Страница 5 из 22
– Представляете, мой чемодан только что принесли – не успел даже побриться! – жаловался один.
– А в моем вообще водку разбили – чувствуешь, пахнет все? – говорил другой.
А моего так вообще не привезли! Вышел к обеду в зимних ботах и свитере… но – молчу!
Потом была экскурсия – шли тесной толпой по узкой улочке вдоль каналов, шириной и красотой значительно уступающих Обводному. Окончательно потемнело, и пошел мокрый снег. Наш гид, видимо из эмигрантов, язвительно прокомментировал:
– Специально для вас!
И мы снова оказались в нашем отельчике. Да, россиянину никуда не деться от своей тяжелой судьбы! Открыл номер… а чемодана все нет! Надо спускаться к ужину – а во что переодеться? И жаловаться нельзя – больше не выпустят. Как говорили опытные ездоки за рубеж: «Ты украл чемодан, или у тебя украли чемодан – без разницы. Все одно – компромат!»
Спускаться и не хочется. Публика, конечно, отборная. Первое дело, конечно, «вождь». Совмещающий, ясное дело, свои официальные обязанности с тайными, которые ни для кого и не тайна: такой обязательно должен быть. Он-то и донесет кому надо, до чего ты дошел: «спьяну потерял чемодан»… или что-то еще похлеще.
«А этот, второй – тоже… жлоб! – вспоминал я злорадно. – Надо же – в Венецию водку волок! Надеюсь, разбили ему всю?» (Тут я скажу, забегая вперед, был не прав…) А эта парочка: двое тряпичников – он и она. Они уже впопыхах что-то купили: и вот теперь в их оконце как раз против моего они оживленно жестикулировали, потом вдруг погас свет… Не подумайте чего плохого – тут же появился огонек спички. «А, – понял я. – Поджигают выдернутую из купленой вещи ниточку, проверяют, чистая ли куплена шерсть?»
К ужину супруги вышли озлобленные, друг на друга не глядя – совсем, видимо, оказалась не шерсть! А я так спустился и вовсе злой и с ходу сообщил вождю:
– Чемодан украли!
Тот позеленел.
– Вечно что-то происходит с тобой!
Происходит. Причем с раннего детства. Откуда, интересно, он это узнал?
После весьма скудного ужина (где знаменитые итальянские вина?!) мы вместе со «жлобом», у которого разбили в чемодане водку (а значит, и жизнь), вошли в лифт. Ехали молча и молча вышли. Но у своей двери он сделал чуть заметное движение – зайдем?.. К счастью, не вся его водка разбилась.
– Вот, не в чем и выйти! – жаловался я.
– Да чего тут смотреть? – горевал и он. – Хуже Обводного!..
Послышался стук. Спрятали стеклотару. Вошел «тряпичник». С испугом глянул на меня.
– Свой, – сухо обронил хозяин.
Спасибо! Даже слезы вдруг потекли. Снова сверкнули стаканы.
– Задолбала меня! Подай ей чистую шерсть! – простонал «тряпичник».
– Да откуда тут шерсть?! – усмехнулся владелец разбитой (к счастью, не до конца) водки…
Без стука вошел «вождь». Настороженно глянул на меня.
– Свой, – произнес хозяин.
До чего же приятно это – быть хоть где-то своим!
– А чего ты в свитере, не переоделся? – поинтересовался «тряпичник».
– Да я и не мылся!
– Чемодан у него украли! – показал свою осведомленность «вождь» и добавил вдруг: – Не боись! Пробьемся!
Выпили еще. К себе я летел как на крыльях. Оказывается, и в феврале можно жить, и даже в Венеции! Главное – какие люди у нас!
Раздался стук в дверь. Сердце радостно прыгнуло. Она?!
Я распахнул дверь… Стоял «тряпичник», держа перед собой отличную рубаху на вешалке.
– На! Носи!
– Спасибо тебе!
За ужином он радостно шепнул мне:
– Жена вырубилась! Есть тут одно местечко… Пойдем?
– Мммда!
– Сейчас… за плащом только! – шепнул он. И вышел. И вдруг вернулся.
– Там наша группа приехала, из Казани! В лифт не пробиться. Одна там… м-да!
Я не кинулся к ней. По законам советской конспирации сидел в номере… и вдруг зазвонил телефон! И ее голос!
– Простите… у меня не работает кондишн! Вы не могли бы зайти в номер четыреста семь?
– Могу!
Надел подаренную рубаху. Пошел! Вернувшись в номер, я сладко заснул. Сон был счастливый: лето! Правда, я слышал скрип дверей, голоса… Воры? За чемоданом? А его и нет! Засмеялся во сне.
Утром открыл глаза – чемодан стоял! Помылся, переоделся, сбежал вниз. Стоял веселый гвалт. Сияла Венеция. Я посмотрел на наших, гомонящих за столом – какие красивые, элегантные, раскованные женщины! Мимолетные, манящие взгляды! Да и мужики тоже неплохи – игра мышц, твердый рисунок губ, общая уверенность! Где те чучела?.. Видимо, то была маскировка, чтобы выпустили за рубеж!
Вдруг все повернулись к двери… появилась она!
Потом мы с ней сидели, обнявшись, на ступеньках причала у Гранд-Канале, подстелив свитера, оставшись в рубашках… Как пригрело вдруг!
Постепенно все мы крепко сдружились. Где еще и дружить нашим людям из разных городов, как не в Венеции? Тут особенно видно, как мы близки!
– Ну вы счастливчики! – сказал подвыпивший вождь (впрочем, из этого состояния и не выходивший).
Он «раскусил» нас, но не до конца, думая, что у нас «мимолетный роман», как это часто случалось тогда в таких поездках: супругов не выпускали «сразу двоих».
– Сколько же вы валюты сэкономили друг на друге, пока мы все шлялись тут, деньги тратили?
– Что значит – друг на друге? Выбирайте выражения! – дерзко усмехнулась она. Была бесстрашна!
Наши новые друзья добродушно рассмеялись. Все одобряли нас – или завидовали. Пусть будет счастье… хотя бы иногда. А что там дальше – хоть трава не расти!
Конечно, «заграничная любовь» давалась дорого. Не поднять!.. Во всяком случае так часто, как хотелось бы. Поэтому больше мы с ней встречались в Москве, посередине между нашими городами, у «сочувствующих» друзей по иностранным поездкам… как-то за рубежом все оказывались душевнее. Однажды она ехала из своего города на машине всю ночь. Формальное объяснение – за продуктами, тогда действительно были с этим проблемы. Но чтобы с риском для жизни? Был дикий гололед, дорога была абсолютно пустой – никто не рисковал так – только она… Где-то посреди ночи остановил ее изумленный гаишник:
– Куда спешим?
– К любимому человеку!
– Ну… удачи вам!
Я спал у друга на раскладушке на кухне, держа руку на телефоне, и на рассвете он зазвонил.
Потом она сидела на кухне, с синевой под глазами, и зубы стучали о кружку с чаем.
Днем она ходила за мясом, которого как бы и не было нигде.
– Я от Гурама Исааковича! – говорила она наобум, смело спускаясь в подвальчик с кровавыми тушами, ошеломляя окровавленных мясников своей азиатской красотой, а также магическим Гурамом Исааковичем, соединившим в себе кровь двух самых авторитетных в торговле рас. И стучали топоры, и мы с трудом поднимались с ней наверх, отягощенные сочащимися кусками коровьей туши, предназначенными, увы, не мне, а ее семейству.
Но менялись времена – и проблем с мясом не стало! Просто стало некуда силы девать… И ей с ее энергией стало тесно в СССР, которого к тому же не стало. Она оказалась в Германии… И опять спасти нас мог только туризм! Встречались и расставались во Франкфурте-на-Майне, «стыковочном» аэропорту.
У нас даже, как у стойкой пары, появились скидки и бонусы и свои приметы. Мы всегда просили на регистрации:
– Ниэ виндоу (возле окна)!
И получали свое! Двигаясь в проходе самолета, азартно искали ряд.
– Ага! – восклицали почти торжествующе.
С удовольствием усаживались.
– Это называется «Ниэ виндоу»! Опять над крылом, не видно ни черта!
И это получалось почти всякий раз – и стало почти уже нашим амулетом, хорошей приметой – значит, все будет как всегда.
– Ведь нельзя же требовать при регистрации «Визаут вингез» (то есть «без крыльев»)…
Мы смеялись. Уютно усаживались, смотрели на наше крыло. Самолет разбегался… Летим! Блаженно откидывались на креслах. Не зря говорят, что любовь имеет крылья, а у нашей любви – крылья были стальные! Дальше может идти реклама: «Летайте самолетами»… Так жизнь и пролетела, «не мимо», но прошла. Слава богу, не потеряли голову и кое-что сделали и на земле.