не сделает, он не убьет тебя. Это будет твоей страховкой. Успокойся, ладно? Не бойся…

Я закивала, прикусывая губу, чтобы не показать, как мне плохо и страшно. Страшно не за себя, а за них: Паркер знает, моя слабость — это мои близкие.

Конечно о веселье не могло быть и речи. Я все оставшееся время сидела за барной стойкой, пока подруги где-то болтались, и думала о том, каким теперь будет Кай без чувств. Он и так постоянно не в себе, а что уж говорить об отсутствии у него нормальных эмоций, передавшихся ему от брата. Просто жуть…

Я не стала грузить подруг своими тревогами, а просто сидела одна и даже с подошедшим ко мне Деймоном была не слишком разговорчивой. А он и не настаивал. Пробормотал что-то насчет паршивости ситуации и куда-то ушел.

— Ну что, может домой? — спросил Джей, встав рядом со мной.

Я устало кивнула, но все же, обернувшись и вглядываясь в толпу танцующих, попыталась отыскать Бон и Кэролайн.

— Давай заберем девочек, — предложила я, и брат, кивнув, сам протиснулся на танцпол и приблизился к Форбс, что-то проговорил ей на ухо, подруга повернулась ко мне и указала пальцем на Беннет, как бы говоря: «Заберите ее», и Джей ухватил Бонни под руку.

— Да я сама могу, — неловко вывернувшись, сказала Бонни, когда они подошли ко мне, и освободила свою руку. — Пойдем отсюда, Кэтлин, пора поспать.

— Рад слышать от тебя хотя бы одну умную вещь за весь вечер, — съязвил Энзо, появившийся рядом.

— А вот ты взял бы и отвез Бонни домой, — бросила я ему немного раздраженным тоном.

— С чего это? — передернул он плечами.

Беннет цокнула, закатив глаза.

— В конвое не нуждаюсь, — хмыкнула она, будучи все в том же опьяненном состоянии.

— Да-а-а, Бон-Бон, — отозвался Сальваторе, идя с нами к выходу. — И не проси завтра спасать тебя от дикого похмелья. И кстати, у тебя на колготках стрелка. Это конечно сексуально, но только если ты причешешься и подотрешь помаду. В целом смотрится как-то пошловато.

— Боже, заткнись, — хохотнула Бонни, и мы наконец вывалились на улицу.

— Нет уж, я с вами, — воскликнула догнавшая нас Кэролайн.

И, признаться, эту ночь я запомню на всю жизнь и буду беречь эти воспоминания, как нечто неописуемо теплое и родное. Мы большой, достаточно дружной компанией, плелись по улицам Мистик-Фоллс. Дружной, если не брать в расчет грубовато подкалывающего Бонни Сент-Джона, который все не мог уняться по поводу откровенного танца Беннет с каким-то симпатичным парнем. Чуть позже к нам присоединился Мэтт, позвонив мне и спросив, куда мы запропастились.