Страница 5 из 16
Он все-таки успел сделать пару снимков, прежде чем кукла превратилась в бессформенный кусок то ли пластмассы, то ли резины. Ему стало казаться, что сейчас кто-то сзади опустит руку ему на плечо. Он поспешил нажать кнопку бачка и поток воды унес куклу в неведомые дали канализационных труб. Cергей облегченно вздохнул и поплелся досыпать.
Проснулся он поздно, около половины одиннадцатого. В обычный день такое пробуждение испугало бы его грядущими неприятностями на работе, но не сегодня. Он имел право на дополнительный отдых после вчерашней переработки. Все, что он пережил ночью в подземке, казалось ему теперь скорее забавным, чем жутким, а непонятная кукла и вовсе выглядела фантазией.
Он потянулся за фотоаппаратом и стал просматривать снимки. Унитаз на снимках был, а кукла отсутствовала. Он протер глаза и пролистал все кадры еще раз. Нет, кукла так и не появилась, хотя он отчетливо помнил, что она была. Но была ли?
Он подумал, что не следовало наедаться на ночь, ведь сколько раз уже зарекался, а вот опять не удержался. Ведь и он уже не тот, и еда не та, что была в детстве. Хотя и тогда она не блистала качеством, но то, во что она превратилась теперь, раньше и представить никто не мог. Химические добавки и консерванты буквально скрипели на зубах в любом продукте, словно песок на пляже в ветреный день. Но деваться было некуда – по всей Москве во всех магазинах под разными названиями продавалось одно и то же. Кроме закрытых распределителей, конечно, но доступа туда у простых смертных не было.
Несколько мгновений в нем бурлило возмущение, а потом вдруг притупилось и стало медленно отдаляться, словно это произошло не прошлой ночью, а неделю назад, месяц назад, в прошлом году, вообще не происходило.
Сергей выпил чаю, съел через силу тощий бутерброд и стал собираться на работу.
5. ЗНАКОМСТВО С ЗОЕЙ
Машину на сервисе сделали в пятницу. Приехав домой, Сергей обнаружил, что еды в холодильнике почти не осталось. Он зиял пустотой с засохшими корочками по углам, а в овощном ящике лежал лишь слой луковой шелухи и немного пожелтевшей ботвы. Самое время было подумать о новых запасах. Но закупаться в «Шилде», как он делал это обычно, что-то не хотелось. После истории с куклой, поганый магазинный хавчик, затянутый в целлофан, вызывал у него тошноту.
«Ешь вода, пей вода, – вспомнил он народный детский стишок, который полагалось читать с грузинским акцентом, – срать не будешь никогда». Он и рад был бы перейти на воду, но не получалось. Хотя и слышал когда-то, что по калорийности ведро воды равно стакану сметаны.
Уже давно еда перестала быть для него удовольствием, а превратилась в досадную необходимость. Продукты потихоньку начали меняться еще тогда, когда он был школьником. Но сейчас процесс достиг апогея – невкусным стало абсолютно все. При этом сами продукты выглядели, как и раньше. Они сохранили привычный цвет, а некоторые даже вкус и запах. Но обмануть они могли только вкусовые рецепторы языка. Желудок же, которому предстояло расщеплять все это добро, спустя некоторое время настойчиво сигнализировал из своих глубин: "Хозяин, а ведь ты опять наелся дерьма! Обдурили тебя, зайчика, и в этот раз. Что будем делать?"
Делать было нечего. Сергей шел на кухню и наливал себе чего-нибудь выпить. Желудку предстояло напрячься и все это переварить, иных вариантов не просматривалось.
Когда становилось совсем невмоготу, Сергей просто голодал. Обычно, одного дня голодания в неделю хватало, чтобы почувствовать некоторое облегчение. Но иногда после какой-нибудь особо химически «обогащенной» еды, требовалось не есть два дня. В совсем уж тяжелых случаях помогало трехдневное голодание.
Так он и жил, чередуя голодания с приемами «облегчатума». Так жили все. Люди понимали, что дело не в них, а в продуктах питания, хотя по телевизору им твердили обратное. С этим следовало просто примириться. Плохая еда – неизбежное зло жизни в мегаполиса. Хочешь есть натуральное – езжай в деревню.
В деревню он сейчас и собрался. Раньше Сергей по выходным часто выезжал за город и закупал продукты в области. Но с каждым годом ездить приходилось все дальше и дальше. Жители Подмосковья перестали выращивать на своих землях что-либо съедобное, а жили неизвестно чем. В деревенских магазинах лежали все те же еды, что и в Москве. Да и магазины были тех же торговых сетей, только размером поменьше. Теперь, чтобы купить что-нибудь нормальное, приходилось ехать в соседние области – Тверскую, Тульскую и Владимирскую.
Но и это бы еще ничего. Главная беда состояла в том, что уже много лет как ввоз в Москву продуктов питания стихийным образом запретили. В «замкадье» якобы свирепствовали ящур, овощные болезни, птичий и свиной грипп, коровье бешенство, молочная лихорадка, рыбная проказа и грибной энцефалит. Так говорили дикторы по телевизору и писали газеты. На дорогах стояли кордоны из милиции и санитарных врачей, и изымали всю сельхозпродукцию. Пару раз нарвался на них и Сергей. У него изъяли все, что он вез: свиной окорок, битую птицу, мешок картошки, три литра меда, зимние яблоки. Это надолго отбило охоту к дальним поездкам за едой.
Но сегодня он понял, что уже созрел для новой вылазки. Выпив стакан воды, он поставил будильник на шесть утра и пошел спать.
На следующий день он отправился в путь, не завтракая. Сергей переносил голод легко и спокойно мог не есть целый день. Ему нравилось, что от голодания мысли прояснялись, становились более легкими и гибкими, уходила постоянная апатия. Голодать два дня подряд было уже тяжелее, но еще терпимо. От трехдневного же голодания у него начинало ломить затылок и он с трудом дожидался его окончания.
По МКАД он добрался до Щелковского шоссе и покатил в сторону Владимирской области, до которой от Москвы было ближе всего. Между деревнями и городками тянулись обнесенные высокой оградой из колючей проволоки поля наркотических колхозов – на них выращивали коноплю и опийный мак для медицинской промышленности. Везде стояли таблички, предупреждавшие, что территория охраняется служивыми собаками, а провода находятся под напряжением. Ни о каких картошках-морковках здесь давно уже не было и речи. За селом Медвежьи Озера начались густые сосновые леса. Гослесфонд сдал их в аренду под посадки галлюциногенных грибов для нужд все той же медицинской промышленности. Леса тоже обнесли колючей проволокой. Войти в них простому человеку, чтобы справить нужду на опушке или еще за какой культурной надобностью, например, пожарить шашлыка на природе, теперь было совершенно невозможно.
Только во Владимирской области начались нормальные поля. Слава богу, что коку, мак и коноплю разрешали выращивать только в Московской области, а то они заполонили бы все и здесь.
Километров через тридцать от границы областей, сразу за городом Киржач, Сергей увидел небольшой фермерский рынок и остановился. Продавцов здесь было явно больше чем покупателей и на него сразу же устремилось множество взглядов. У обочины стояли машины с московскими номерами, а их хозяева бродили между рядами и, онемев от восторга, на ходу жевали настоящие сочные яблоки и помидоры, каких в Москве было не сыскать.
– Мужчина, не проходите мимо! – окликнула его с улыбкой молодая продавщица. – Смотрите, какие яблоки! Попробуйте!
Сергей остановился. Она и сама была похожа на яблоко, от которого так и хотелось откусить – высокая красивая девушка лед двадцати трех с белокурыми волосами и здоровым румянцем во всю щеку. Он мысленно сравнил ее с субтильными городскими созданиями женского пола, покрытыми слоями косметики, и сравнение получилось не в пользу последних.
– Сами выращиваете? – спросил он и взял кусочек нарезанного на дольки яблока, которое оказалось очень сладким и сочным.
– А кто же еще? – ответила девушка. – Все с собственной фермы, за качество отвечаем.
– Как же вы управляетесь с целой фермой?
– Не я – отец, – сказала она. – Я только помогаю.