Страница 24 из 42
Рафаэль что-то говорит брату – по губам не прочесть – и одним коротким выдохом-движением бьет его саем в бок. Туда, где нет поганого панциря! Туда, где лезвие пропорет кожу и разорвет нутро. Тем самым полностью подтверждая свою покорность и обрекая Леонардо на смерть.
Они бесконечно долгую секунду смотрят друг другу в глаза, пока Рафаэль отталкивает брата, спихивая с пирса в океан.
И на него бросается Кодама.
Сносит с ног, вцепляясь в шею, бьет локтем в лицо, что-то орет.
«Горячий придурок! Но и ты станешь моей послушной игрушкой в свое время».
Шредер дает знак футам перехватить Миднайта, который отчаянно пытается удержать своего старшего брата, так и не убрав от его шеи нож.
«Еще зарежет чего доброго в припадке своей прекрасной любви. Рано. Й’оку еще захочет зарезаться сам. Ах, простите, Кадзэ».
Рафаэль перебрасывает через себя Кодаму, отправляя в воду следом за Леонардо, и вскакивает на ноги, дергаясь в сторону Миднайта.
«Убьет!»
Шредер в несколько прыжков оказывается рядом и успевает принять на штыки сай.
- Не смей! – рявкает он.
- Пошел ты! – сталь высекает искры о сталь. – Я убью его. Кадзэ! Я здесь! Я с тобой!
- Не в этот раз! – Шредер с коротким выдохом вгоняет свои штыки Рафаэлю в ногу и проворачивает в ране, взрезая мышцы. – Не в этот раз.
Вот это мешало, конечно же.
Это отчаянно портило картинку сладкого торжества.
Они предали.
Все, как один, словно сговорившись втоптать в песок пирса верность ему.
Караи. Дочь, наследница, надежда и лелеемая месть.
Рафаэль. Надежный, беспринципный, циничный.
Предали, предпочтя уродов, которым самой природой тут быть не положено.
Бросили ему вызов.
«И заплатят за это!»
Боль выдернула из холодного черного водоворота, заставив открыть глаза.
В нигде было хотя бы только холодно.
Здесь было люто больно, холодно и сухо во рту.
Раф приоткрыл глаза, с коротким стоном перевалившись через горящую огнем руку и плюхнувшись на живот.
Болело, казалось, все тело. Просто где-то чуть больше, а где-то терпимо.
Болела душа.
Болело сердце.
Он словно весь превратился в сгусток плавкой боли, которая изменяя свои формы, как пластилин в руке мастера, вскрывала одно воспоминание за другим.
«Кадзэ!»
Боги, сколько же он этого ждал! Сколько он верил, знал, доказывал сам себе и старался прозреть сквозь слепоту окружающий мир.
Не ради света, конечно, и не ради его красоты.
Ради того, чтобы знать, что вокруг, чтобы знать, куда дойти и где отыскать.
«Кадзэ!»
Крик. Нож.
Взгляд.
Шредер ждет, глядя прямо на него.
Миднайт (ублюдок, каких еще не видывал свет!) успеет чиркнуть ножом по горлу. И даже убив его после, Раф ничего не вернет. Потому что это будет после, потому что это не даст снова обнять Кадзэ, потому что это уже ничего значить не будет.
Выбор прост.
- Прости меня.
Он поворачивается к Лео.
Лео старший. Он мудрый, как мир, он любит их всех и его, Рафа, тоже.
Наверное, даже чуть больше, чем прочих.
Он поймет.
Он точно-точно простит.
«Почему в твоих глазах столько муки, брат? Ты же никогда не жалел ни себя, ни о себе, если знал, чем можешь пожертвовать ради любого из нас. Ты же столько раз говорил мне, что отдашь все, даже жизнь, за счастье родного брата… прости меня, Лео, можно сегодня я возьму чуть больше, чем твоя жизнь?»
Сай с хрустом входит туда, куда Раф направил его, чуть докрутив на последних сантиметрах, чтобы уж точно не промахнуться.
Лео простит.
Раф – никогда.
Он сталкивает брата с пирса, отдирая от себя его пальцы, сжавшиеся на предплечье в последней короткой мольбе, и успевает обернуться к Кодаме.
А вот этот не простит точно.
Как и сам Рафаэль.
Этот убил бы, и Раф даже рад бы это позволить, но только не сейчас и не сегодня, потому что ему нужно дальше. Нужно точно знать, что с Кадзэ все будет хорошо.
Приподнявшись на руках, Раф подтащил себя к толстым прутьям решетки и уперся в них лбом, оглядывая низкий подвал. Криво усмехнулся сам себе и качнул головой.
- Рафаэль.
Тихий голос заставил вздрогнуть и повести плечом.
Из черноты соседней клетки на него глянули ясные продолговатые глаза.
Ночные волны взорвались высоким фонтаном брызг, выпустив на поверхность плосконосую голову, облепленную грязной банданой.
- Сейчас. Вот чуть-чуть еще потерпи, ладно?
Кодама выдернул за собой следом на поверхность Лео и поплыл к берегу, едва видневшемуся в лунном свете.
- По лунной дорожке поплывем. К самому горизонту и дальше, и найдем однажды Бофу, да, дядя Раф?
Рыкнув на себя, Кодама мотнул головой.
Вот она, лунная дорожка, качается на волнах, вот он плывет по ней и тащит к берегу чужую жизнь, намертво вцепившись в нее и боясь потерять.
«А Миднайт сказал, что никто по ней не возвращается. Врал, обмудок! Во всем врал! И Бофу тоже вернется ко мне. И дядя Раф…»
Поймав волну, Кодама позволил ей выбросить их обоих на песок, кувыркая в белой кипени. Он хорошо понимал, что ему не хватит сил выволочь дядю на песок самому, и они просто утонут у самого берега, нелепо и крайне досадно. Лучше уж воды нахлебаться.
Кодама проехался пластроном и носом по мелкой гальке, ободрав лицо, и торопливо подтащил к себе Лео, ожидая, когда вода откатится и оставит уже их в покое.
- А ты вот так же вытащил меня тогда в шторм, – усмехнулся он, стирая тыльной стороной ладони песок с щеки бесчувственного Леонардо. – Помнишь? Выходит, я смог хоть это тебе вернуть. Держись, нам обязательно помогут. Я придумаю как.
Услышав движение, Караи обернулась и впилась взглядом в громадину, перекатившуюся за решеткой.
- Ты сто раз пожалеешь, что на свет родилась! – Бакстер Стокман стоит у запертой двери, ухмыляясь ей в лицо с безопасного расстояния. – Господин Шредер так тобой дорожил, а ты предала его.
- Это ты сказал ему, да?! – Караи взвивается на ноги и бросается на решетку, бессильно молотя ее кулаками. – Как ты узнал?!
Бакстер хмыкает и на всякий случай отходит подальше.
- Я снабдил твой телефон считывающим устройством еще до того, как ты покинула Америку, дурочка. Слишком уж ты часто повадилась тогда шастать по крышам. Кто из них запал тебе в душу? А ты знаешь, что у мутанта и человека могут быть дети? Как бы ты опозорила нашего Мастера, случись такое. Черепаший самец не лучшая пара наследнице Главы Клана Фут.
Караи с криком вцепляется в прутья и трясет их, пытаясь вырвать из гнезд.
- Не смей так разговаривать со мной, ничтожество! Как ты посмел?!
Бакстер лишь хихикает еще более гнусно, чем до этого, и поворачивается спиной.
- Твое время еще придет. Мастер настолько разочарован, что непременно отдаст тебя в мою лабораторию, проверить, не завелись ли в твоем чреве головастики. И не забудь сказать спасибо Миднайту – он здорово помог мне, трепетно прочитывая все твои сообщения.
- Рафаэль, – Караи тихо окликнула черепаху, пытаясь рассмотреть в темноте подвала.
Он явно не мог встать и хрипло дышал при каждом движении, но поднятый на нее взгляд оказался на удивление ясным.
- Я не хотела этого, клянусь тебе.
- Да уж вижу я, – тот криво усмехнулся ей в ответ. – Хотела бы, явно не тут бы лавры пожинала. Это ты Лео сказала, да?
Караи вздрогнула и кивнула, опуская голову.
- Я не виню тебя. За любимое существо легко убить, но, Рафаэль… он же был твоим братом…
Раф уронил голову и резко выдохнул.
- Ага. Был.
- Ты убил его, – Караи осела у решетки и ткнулась лбом в колени. – Убил…
Протащив больную руку сквозь решетку, Раф дотянулся до ее кисти, лежавшей на полу, и тронул пальцы.
- Я сделал чуть больше, Караи. Не будь обо мне столь хорошего мнения.
====== шаткая, но вторая ======