Страница 35 из 69
Верховным и полновластным органом каждой общины стал круг, обсуждавший и решавший важнейшие вопросы внешнего и внутреннего порядка. Отменить принятое решение мог только сам круг. Он был также высшей судебной инстанцией. Старшина являлся исполнительным органом и должен был обеспечивать выполнение решений круга, осуществлять административно-финансовые функции и организовывать оборону города и его округи. Один из старшин считался главным и носил звание атамана. Полномочия старшин были весьма широкими. Но о всех своих действиях они обязаны были информировать круг, который утверждал или отклонял их решения. В случае недовольства деятельностью старшин круг мог отставить любого из них и выбрать на его место нового. Городские старшины считались между собой равными.
При рассмотрении местных дел городские общины пользовались полной свободой. Астраханская старшина, дорожа их поддержкой, вела себя весьма корректно и осторожно, без просьбы во внутренние дела общин не вмешивалась, а приказы городам формулировала как просьбы. В то же время городские общины признавали главенствующую роль Астрахани и ее старшин. Это объяснялось и тем, что Астрахань начала и возглавила восстание против ненавистного режима гнета и насилия, и ее положением столицы края. Немалое значение имело также и то, что Астрахань всегда снабжала города своей округи всем необходимым для жизни и военной помощью. Поэтому за астраханской старшиной признавалось право распоряжения делами, касавшимися края в целом. Она командовала соединенными войсками восставших, ведала снабжением городов деньгами, хлебом и боеприпасами. К ней обращались по поводу отмены царских указов, поскольку местные старшины не всегда на это решались.
Принцип выборности последовательно распространялся во время восстания и вглубь. Вследствие этого во главе всех сохраненных восставшими сословно-корпоративных групп также оказались выборные лица. Там, где выборная администрация существовала и раньше, она была сохранена.
Наиболее значительные организационные перемены восставшие произвели в войске: сохранив в неприкосновенности его старую структуру и число полков, но, введя выборность офицеров, они коренным образом изменили сам принцип управления полками. Все командные должности в полках стали замещать теперь не путем назначения сверху, а по выбору самих служилых людей, объединенных в полковые круги. Вся инициатива выдвижения и утверждения кандидатов была, таким образом, предоставлена рядовым стрельцам и солдатам. Избранные вместо полковников командиры получили название полковых старшин. В их функции входили не только организационно-хозяйственные дела и военное командование, но и разбор возникавших между служилыми людьми конфликтов. В помощь полковым старшинам избирались есаулы, пятисотники и сотники. Пятидесятники и десятники, если их не передвинули на более высокие посты, остались в основном прежние. Новая полковая администрация подчинялась общегородской старшине, но одновременно была подотчетна и избиравшим ее полковым кругам, которые периодически собирались для обсуждения полковых дел и оказывали на жизнь полка активное воздействие.
Перестройка системы управления полками имела огромный социальный смысл: в результате выборов все дворяне лишились командных должностей. Тем из них, кто хотел продолжать службу, предложили стать рядовыми. Таким образом, их прежние привилегии полностью ликвидировали. Интересно, что отдельные дворяне на это предложение соглашались. Принцип выборности управления не распространился только на национальные общины коренного нерусского населения Астрахани и Терок. Это было связано с позицией местной национальной знати, которая высказалась за поддержку восстания. Причины ее поведения отчасти определялись недовольством местных феодалов хозяйничанием городских воевод и их окружения. Но главным образом ее действиями, несомненно, руководило сознание собственной слабости и страх за свою судьбу, вызванный размахом восстания.
28 августа собралось чрезвычайное совещание находившихся в Москве приказных судей и бояр. Совещание квалифицировало астраханские события как «опасный бунт» и приняло решение о формировании и отправке в «низовые города» войска. Воеводой был избран князь П.И. Хованский, занимавший ранее должность астраханского воеводы и хорошо знавший местные особенности и людей.
Петр I узнал о восстании 9 или 10 сентября и послал распоряжение фельдмаршалу Б. П. Шереметеву взять полки из действующей армии и двинуться на подавление восстания. Назначение Б. П. Шереметева — одного из лучших полководцев русской армии, показывает, что восстание вызвало у Петра серьезную тревогу.
Царицынский воевода А. Турчанинов, который должен был первым принять удар восставших, не надеялся, что сможет быстро получить помощь из Москвы. Это заставило его принять ряд оборонительных мер. Стремясь обеспечить спокойствие в городе, он, как приостановил действие указа о немецком платье и брадобритии, привел население к присяге, перестал пропускать вниз по Волге торговые суда и начал готовиться к осаде. Он попытался произвести разведку, послав сотника Р. Обманщикова с 20 стрельцами в Черный Яр. Когда отряд не вернулся, воевода понял, что Черный Яр в руках восставших. После этого Турчанинов отправил гонцов в донскую станицу Паншин, в Черкасск и Саратов. Обратился Турчанинов и к хану Аюке. Хан Аюка сразу принял сторону правительства, с которым сравнительно недавно подписал выгодное соглашение и успешно сотрудничал. Считая необходимым удовлетворить просьбу Турчанинова о помощи, Аюка и его тайши не сомневались, что тем самым оказывают большую услугу правительству и могут надеяться на получение наград, льгот и пушек. Под Царицын решено было отправить несколько крупных отрядов. Прибытие первых отрядов калмыков сразу улучшило положение Турчанинова. Он расположил их по обеим берегам Волги и снабдил пушками, а 600 калмыков ввел в город. Сочувствующие восстанию оказались в меньшинстве.
В Черкасске войсковой атаман Л. Максимов, проведя после получения писем от Турчанинова присягу и арестовав астраханских посланцев, тоже начал готовить помощь Царицыну. В отписке от 30 августа в Москву и в сказке казака С. Кочета сообщалось, что в Черкасске решили сформировать 2 отряда. Всего «по смете» в походе должны были участвовать более 10000 человек.
В Саратове отписки Турчанинова вызвали большую тревогу. Город был совершенно не готов к сопротивлению и его воевода Ф. Змеев немедленно разослал «посыльщиков» в Петровск, Нижний Ломов и Пензу. Из Пензы гонцы поскакали в Саранск, из Саранска в Арзамас, а оттуда в Москву, Нижний Новгород и Муром. Распространилась новость и по городам Среднего Поволжья. В последующие дни тревога продолжала нарастать. Страх воевод перед выступлением народа подстегивал их лучше, чем любые указы центра. Наиболее четко выразил их отношение к восстанию воевода Нижнего Ломова: «А что они воры положили такую прелесть, будто им рубить немцев, и то они положили для знаку, а мысли их воровские не к тому, но такого же продчего их злу начальника и богоотступника Стеньки Разина».
Решение о походе вверх по Волге астраханский круг принял в первый день восстания. Часть восставших, главным образом экспансивная молодежь, о союзниках не заботилась, думая, что они найдутся всюду. Она требовала немедленного взятия Царицына и выступления к Москве, предлагая «всех призывать к себе, а кто б не пристал, и тех было всех побивать до смерти». В Москве они хотели «немцев всех, кто б где попался, мужеска и женска полу, побить до смерти и сыскать государя, и бить челом, чтоб старой вере быть по-прежнему, а немецкого платья бы не носить и бороды и усов не брить». А если он не согласится, то «и его, государя, за то убить до смерти, чая… что он государь подлинно подменной». Основная масса стрельцов, солдат, посадских и работных людей, которую возглавляли заговорщики, считала, что надо, овладев Царицыном, двигаться к Казани. Далее, «есть ли б к ним пристали, итти до Москвы и спрашивать про государя бояр, и будя бояря на разговор с ними не пошли б, и их побить». Третья группировка восставших считала возможным осуществить поход только при условии совместных операций с донскими казаками, в которых они видели главную силу, гарантирующую успех. В случае отказа казаков они полагали, что следует уйти из России на «вольную» реку Аграхань. Эта группа объединяла людей, работавших за низкую плату или за хлеб и одежду, кабальных должников, холопов и другие категории дворовых людей, а также разного типа беглых, мечтавших слиться с «вольным казачеством» Дона или основать новые казачьи сообщества на свободных землях. Четвертая группа состояла из наиболее нерешительно и осторожно настроенных; их больше привлекала мысль о компромиссе с правительством, чем идея похода против столицы. В эту группировку входили посадская и стрелецкая верхушка, богатое приезжее купечество и частично шедшие за ними средние слои посада. В то же время они не решались идти в разрез с большинством круга. Мнение этой группировки разделяли умеренное крыло старшины, а также атаман «походного войска» Дериглаз и его ближайшие помощники. Общим для всех группировок положением была уверенность в поддержке донских казаков.