Старость – это надолго

– А к кулинарии всегда имели наклонность?

– Какое там! Когда народу стало мало, я у всех в помощниках ходил – делать-то ничего не умел толком. У нас повар был хороший, ничего не скажешь. Потихоньку одному научил, другому. Как похлебку ароматную сделать, как из ничего супчик сварить, как кролика запечь, чтобы за уши не оттащить… Каких только талантов в себе не откроешь. В мирской жизни я бы и близко к кухне не подошел! – монах рассмеялся и залпом влил в себя остатки вина, – Заболтались мы с вами, стемнело почти. Вы ступайте спать, мне еще прибраться здесь надо. Доброй ночи, доктор.

– Доброй ночи, брат Модест, – ответил Андре.

Он отпер дверь, прошел по галерее до своей кельи. Лу уже сопел на одной из коек. Андре последовал его примеру. Он улегся на соломенный тюфяк, несколько раз чихнул от пыли, облаком поднявшейся над постелью, и провалился в сон.

Глава 3

Громкий звон с монастырской колокольни прервал сон доктора, превратив его в утренний кошмар. Лу вовсе скатился с кровати. Он панически озирался вокруг и долго не мог сообразить, где находится.

Наскоро умывшись, хозяин со слугой направились в церковь, где их ждала очередная месса под руководством аббата Лорана. Служба мало отличалась от вчерашней: настоятель забывал текст, монахи закатывали глаза, брат Дамьен подсказывал с обреченным видом.

Это зрелище не способствовало пробуждению юного разума; вскоре Лу задремал и едва не свалился на пол. Парень сконфузился и по окончании службы едва ли не бегом покинул церковь через главный вход. Андре догнал его через минуту. Лу стоял возле запертой конюшни, ковыряя землю носком сапога. Он смущенно покосился на хозяина и сказал:

– Ну вот как они тут живут – с тоски ведь помрешь!

– Не так скоро, – ухмыльнулся Андре, – У монахов богатая духовная жизнь; кроме того, некоторые тут не по своей воле. По крайней мере, у каждого из них до конца жизни есть крыша над головой и кусок хлеба. О нас с вами такого не скажешь.

– Да я лучше крысиный хвост глодать буду, но в монастырь не пойду. Матери тоже несладко приходилось, но кого-то из нас монахам отдать даже не подумала.

– Ваша матушка – замечательная женщина, – ответил Андре, которому совсем не хотелось слушать брюзжание слуги в течение всего дня, – Вы не боитесь пропустить завтрак?

– Боюсь, конечно. Думал Гнедого навестить – как он там… А тут заперто.

В дверях церкви появился брат Арман. Вразвалочку он подошел к гостям, поздоровался с доктором и отпер замок на воротах конюшни.

– Я уж на рассвете навестил вашего конька, – сказал монах, – Покормил, напоил – все как надо. Нога у него, конечно, плоха. Подкова сорвана. К кузнецу нужно, в деревню. Он в хворях лошадиных понимает побольше моего, да и перекует в два счета.

В полумраке конюшни мирно стояли рядом конь и местный осел. Слуга бросился к своему четвероногому приятелю, едва дождавшись, когда распахнется дверь. Он погладил неряшливо стриженую гриву и покачал головой:

– Да как его довести к кузнецу… Тут и здоровая лошадь не пройдет. Эх, черт меня дернул в горы тебя тащить.

– Пару деньков я за ним поухаживаю, авось окрепнет, – ободрил парня возница, – Да и деревня недалеко, налегке дойдет. Ты вон какой вымахал – в случае чего и на руках отнесешь.

– Я смогу, если надо, – кивнул слуга.

– А мы не стесним вас за пару дней? – поинтересовался Андре.

– Да какое там! Чтоб нас стеснить, народу побольше требуется.

– Я к тому же беспокоюсь о повозке. Мы оставили ее на самой вершине…

– Я после завтрака схожу, приволоку, – вызвался Лу, – Только не бросайте Гнедого тут, пожалуйста!

– Ну как его тут бросишь… Несколько дней задержки ничего не решат, в конце концов. Если отец Лоран окажет нам свое гостеприимство, буду счастлив дождаться полного выздоровления коня. Он немало послужил нам обоим и послужит еще, если дать ему шанс.

Обрадованный слуга потрепал коня по шее, и тот отозвался благодарным ржанием. Снова заперев конюшню, монах и путники направились в трапезную. Остальные уже собрались там. Завтрак для гостей был накрыт отдельно. Трапеза прошла в молчании – Андре снова не удалось определить, вызвана эта странность благочинностью или напряжением между монахами.

Окончив завтрак, аббат Лоран подошел к путникам.

– Утром у меня приемные часы, – обратился он к Андре, – Жду вас у себя.

Старый комендант удалился. Оставшись без присмотра, монахи заметно расслабились. Они обменивались короткими репликами и делились планами на день. Все же Андре не ошибся: напряжение за столом было вызвано присутствием настоятеля.

– И чего ему от вас надо? – еле слышно шепнул Лу.

– Кто знает… В этом тихом местечке сложно даже подумать о грехах, не то что совершать их. Впрочем, монахи – тоже люди.

– Я уж в Тулузе заметил, – хихикнул слуга. Андре сурово посмотрел на него, и парень склонился над тарелкой, едва не нырнув в кашу.

– Вновь напоминаю вам: следите за своим языком. Он может доставить немало бед нам обоим.

– Я слежу-слежу, только он сам что попало мелет…

– Речь подчиняется разуму, дорогой друг. Развивайте свой мозг, и проблем с языком не будет.

– Развивайте… И так всю весну над книжками корпел, а на кой – непонятно.

– И это лишь начало. Лу, вы умный молодой человек. Поймите: сила не всегда будет с вами, а разум дряхлости не подвластен

– Ну уж, не подвластен! Будто дураков старых мало.

– Среди ученых стариков их практически нет, а о необразованных мы говорить не будем, потому что вас не будет среди них.

– Чего?

– Доедайте полбу и идите за повозкой, – вздохнул Андре.

Лу послушно отправил в рот остатки каши и через минуту выбежал за дверь. Хозяин сокрушенно смотрел ему вслед. И чего он, в самом деле, хочет добиться от мальчишки? Парню сравнялось шестнадцать в апреле, ученым ему точно не бывать. Так стоит ли овчинка выделки?

В грамоте, однако, Лу делал явные успехи. Он выучился читать за считанные недели и увлеченно занимался по книгам из библиотеки архиепископа тулузского. Андре подозревал, что дело пошло бы еще быстрее, если бы среди богословских трудов попался хоть один куртуазный роман или рассказ о приключениях.

К сожалению, его преосвященство был человеком исключительно богобоязненным и всяких глупостей в библиотеке не держал. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Доктор старался выбирать жизнеописания самых несчастных святых: естественно, что о пытках, побегах из темниц и казнях шестнадцатилетнему подростку читать будет интереснее.

Библиотека содержала и научные труды, но касались они в основном добычи философского камня и способов обличить ведьму. Андре отчего-то казалось, что первое слугу не заинтересует, а второе – смутит неокрепший ум. Пойдет ли вообще на пользу такое бессистемное образование – отдельный вопрос. Прав ли Андре, запихивая в голову наивному парню все эти знания? Кто скажет?

Вот уж полгода они путешествовали вместе, делили иной раз последнюю корку хлеба на двоих… Наделенный огромным ростом и силой, Лу отличался веселым характером. Старый хозяин неплохо вышколил слугу, но добряк Андре свел на нет все его достижения. С ним Лу держался запанибрата, частенько подшучивал и даже дерзил.

С другой стороны – и доктор втайне этим гордился – за него парень был готов идти в огонь и воду. Симпатия между хозяином и слугой была обоюдной и искренней. А знания, полученные от доброжелательного наставника, которому ученик всецело доверяет, не могут пойти во вред. Эта мысль приободрила доктора.

В раздумье он не заметил, как монахи окончили трапезу и разошлись по своим делам – только брат Модест гремел на кухне сковородками. Андре поблагодарил повара за вкусный завтрак и в приподнятом настроении пошел в келью настоятеля.

Дверь на его стук снова открыл брат Дамьен. Он пропустил доктора внутрь и с поклоном удалился. Настоятель сидел на табурете перед окном, выходившим в сад.