Жертвоприношение

— Не делай так больше, я могу тебя покалечить.

— Ты и так… и так это делаешь… всегда.

Паркер приподнялся на локтях, прищурился, глядя на меня:

— Может потому что ты во всем находишь драму? Будь проще и доверяй мне, я еще ни разу всерьез не покушался на твою жизнь. Вероятно, не все так плохо.

Мне очень хотелось верить Паркеру, но ведь это Паркер, от него добра не жди.

— Кай, — почти захныкала я, когда еретик, стащив с меня футболку, просто отодвинулся, будто прислушиваясь. Или… принюхиваясь? О да, боже мой, он склонился ниже и, едва касаясь кончиком носа моей кожи на животе, втянул воздух. Я буквально почувствовала, как помутился мой рассудок. Более нежного Кая мне видеть не доводилось. Он действительно сдерживался и наслаждался процессом, но что-то внутри нашептывало мне: «Очнись же ты, пока не поздно. Очнись. Будет еще больнее. Он просто играет твоими чувствами. Очнись, он заклеймит тебя собой… ты будешь его… пока не умрешь. Остановись…».

Вдыхая запах Паркера, я боролась с душевными метаниями, но он, будто прочитав это в моих глазах, поспешно скинул свою одежду, и теперь я уж точно не могла дышать. Я впервые видела его таким настоящим и… обнаженным. Мои глаза блуждали по его груди, плечам, животу, что я не знала, сколько еще смогу не шевелиться.

— Кэтлин, хочешь, чтобы я продолжил?

Что? Зачем, зачем он об этом спрашивает? Очевидно же — да.

Комок в горле не дал ответить, и я просто кивнула, но ведьмак не удовлетворился таким вариантом. Он привстал, а потом переместился выше, коснувшись влажными губами моих ключиц, тех, что так жутко бесили Джонни, и он говорил, что я «щепка».

— Не думай об этом, — вдруг услышала я собственный голос и испуганно распахнула глаза, чтобы тут же встретиться взглядом с Каем. — Прости…

— Снова терзаешься, малышка, — кивнул он и, обхватив ладонью мою грудь, поймал ответ своими губами, и я сразу полностью отключилась, позабыв от том, кем является Кай и кто я сама.

Его цепкие пальцы подцепили мои трусики и одним движением лишили меня этой последней преграды между нами, лишили последнего шанса на возможную капитуляцию. Но в итоге я капитулировала именно перед ним, перед Каем Паркером, нависающим сверху и ожидающим чего-то от меня. И он тут же подтвердил мои худшие опасения, сказав:

— Хочешь меня или нет? — это прозвучало вкрадчиво, словно я ставила подпись на контракте, заключенном с самим дьяволом.

И я подписалась под кровавыми строками:

— Да… да, Кай, я хочу тебя.

Паркер, осторожно подтолкнув одно мое колено, так, чтобы я позволила ему лечь, устроился сверху и еще некоторое время ждал, а когда наконец наши взгляды пересеклись — отчаяние и кровожадность, — Кай вторгся в мое тело, медленно и спокойно, словно контролирует себя полностью. Но я чувствовала какие-то странные вибрации в груди Паркера, что-то такое, от чего, мне казалось, Кай рычит.

Он двигался осторожно, будто я фарфоровая кукла в неумелых руках. Но умелыми эти руки как раз-таки были.

Паркер вынуждал буквально висеть на нем, обвивая его талию ногами, а руками цепляться за плечи. Я чувствовала, как пересохло во рту от частого дыхания, смешанного со стонами, но ждала, что Кай поцелует меня. И он поднял голову, оторвавшись от моей шеи, и я едва не вскрикнула, вместо Паркера увидев черноглазого монстра с сеткой капилляров под тонкой белой кожей. Верхняя губа еретика подрагивала, как если бы он едва справлялся с чудовищем. Мои глаза наполнились слезами ужаса, но Кай, заметив это, лишь сильнее задвигался, как будто упивался моим страхом. Я упиралась руками в его грудь, но еретик не реагировал, и я поняла, что до гибели остался всего шаг: наклонись и впейся в шею.

Паркер немного прикрыл глаза, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц, с силой стискивая мои запястья, так, словно нацепил на меня стальные кандалы. Вторую руку еретик перевел на мое бедро и тоже сдавил его, оставляя следы наслаждения того дикого монстра вперемешку с социопатом, что придавливал меня к матрацу.

— Кай… — на выдохе бросила я, начиная ощущать подкатывающую от страха тошноту, он отпустил мои запястья, а я обхватила лицо монстра руками и повторила, — Кай, прошу… мне больно…

Еретик, разозлившись, оторвал меня от матраца, усадив на себя, и теперь мы смотрели друг на друга, а Паркер продолжал двигаться так, что мышцы во всем теле начинали жутко ныть.

— Ка-а-ай… — слезно простонала я.

Но Паркер отвел мои волосы в сторону, чтобы видеть глаза, и прорычал:

— Нет, я не хочу жалеть тебя. Ты должна принять меня настоящего. Это я, смотри на меня, Кэт, — он сказал это так агрессивно и напористо, что я совсем обмякла в его руках, но он держал меня крепко, а после заставил склонить голову набок и резкая боль пронзила то место, где и так было больно после предыдущего укуса.

Я вскрикнула, но оттолкнуть еретика не смогла, просто ждала, но вдруг, оторвавшись от меня, Кай облизал окровавленные губы, спрятал чудовище за своим миловидным лицом и прошептал, почти касаясь моих губ своими:

— Ты все равно простишь меня. Я знаю, простишь…

И это было правдой. Я зажмурилась, приготовившись к чему угодно, но только не к нежному поцелую. Глубокому, крепкому, но нежному. Пальцы Кая играли с моими волосами, слегка оттягивая их назад, и переводя горячие губы на подбородок, горло, а движения Паркера стали более спокойными, и я, захлебнувшись волной томного желания, сама прижалась грудью к груди Паркера, языком проводя по мочке его уха и с удовольствием ловя хрипловатое дыхание мужчины, но не монстра.

Он позволил мне делать это с ним, хотя я и знала, что Кай запомнит все мои стоны и просьбы, чтобы потом говорить о моей податливости…

— Ты моя, Кэтлин, и уже давно. Разве не так?

Я не стала отвечать, да и не могла вовсе, потому что уже сжалась в руках еретика, а тот быстро уложил меня на спину, наваливаясь сверху, сам закинул мои ноги себе на бедра и сорвался, совершая резкие, сильные толчки так, что я мяла пальцами простыни, устав царапать гладкую спину Кая.

А когда внутри все будто стиснулось с приближением разрядки, Паркер перехватил мой взгляд, жадно запоминая эмоции, с какими я уставилась на него, и это был конец всему тому, во что я верила, и чего придерживалась. Это было потрясающе, и думать о чем-то другом, кроме вот этих потемневших глаз с искрами лукавства и собственной желанности, я не могла.

Кай подхватил меня, подсунув руки под спину, когда я выгнулась, подчиняясь удовольствию, и запечатлел на губах поцелуй, так что выдохнула стон я уже прямо в эти солоноватые губы. Задрожала, совершенно потеряла ориентир в пространстве, и Кай, позволив себе еще несколько грубых рывков, замер, вцепившись руками в мой затылок и удерживая на месте так, что мой лоб прижимался к его.

Теплое дыхание Кая обдавало мое лицо, и я дышала им, но ведь это давно решено. Правда, я давно отдалась ему полностью, а сейчас он лишь припечатал, приварил к себе. Теперь я пойду ради него на все, и Кай знает об этом.

Что. Я. Наделала…

***

Это была самая кошмарная ночь в моей жизни. Но в то же время так тепло и уютно я себя давно не ощущала. Паркер не дал шанса на побег, повалившись на спину и притянув меня к себе. Он играл моими прядями, перебирал их пальцами, щекотал, имитировав из моих локонов кисточку, и молчал, дыша умиротворенно и спокойно. Так что да, я могла бы позволить себе расслабиться хотя бы сегодня, но не тут-то было. В моей голове отбивал колокол, плясали мысли и невидимое «Я» долбило по мозгам, говоря: «Ты переспала с убийцей, ты переспала с Паркером, ты переспала с тем, кого все ненавидят, и ты должна тоже, но обожаешь его, думаешь о нем, дорожишь им и готова умереть за него. Ему плевать! Плевать на это!».

Паркер, кажется, уже уснул, а я, лежа на его плече, думала, как мне поступить, чтобы хотя бы раз в жизни сделать так, как хочется ни ему, ни моим друзьям, а именно мне. Но страшные мысли о том, что я как раз хочу находиться здесь и сейчас, вызывали во мне внутреннюю дрожь, и я который раз отрывалась от плеча Кая и смотрела в такое невинное лицо ангела. Ангела смерти…